Адам Кей - Будет больно. История врача, ушедшего из профессии на пике карьеры Страница 5

Когда улица снаружи больницы славится большей чистотой, чем коридоры внутри, это о чем-то да говорит.

Я не люблю читать проповеди, но я все-таки врач и по долгу службы как бы обязан попытаться помешать преждевременной смерти этого пациента, поэтому и напомнил ему, что он оказался здесь из-за спиртного, и даже если мне и не удастся убедить его завязать с выпивкой (а мне определенно не удастся), я хотя бы попросил его воздержаться от нее, пока он будет в больнице, так как это сильно нам поможет поставить его на ноги. А также сказал, как было бы здорово, если бы на этот раз он держался подальше от дозатора со спиртовым гелем.

Он отпрянул так, словно я обвинил его в том, что он вожделеет своего брата-близнеца, и поспешил мне заявить, что он никогда бы этого не сделал – они недавно изменили состав, и теперь у него совсем уж горький вкус. Подозвав меня поближе, он шепнул мне на ухо, что в этой больнице проще пососать спиртовые салфетки, после чего заговорщицки хлопнул меня по плечу, словно говоря: «Можешь не благодарить».

Сегодня ночью он выписался «домой», но можно не сомневаться: пройдет несколько недель, и он снова попадет к нам.

По традиции, я отмечаю конец череды ночных смен вместе с моим старшим интерном роскошным завтраком с бутылкой вина в «Vingt-Quatre».

Когда работаешь в ночную смену, то живешь совершенно в другом часовом поясе по сравнению с остальными людьми, так что в девять утра мы пьем не спросонья, а, по сути, перед сном.

Пока я заново наполнял бокалы, в окно кто-то постучал. Это был заливающийся смехом М.Д., во взгляде которого так и читалось: «А я ведь так и знал!» Я решил, что в следующий раз лучше усесться подальше от окна. Ну или просто быстренько пососать спиртовые салфетки в раздевалке.

5 июня 2005 года, воскресенье

Было бы несправедливо повесить на всех без исключения хирургов-ортопедов ярлык неандертальцев-костоломов только потому, что 99 процентов из них соответствуют этому описанию, однако у меня неизменно замирает сердце каждый раз, когда я получаю посреди ночи вызов в их отделение.

На этой неделе мне довелось осмотреть пока двух их пациентов.

Вчера: мужчина с мерцательной аритмией[21] после того, как его прооперировали в связи с переломом шейки бедренной кости.

Изучив его ЭКГ, сделанную при госпитализации, я понимаю, что мерцательная аритмия была у него до поступления к нам, чего принимающие его врачи не заметили, хотя это практически наверняка объяснило бы, почему он изначально раскорячился на полу в супермаркете.

Возникает желание устроить для ортопедического отделения семинар на тему «Люди порой падают не просто так».

Сегодня меня попросили осмотреть 20-летнего пациента, чьи анализы крови показали нарушение функции почек. Обе его руки были полностью загипсованы, словно у какого-нибудь злодея из «Скуби-Ду».

Ему не давали физраствор, а на столе у его кровати стоял нетронутый стакан с водой, взять который (я уверен, ему страшно хотелось пить) мешали законы физики.

Я назначил ему капельницу с физраствором, хотя было бы гораздо эффективней назначить немного здравого смысла кое-кому из моих коллег.

7 июня 2005 года, вторник

Ассистировал в операционной с неотложным случаем – одному пациенту из заднего прохода нужно было достать «инородный предмет». Я еще и года не проработал врачом, а это уже четвертый предмет, который я достаю из чьего-то заднего прохода – во всяком случае, по работе.

Первым в этом списке был красивый итальянец, который поступил в больницу с ершиком для унитаза, большая часть которого находилась внутри него (щеткой вперед) – домой он отправился с калоприемником. Его дородная итальянская мамаша была крайне признательна и щедро осыпала благодарностями весь медперсонал за то, что они спасли жизнь ее сыночку – от англичан такого обычно не дождешься. Она обняла не менее красивого парня, который приехал в больницу вместе с ее сыном. «И слава богу, что его друг Филип в тот момент был в соседней комнате и вызвал «скорую»!»

Большинство из этих пациентов страдают от синдрома Эйфеля – «Я упал, доктор! Я упал!» – и порой рассказывают просто невероятные небылицы о том, как что куда попало, однако сегодня я впервые действительно поверил рассказу пациента. Это был вполне правдоподобный и, судя по всему, крайне болезненный инцидент с участием дивана и пульта от телевизора – по крайней мере, нахмурив брови, я подумал: «Что ж, полагаю, такое могло случиться». Однако когда мы доставали пульт в операционной, то обратили внимание на надетый на него презерватив, так что, вероятно, это не было полной случайностью.

