Нина Зверева -Прямой эфир: В кадре и за кадром Страница 5

граммы обусловлена наивностью и неопытностью.

Но случилось чудо — «телезрители» из обкома пар-

тии не только одобрили программу, но и провели

специальное совещание с использованием моего

материала и лишили стройку статуса ударной и ком-

сомольской.

Надо признать, что в течение последующих лет

мне редко удавалось сделать что-то подобное. Я рас-

сказывала о хороших людях, и только спустя три года

подготовила проблемную программу «Круглый стол

вокруг станка», которая опять же неожиданно для ав-

тора и для редакции стала событием на Всесоюзном

фестивале молодежных программ (заняла второе

место).

НИНА ЗВЕРЕВА 28

Теперь, с высоты прожитых лет, я понимаю, что первая вылазка на Богородский завод стала заме-

чательным учебным пособием для меня самой и той

планкой, к которой я потом сама тянулась — с пере-

менным успехом.

Тетя Зина

На самом деле никакая она мне не тетя. Она сама, смеясь, представляла меня своим друзьям и говорила: — Это моя племянница, — и далее после паузы

добавляла с улыбкой: — племянница по подруге.

Мои родители познакомились с тетей Зиной и ее

подругой тетей Шурой во время удивительного пу-

тешествия по Енисею — от Красноярска до острова

Диксон. Был такой маршрут в советские времена. Хо-

дили по нему всего два теплохода, и билеты стоили

очень дорого. Но интеллигенция (прежде всего пи-

терская и московская) готова была платить деньги, чтобы увидеть Красноярские Столбы, Дудинку и веч-

ную мерзлоту, город Норильск и проплыть по Север-

ному Ледовитому океану до Диксона. А если повезет, то можно было застать настоящее полярное сияние

(это была мечта моей мамы!).

Мне было в ту пору 10 лет, моему брату 12. Из де-

тей только мы с братом были на трехпалубном те-

плоходе «Александр Матросов», потому что детский

билет продавался по цене взрослого. Я до сих пор

НИНА ЗВЕРЕВА 30

помню, с каким трепетом и смущением мама произ-

носила это словосочетание: «тысяча рублей». Имен-

но столько стоили наши путевки на четверых, а за-

рабатывал в семье в основном папа, и, значит, надо

было целый год откладывать и экономить. Но это

был стиль нашей семьи — копить на путешествия, потому что родители были уверены, что именно

впечатления от красоты окружающего мира — глав-

ная ценность прожитой жизни. А поскольку без нас

они путешествовать не хотели, им легче было за-

платить.

Тетя Зина была к тому времени доктором наук, известным химиком. Ей было чуть больше сорока, а тете Шуре, физику-теоретику, кандидату наук, так-

же коренной москвичке — около пятидесяти (в моло-

дости она была женой того самого Аджубея, который

затем был зятем Хрущева).

Моя мама всю жизнь тянулась к интересным лю-

дям и готова была отдать все что угодно за яркое об-

щение. Это был именно такой случай.

Москвички Зина и Шура были самодостаточны, слегка высокомерны и первые несколько дней не об-

ращали внимания на нашу веселую семейку. Тем бо-

лее что обе были бездетны, и шумные дети их, конеч-

но, раздражали.

А потом они неожиданно сошлись с моими роди-

телями на почве любви к фотографии. Прямо около

теплохода во льдах ныряли нерпы и тюлени. Мой

папа ловко успевал зафиксировать усатые морды

с рыбой в зубах, а москвички никак не поспевали.

Было столько хохота и восторга. Постепенно нас

стало шестеро.

ПРЯМОЙ ЭФИР 31

Помню незабываемый момент, когда именно мне

довелось вручать капитану корабля символический

ключ от Полярного круга. Еще помню, как однажды

к нашему теплоходу подплыли на лодках местные жи-

тели, и они уговаривали моих родителей посмотреть

ненецкий поселок, они поплыли. Молодой парень за-

лез на палубу и как-то очень быстро и легко посадил

в лодку несколько человек, включая меня, причем ро-

дителей рядом не было.

Как потом выяснилось, аборигены украли нас

с палубы теплохода именно затем, чтобы следом

в их поселке образовалась толпа туристов, которым

можно было бы всучить сувениры и оленьи шкуры

в обмен на живые деньги или водку.

