Евгений Додолев - «ВЗГЛЯД» - БИТЛЫ ПЕРЕСТРОЙКИ. ОНИ ИГРАЛИ НА КРЕМЛЁВСКИХ НЕРВАХ Страница 48

Есть ли у нас гражданское общество (далее: ГРОБщество, раз уж Егор Летов таким образом шифровал свою «Гражданскую оборону», то в отношении самосознания нации, чей менталитет породил присказку «Моя хата с краю», – это более чем адекватно)? ГРОБщество как самоорганизованное взаимодействие с властью (а в условиях нашей истории уместнее говорить о противодействии) ныне существует лишь в форме саботажа и профанации государственных инициатив со стороны нынешних элит (равноудалённых олигархов & равноприближённых бюрократов). Народ же, как водится, безмолвствует.

Трудно представить себе, что сейчас пятьсот тысяч возмущённых москвичей выйдут на морозную площадь, протестуя против закрытия какого-нибудь ТВ-шоу. радиостанции или газеты. Хотя неприязнь к власти и очевидная её, власти, импотенция вполне соизмеримы с образцами зимы 1991-го. Чем всё это закончилось в августе того же года – помнят не только летописцы.

В двадцатилетнюю годовщину митинга я обсуждал тему ГРОБщества в застолье с французским мастером сенсаций Тьерри Мейсаном и отечественным мыслителем Гейдаром Джемалем. Выяснилось, что на самом деле ни в одной из культур нет чёткого и однозначного определения этого самого ГРОБщества. Вернее, разномастных определений так много, что даже для лаконичного изложения всех не хватит газетной полосы. В US-политологии есть термин Grassroots (корни травы), подчёркивающий, что инициатива идёт именно от земли, снизу. Хотя справедливости ради замечу, что там почву так удобряют, что на заокеанских лужайках трава растёт под заданным углом.

Характерным симптомом подлинного ГРОБщества считается наличие влиятельных негосударственных СМИ. И самое смешное, что «Взгляд», да и самые рейтинговые медийные проекты, учреждённые советским государством и/или партийными (читай: государственными) структурами, де-факто были на рубеже 1980 – 1990-х суверенными, поскольку в контексте провозглашённого компартией курса на перестройку одряхлевшая власть не заметила, что редакционную политику стали определять не кураторы «органов», а дерзкие редакторы + журналисты. Тот же «Взгляд», «До и после полуночи» Владимира Молчанова, питерское ТВ-обозрение «Пятое колесо» Сергея Шолохова, журнал «Огонёк», еженедельник «Московские новости» и, само собой, «МК»: все они были не просто жёстко оппозиционны Кремлю/Лубянке, но по сути и результату – революционны. А многие нынешние холдинги и ТВ-каналы, даже являясь юридически частными и формально от государства независимыми, на самом деле подстраиваются под генеральную линию Администрации Президента, которая со времён, когда её вместо Анатолия Чубайса возглавил экс-журналист «Огонька» Валентин Юмашев, занимает валентность ЦК КПСС.

Кстати, в помянутой беседе Гейдар Джемаль со свойственной ему лёгкой иронией заметил, что о гражданском обществе принято говорить в презумпции того, что оно есть благо. А это не факт. Быть может, это зло. Для нас. Ведь недаром же твердят: что немцу хорошо, то русскому смерть.

Нынешний российский дуумвират браво твердит о необходимости построения ГРОБщества, поскольку без оного-де не построить сакраментального правового государства. Угу, и возводить всю эту красоту намереваются, видимо, на фундаменте сегодняшней клептократии. Я допускаю, что на месте «депутатской» гостиницы «Москва» можно возвести самый дорогой в России отель. Но сомневаюсь, что из точки, где два десятилетия назад вскипал митинг против кремлёвской цензуры, можно провести линию в светлое будущее подлинной свободы от мздоимства. Там, на Манежке, возможны теперь только многоточия. Да знаки вопроса.

Очень симптоматично, что реинкарнированная гостиница-квартал – почти точная копия архитектурного творения 1930-х. А по сути ей отведена роль прикремлёвской роскоши под сетевым западным брендом. Путинский гламур вместо сталинского ампира. Подмена. Подстава. Игра.

Возможно, на памятных манифестациях в защиту гласности орудовали свои провокаторы и манипуляторы. Но там была движуха. Драйв был. И надежда. Была. Наверное, я остался в глубине души наивным хунвейбином, но имя нам, таким наивным, было – легион. Журналисты того времени рисковали своими карьерами и благосостоянием, а многие уверены были, что рискуют и здоровьем, и жизнью. Мы верили: этот путь – наш. «В этом мире того, что хотелось бы нам, НЕТ; мы верим, что в силах его изменить, – ДА!» Но окрестили демократов «дерьмократами», на журналистов навесили ярлык «журналюг». Не без оснований, увы. То, что происходит сейчас на местах митинговой славы, не внушает лично мне ни доверия, ни надежды. Нет надежды без веры. А верить-то во что?

Пожалуй, лишь в некомпетентность неприятеля. Осталось определиться: враг где? Двадцать лет назад это казалось очевидным – в Кремле. И когда Горбачёв призывал «не раскачивать лодку», было понятно, что именно имеется в виду. А сейчас этот призыв блогеры иллюстрируют яхтой Романа Абрамовича.

Ещё одним из параметров ГРОБщества считают тотальную частную собственность. Мол, когда человеку есть что терять, в нём резко возбуждается правосознание и желание за своё добро социально активничать. Ну так вот.

Если наши вожди жаждут на деле выстроить правовое государство на основе гражданского общества по западному образцу, то пусть по этому самому образцу поделятся собственностью. А то я читаю в дневнике светского обозревателя Божены Рынски про то, как супруги-министры Голикова + Христенко зажигают в казино Монако с ливийцем Надер-Надером, и что-то не догоняю: какие эмоции должен вызывать абзац: «Голикова бросила на кассу толстую пачку налички. Сказала: вы посчитайте, сколько у меня там, а я пока пойду ещё чего-нибудь себе выберу. Она реально не знала, сколько налички у неё с собой. Разбрасывалась кэшем на глазах у всех в Шанели».

Итого. «Кто был ничем» – ничем и останется. Мы всегда рассчитывали на авось. Авось нас вынесет нелёгкая и в этот раз. И будет всё не по сценарию. Зато – по справедливости. Я не знаю как, но ведаю – когда. Скоро. Очень скоро.

Даже когда в начале 2001 года величественный «Газпром» забрал у опального медиамагната Владимира Гусинского канал НТВ, пресловутый УЖК (Уникальный журналистский коллектив) не смог собрать по-настоящему внушительный митинг.

– И ни одна сволочь теперь не сможет написать, что люди пришли в хорошую погоду послушать музыкантов, – провозгласил тогда Евгений Киселёв перед толпой у «Останкино».

Коллеги-сволочи из экспериментального таблоида «Московская комсомолка» резонно отметили, что 23 тысячи долларов, которые тогда стоила минута рекламного времени НТВ, будучи умноженными на массив интенсивной раскрутки того митинга, составили внушительную сумму. Иронизировали: каждый из митингующих должен был бы внести в кассу по десять тысяч долларов, чтобы «отбить протест по бухгалтерии». Дело тогда закончилось тем, что Борис Березовский привёл команду УЖК на ТВ-6, изгнав оттуда журналистов, канал создававших, а ловкий Парфёнов, переметнувшийся на сторону Кремля, возглавил НТВ. Без всяких митингов эти экзерсисы прошли.

А ведь в перестройку стихийные демонстрации в поддержку прессы и/или следователей Гдляна и Иванова вспыхивали без всяких ТВ-призывов и хитрых интернетов, в отличие от погромов Великой арабской революции, тряхнувших Северную Африку и Ближний Восток. Сегодня объявлена перестройка 2.0. Только «Взгляда» у неё нет. И не предвидится.

«Разберёмся…», год номер 2011

Интервью с Володей Мукусевым.

– А как сложилась твоя судьба после 93-го? Я время от времени видел тебя на телевизионных экранах…

– Это были лишь короткие эпизоды на маленьких каналах: на РЕН-ТВ и ТВЦ. Ельцинский запрет доставал меня и там. В начале 90-х Михаил Полторанин, тогдашний министр печати, предложил мне возглавить Первый канал. Я согласится с одним условием – немедленная передача всех материалов проверок деятельности «Останкино», проведённых по требованию Верховного Совета, в Генпрокуратуру. Согласно этим документам, всё, что происходило тогда на телевидении, имело юридическое название – мошенничество в особо крупных размерах. А попросту чудовищное разворовывание спонсорских, рекламных и бюджетных средств, бесконтрольная сдача студий под склады, распродажа дорогостоящей аппаратуры и техники. А с телеэкрана при этом неслось: «Мы сидим, а денежки идут». И многие миллионы бывших советских граждан создавали миллиардные состояния хозяевам финансовых пирамид. Полторанин на мои условия вроде бы согласился. Но тут же в некоторых газетах прошла информация, что я в запое, мало того, что у меня цирроз печени и дни мои сочтены. Информация эта была любезно доведена до Черномырдина, и он, естественно, отказался от моей кандидатуры. С подобным чёрным пиаром я встретился ещё раз через несколько лет, когда получил предложение одного из зампредов правительства возглавить вновь создаваемый холдинг ВГТРК. Уже существовал интернет, и накануне рассмотрения кандидатур в Сети появилась информация, что я болен СПИДом и заразил меня мой сексуальный партнёр, одесский докер, негр по имени Чарли. Причём были указаны даже адрес больницы где-то на Соколиной Горе и номер моей истории болезни. Одним словом, против меня уже работали настоящие профессионалы. Понятно, что, «узнав об этом», учредители нового холдинга мою кандидатуру отклонили, а начальником 2-го канала стал Швыдкой. Но всё это – ерунда. Я горжусь тем, что стоял у истоков более двух десятков региональных компаний, в основном в Сибири. То есть я начинал настоящее российское телевидение, а не сегодняшний отдел пропаганды по промыванию мозгов.