Валерий Замулин - Прохоровское побоище. Правда о «Величайшем танковом сражении» Страница 5

«Передвижение массы автомобилей, танков и орудий в светлое время по ограниченному числу дорог и открытой местности давало возможность противнику бомбить боевые порядки частей еще далеко на подходе, но его авиация была скована на фронте, и на сосредоточение целой армии внимание не обращала»[7].

Марш оказался трудным для всего личного состава. Особенно это ощущалось в боевых соединениях и частях. После тяжелой весенней кампании танковые бригады потеряли значительное число экипажей, поэтому в их составе было много молодежи, бойцов и младших командиров, имевших небольшой опыт вождения танков и самоходных установок.

Условия работы экипажа в танке всегда были очень тяжелыми. Тесное замкнутое пространство, непрерывный гул работающего двигателя, из-за которого невозможно даже понять фразу, сказанную соседом, сидящим рядом. Но основная нагрузка в пути ложилась на механиков-водителей. Система гидроусиления управления боевой машиной полностью не исключала значительных физических нагрузок. Между тем боевая масса танка Т-34/76 составляла 30 тонн. Ветераны-танкисты рассказывали: «Если в бою надо смотреть в оба, чтобы снаряд в твою машину не влепили, то на марше еще хуже: надо держать и темп, и дистанцию, и за дорогой следить. Впереди танк, сзади танк, пыль сплошная, гляди да гляди, чтобы из-за плохой видимости ни ты, ни в тебя не въехали. Задень так рычагами надергаешься, что ни рук не подымешь, ни спины не разогнешь, а в голове сплошной гул».

Понимая, какая тяжелая нагрузка ложится на людей, командование бригад как могло пыталось облегчить их труд. Механиков-водителей подменяли другие члены экипажей, имевшие опыт управления танками, был также полностью задействован резерв танковых экипажей командиров корпусов. Движение техники усложняли тяжелые дорожные и погодные условия, а также слабая организация разведки маршрутов. Из воспоминаний заместителя командира по политчасти 2-го тб 31-й тбр ст. лейтенанта Н.И. Седыщева:

«Погода стояла очень жаркая. Экипажи были подготовлены к совершению марша, но даже закаленные танкисты после прохождения 200 км были сильно утомлены. Видимость на проселочных дорогах была плохой, поднятая пыль забивала не только все механизмы, но и уши и горло, а главное, глаза. Очки не спасали механиков-водителей, а жара изматывала до предела»[8].

Уже в начале марша возник ряд серьезных организационных вопросов, которые затем стали причинами более существенных проблем. Так, согласно приказу, 29-й тк должен был сосредоточиться в отведенном ему районе в 14.00 7 июля, но в силу объективных причин опоздал более чем на сутки. Его части шли за передовым отрядом генерала К.Г. Труфанова, который еще в начале марша в районе ЛесноеУколово (8 км от Острогожска) почти на 3 часа задержал движение. К тому же на р. Оскол не оказалось мостов грузоподъемностью 50–60 тонн. Из-за этого бригады генерала И.Ф. Кириченко вышли в свои районы лишь к 20.30 8 июля.

В танковых колоннах шла и артиллерия. В 18-м тк: 1000-й иптап, 1694-й зенап, 292-й мп, 29-м тк: 108-й иптап, 1446-й сап, 271-й мп, 366-й зенап, 5-м гв. Змк:104-й гв. иптап,1447-й сап, 285-й мп, 409-й гв. мп, 146-й зенап. Начальник штаба артиллерии армии полковник Коляскин докладывал:

«Части артиллерии двигались в боевых порядках корпусов по двум дорогам. Растяжка частей была значительной, увеличивалась она как в силу большой пыли, а также из-за недостатка тренировки водительского и офицерского состава.

Растяжка колонн, отставания отдельных орудий усугублялись еще и тем, что командиры полков, командующие артиллерией корпусов не имели подвижных средств связи управления. Наличие 2–3 мотоциклов давало бы возможность сокращать разрывы между частями и направлять отставшие орудия по определенному маршруту. Радиосвязь также отсутствовала.

Трехдневный марш протяженностью в 250 км не мог не отразиться на состоянии автотранспорта. Сборы отставших машин продолжались до полудня 11 июля. На отставании автомашин сказалась и слабая подготовка водительского состава, большинством которых вождение машин усвоено было плохо»[9].

Непосредственной организацией марша 5-й гв. ТА занималось не только ее командование, но и штаб Степного фронта. Специально для ее сопровождения и передачи объединения в состав Воронежского фронта была сформирована группа из офицеров управления командующего БТ и МВ Степного фронта, которую возглавил генерал-майор Задорожный. Она должна была помогать оперативно решать возникавшие вопросы и наладить работу со штабом БТ и МВ Воронежского фронта. За движением танковой гвардии наблюдал с воздуха на самолете У-2 командующий Степным фронтом генерал И.С. Конев. Иван Степанович был против «раздергивания» фронта. Он считал, что целесообразнее сохранить его, иначе в контрнаступление переходить будет не с чем. Но Ставка решила по-иному: сначала надо остановить врага, а потом уже думать о контрнаступлении.

К исходу 7 июля корпуса 5-й гв. ТА сосредоточились в районе южнее г. Старого Оскола. Но это был лишь первый этап переброски армии. Весь следующий день войска приводили в порядок боевую технику и транспорт, подтягивали отставшие танки, вели текущий ремонт и заправку ГСМ. Люди отдыхали от изнурительного марша.