16 июня 2005 года, четверг

Я сказал пациенту, что МРТ ему сделают не раньше следующей недели, и он пригрозил, что сломает мне обе ноги. Моей первой мыслью было: «Что ж, так я пару недель проведу на больничном». Еще чуть-чуть, и я бы пошел искать ему биту.

25 июня 2005 года, суббота

Вызвали констатировать смерть[22] одного пожилого пациента – он очень сильно болел, реанимировать его было бесполезно, и это был вполне ожидаемый исход. Медсестра отвела меня к его кровати, показала на серый труп, когда-то бывший нашим пациентом, и представила его жене, которая, можно так сказать, формально не была вдовой, пока я официально не объявил ее мужа мертвым. Природа, может, и делает всю грязную работу, однако без моей подписи все равно не обойтись.

Я выразил соболезнования жене пациента и предложил ей подождать снаружи, пока разберусь с формальностями, однако она предпочла остаться. Не совсем уверен, почему – думаю, она и сама этого не понимала. Может быть, ей была важна каждая секунда, проведенная рядом с ним, даже если его уже с нами и не было. Или, возможно, она хотела удостовериться, что я не один из тех врачей, вытворявших немыслимые вещи с покойниками, о которых она читала в «Daily Mail». Как бы то ни было, нравится мне это или нет, но она уселась в первом ряду.

Мне уже трижды доводилось констатировать смерть, однако невольных зрителей у меня прежде никогда не было. Чувствую, нужно было приготовить закуски.

Она явно не представляет, насколько напряженным, безмолвным и затянутым будет это представление – больше похожим на творчество Гарольда Пинтера[23], чем на «Приключения Присциллы, королевы пустыни»[24].

Я сверил данные пациента, указанные на его больничном браслете, зрительно удостоверился в отсутствии дыхательного рефлекса, реакции на физические и вербальные раздражители, отсутствии пульса в сонной артерии и реакции зрачков на свет. Засек время и две минуты слушал сердце через стетоскоп. После этого еще три минуты слушал легкие. Как бы это неуместно ни звучало, но пять минут кажутся убийственно долгим временем, когда ты стоишь без движения в лучах ослепительного света, прижав стетоскоп к груди явно мертвого человека, и все это под пристальным взглядом его жены. Вот почему мы всячески стараемся выпроводить их из комнаты, пока делаем свое дело.

Я понимаю, почему мы уделяем столько времени, чтобы убедиться, – в конце концов, это последнее, что отделяет человека от официального признания умершим[25]. Без пяти минут вдова то и дело спрашивала, в порядке ли я. – Не знаю, казалось ей, будто мне слишком тяжело на душе, чтобы продолжать, или же что я попросту забыл, что нужно делать дальше… – И каждый раз, когда она что-то говорила, я подскакивал на месте, как… В общем, как врач, который что-то услышал, внимательно прислушиваясь к грудной клетке трупа.

Взяв себя в руки, я подтвердил ей печальные известия и заполнил свидетельство о смерти. Это были определенно тягостные пять минут, однако если вдруг с медициной у меня не сложится, то мне достаточно будет купить банку серебрянки, чтобы зарабатывать «живой статуей» на Ковент-Гарден.

5 июля 2005 года, вторник

Пытался выведать, сколько пьет 70-летняя дама, чтобы сделать отметку в ее медкарте. Как выяснилось, она травит себя вином.

– И сколько же вина вы выпиваете в день?

– В хороший день – бутылки три.

– А в плохой?

– А в плохой мне больше одной не осилить.

7 июля 2005 года, четверг

В Лондоне бесчинствуют террористы – всем врачам приказано явиться в отделение неотложной помощи.

Мне же поручили отправиться в хирургию, чтобы выписать всех пациентов, чьей жизни или чьим конечностям ничего не угрожало – нужно было освободить места для ожидавшихся жертв взрывов. Я был как снегоуборочная машина, вооруженная стетоскопом, – выпроваживал всех, кто мог произнести слово «симулянт» по слогам, оставшись при этом в сознании и не начав кашлять кровью. Избавился от сотен впустую занимавших кровати засранцев.

13 июля 2005 года, среда

В больницу так никто из жертв терактов и не поступил, и так как я остался без пациентов, то целую неделю почти ничего не делал.