После путешествия по Енисею моя мама всег-

да останавливалась в Москве у тети Зины, которая

жила вдвоем со своей мамой Ритой Александровной.

Жизнь эта, как я сейчас понимаю, была нелегкой. Рита

Александровна была капризной, вечно болела, конт-

ролировала каждый шаг своей взрослой дочери. Так

что вырваться в командировку или в туристическую

поездку ей было практически невозможно.

Тете Зине было под семьдесят, когда умерла ее

мама. И можно сказать, что всю свою сознательную

жизнь она не была свободной, несмотря на отсутст-

вие детей.

Что касается мужчин, то и тут у нее не сложилось.

Любимый парень ушел на войну, вернулся инвали-

дом, после чего физиологически не мог жениться

и иметь детей. Эта безумная ситуация изматывала

обоих. Они встречались, расставались и в результате

так и прожили всю жизнь в разных квартирах, пере-

НИНА ЗВЕРЕВА 32

званиваясь каждый день и ревнуя друг друга до полу-

смерти.

Она стала автором мирового открытия в области

химии, имела много учеников. Ее очень ценили в ин-

ституте органической химии, где она проработала

более пятидесяти лет.

Но ее жених также не терял времени, он стал

знаменитым директором музея Пушкина в Москве

(не изо бразительных искусств имени Пушкина, а са-

мого поэта Пушкина!), много ездил по миру и всегда

привозил ей подарки. Под конец жизни тетя Зина си-

дела возле его постели и целовала ему руки.

Со мной получилось так, что тетя Зина и ее мо-

сковская квартира с молодости стали особым цен-

тром влияния на меня и мою жизненную фило софию.

Она плохо реагировала на мое естественное же-

лание побегать по магазинам, купить что-то новое

для детей и мужа. Она считала, что в Москве есть мно-

го объектов, более достойных внимания, чем ГУМ, ЦУМ и «Детский мир».

Она водила меня в Третьяковку и в музей Алек-

сандра Сергеевича Пушкина, где проходили чудесные

литературные вечера.

Она отправила меня на знаменитую «бульдозер-

ную» выставку, которая проходила на ВДНХ. Так

я узнала, что есть художники, которых запрещают, и искусство, которое мне очень нравится.

Каждый раз она встречала меня в Москве свежим

анекдотом и радостно рассказывала его мне, а я ста-

ралась запомнить.

Дело в том, что ее анекдоты имели глубокий смысл.

Не случайно до сих пор я рассказываю их на своих тре-

ПРЯМОЙ ЭФИР 33

нингах по красноречию — к полному восторгу слуша-

телей. Например, «анекдот про английскую королеву».

Он звучал так:

Однажды королева Англии в большом волнении

вызвала «на ковер» своего первого министра и ска-

зала ему:

— Милорд, правда ли, что вчера за партией в вист

Вы сказали, что нет ни одной женщины в мире, кото-

рую нельзя было бы купить за деньги?

— Да, Ваше Величество.

— Это означает, что за деньги можно купить даже

меня, королеву Англии?

— Да, Ваше Величество.

— (в большом гневе) И сколько же, по-вашему, может стоить королева Англии?

— Пятьсот тысяч фунтов стерлингов, Ваше Вели-

чество.

— (в жутком гневе) Пятьсот тысяч? За меня, ко-

ролеву Англии?

— Вот Вы уже и торгуетесь… (Занавес.)

Тетя Зина рассказала мне про Сахарова еще за-

долго до его ссылки в Нижний Новгород, и это стало

нашей общей тайной, так как мой папа не одобрял

ученых, которые идут в политику.

Тетя Зина придирчиво относилась к моим первым

опытам на телевидении и делала именно те замеча-

ния, которые заставляли меня сомневаться в себе

и больше готовиться.

— Почему ты думаешь, что именно ты имеешь

право общаться с людьми, а не кто-то другой? —спрашивала она меня, и в глазах плясали веселые

чертики.

НИНА ЗВЕРЕВА 34

А я сердилась, дулась, пыталась доказать свою

состоятельность. Но уже при следующем выходе

в эфир сама себя спрашивала: «А почему это делаю я, а не кто-то другой, более умный, более талантливый?»

Я старалась всех своих новых друзей привести

в дом к тете Зине.

На ее кухне сидели Явлинский, Немцов, Любимов

и многие другие. Ей мог позвонить Сагалаев и спро-