В связи с осложнением оперативной обстановки на обоянском направлении 9 июля П.А. Ротмистрову было приказано выдвинуть армию непосредственно на прохоровское направление. В 23.40 8 июля поступило распоряжение, согласно которому ее корпусам к исходу 9 июля предстояло выйти в район Бобрышево, Большая Псинка, Прелестное, Александровский (ст. Прохоровка), Большие Сети. Это означало, что впереди у танкистов еще от 75 до 100 км. В 1.009 июля командарм подписал приказ № 2, в котором ставились следующие задачи:

«2. 5-я гв. танковая армия, двигаясь с мерами охранения,

9.07.43 г. выходит в район Бобрышево, Большая Псинка, Карташевка, Александровский, Журавка, Большие Сети, Прилипы.

Передовым частям корпусов выступить в 2.00. Главным силам начать движение в 3.00.

3. Передовой отряд генерала Труфанова, в составе: 1-го гв. омцп, 53-го гв. тп, 689-го иптап, батареи 678-го гап, двигаясь по маршруту: Ольшанка, Коньшино, Скородное, Чуево, Вязовое, Петровка, Марьино, к 6.00 9.07.1943 г. сосредоточиться в лесу в 6 км южнее Марьино. Ольшанку пройти 2.00 9.07.43 г.

4. 5-му гв. Змк сосредоточиться в районе: Бобрышево, Большая Псинка, Нижняя Ольшанка /иск./, западная окраина Верхняя Ольшанка, Псёлец.

Штакор – Нагольное. Выступление немедленно.

Граница слева: Котеневка /иск./, Сергеевка, Юшково /иск./, Троицкое /иск./, Марьино.

5.29-му тк сосредоточиться в районе: Марьино /иск./, Вихровка, Журавка, Петровка, Большие Сети, Прилипы.

Штакор – Нагольное. Выступление немедленно.

Граница слева: Хворостянка, центр – Скородное, Кулига, Журавка.

6. 18-му тк сосредоточиться в районе: Средняя Ольшанка, Нижняя Ольшанка, Александровский /иск./, Журавка, восточная окраина Верхней Ольшанки.

Штакор – Малая Псинка. Выступать немедленно.

Движение южнее дороги Холодное – Александровский – запрещаю.

7. Артиллерия, 76-й гв. мп, 678-й гап, двигаться по маршруту: Хворостянка, Скородное, Вязовое, Большие Сети, Пристенное и сосредоточиться в районе Ржавчик.

Из занимаемого района выступить в 12.00 9.07.43 г.

9. 994-му авиазвену к 10.00 10.07.43 г. передислоцироваться в район Марьино.

10. Начальнику тыла армии выделить в распоряжение корпусов три армейских хирургических госпиталя. Передовые базы горючего, боеприпасов и продовольствия выдвинуть в район Обуховка, 12 км юго-западнее Старый Оскол.

11. Рубеж Вислое, Дубровка, Чайкино, Калинин, Скородное, Коренек, Нижне-Троицкий, Ивановка, в связи с наличием минных полей, проходить только по дорогам, с большими предосторожностями.

12. Первый эшелон штаба армии – Марьино. Второй эшелон – особым распоряжением»[10].

В целом, переброска танковой армии почти на 350 км в течение 7–9 июля прошла организованно и без больших потерь в людях и технике.

По количеству танков 29-й тк был самым многочисленным в армии, но подготовка технических служб и управление на марше в нем было организовано лучше, чем в других корпусах. После первого, 150-километрового броска, по техническим причинам из 218 танков и 21 САУ соединения вышло из строя всего 12 танков и одна СУ-76.

Согласно оперативной сводке его штаба № 88 к 12.00 10 июля на ходу имелось: Т-34– 123 шт. Т-70 – 81 шт., СУ-76 – 8 шт., СУ-122– 12 шт. За успешное выполнение сложной задачи и минимальное число аварий Военный совет армии объявил генерал-майору И.Ф. Кириченко и всему личному составу 29-го тк благодарность.

В других соединениях число машин, выбывших из строя, оказалось значительно больше. Наибольший процент аварийной бронетехники оказался в 18-м тк. Из 187 танков (на 22.00 8 июля) на марше корпус оставил 104, или 55,6 %. При переброске в район Прохоровки процент аварийных машин вырос до 117 танков, или 62,6 %. Но напряженная работа по сбору и восстановлению техники шла круглосуточно, что давало существенные результаты. К 14.00 10 июля в пути и ремонте числилось уже 83 танка. Надо отметить, что на высокую аварийность повлияло то, что корпус на первом этапе прошел большее расстояние, чем другие соединения. Тем не менее первая крупная задача, поставленная перед его войсками, была выполнена плохо. Комкор и весь руководящий состав соединения оказались не на высоте. Выход из строя больше половины бронетехники свидетельствовал о безответственном отношении к своему делу командиров всех уровней, слабой подготовке к маршу как личного состава, так и технических служб. Особенно это становится очевидным, когда начинаешь сравнивать показатели технического состояния бронетехники в других корпусах армии. Уже после завершения Курской битвы в сентябре 1943 г. на одном из совещаний командного состава 18-го тк его новый командир генерал-майор К.Г. Труфанов отмечал: