Илья Ветров - Перевал Бечо Страница 5

Подошел чуть сгорбленный старичок с тяжелой котомкой за плечами.

— Молодой человек! Не можете ли вы сказать, как быть с одышкой?

Его усталые глаза с надеждой смотрели на рослого, красивого альпиниста с ледорубом в руках.

Моренец опытный спортсмен. Туризмом увлекался еще в школьные годы. Ходил в походы. Вдоль и поперек исколесил Сумщину, Полтавщину, бывал под Самарой, на Днепропетровщине, ездил в Крым. Одним словом, понимал толк в походах и любил их. И в то же время хорошо знал: для каждого, даже небольшого, перехода необходима тренировка, акклиматизация, и, конечно, здоровое сердце. Что же должен посоветовать он старику пенсионеру? Сказать, чтобы возвращался домой? Что человеку с больным сердцем в горах не место?..

— А вы не волнуйтесь, Пантелей Харитонович, — подбадривающе улыбнулся ему Моренец и тут же добавил: — Со временем все уладится, и даже одышка пройдет.

На другом конце палаточного городка стоял, прислонившись к толстой сосне, Одноблюдов. Сделав какие-то пометки в блокноте, он быстро сунул его в карман и стал кого-то высматривать. Подошел Кухтин, прибывший ночью с эльбрусской метеостанции. В руках у Кухтина фанерный щит с фотографиями и наполовину стертой схемой перевального маршрута. Все это он принес из методкабинета турбазы.

— А где Саша с образцами снаряжения? — подняв с земли березовую палочку, которая должна служить ему указкой, спросил Кухтина Одноблюдов.

— Идет.

Вот и Саша Сидоренко с огромным рюкзаком в руках. Подойдя к Одноблюдову, он вывалил на траву все, что было в рюкзаке: веревки, ледовые крючья, карабины, палатку и десятизубные кошки для хождения по ледникам.

— Кошки! — услышав знакомое слово, удивленно воскликнула сероглазая девочка с короткой косичкой и застенчиво спросила: — А где же котята, дядя альпинист?

Собравшиеся вокруг альпинистов люди, засмеялись, вместе со всеми смеялся и Одноблюдов. Но тут же лицо его стало серьезным, и он не спеша, взвешивая каждое слово, растолковывал, зачем нужно то или другое снаряжение, как с ним обращаться, подробно рассказывал о правилах хождения в горах.

— Правила правилами, — набросив на плечи серый платок, сказала худощавая женщина в очках. — А как нам быть, если не хватит горных ботинок и ледоколов? Кажется, так вы их называете?

— С горными ботинками и ледорубами? — нагнувшись, переспросил Одноблюдов. Румянец горел на его щеках, на лбу выступал пот. Юрий Васильевич знал, как туго со снаряжением, особенно с горной обувью… Промолчать? Уйти от вопроса?.. Выпрямившись, он вышел на середину лужайки и в полной тишине сказал:

— Кому не хватит ледорубов, возьмут альпенштоки, самые простые деревянные палки с заостренными концами. Вместо горных ботинок в переходе сгодятся резиновые сапоги, лыжные ботинки, на худой конец — боты, сапожки и даже валенки…

Сделав короткую паузу, Одноблюдов обвел взглядом людей и снова заговорил так, чтобы каждое слово звучало веско:

— Напоминаю: переход будет не из легких. Требуется спокойствие, порядок и безусловное подчинение инструкторам. Идти будем медленно, со всеми предосторожностями.

Но вопросам не было конца.

— Юрий Васильевич, — подала голос девушка, студентка из Харькова, — а как быть с нашими узлами?

— В поход брать только самое необходимое: свитер, шерстяные носки, белье, головной убор.

— Зонтик тоже брать? — среди общего говора раздался детский голос. — Посмотрите, дяденька, как погода хмурится. — И стриженая девочка показала на серое небо. Потом она вдруг скривилась и едва слышно, сквозь слезы, спросила: — А волки есть на перевале?

Что-то надорвалось внутри. Юрий нагнулся и нежно, по-отцовски, обнял худенькую девочку.

— Откуда там волки. Альпийские галки и те, доченька, не частые гости…

Из-за палатки вышла Мина Фадеевна с Таней на руках. Одноблюдов сразу приметил осунувшееся лицо жены, синеву под глазами и уставшую дочурку. Тане только год минул… А какие ждут испытания… Снежный перевал… Разреженный воздух. Выдержит ли малютка?.. Он чувствовал, как что-то горячее подступило к самому горлу. Такое с ним, старым «горным волком», было впервые.

— Что случилось? — спросил Одноблюдов жену. — Почему ты здесь? С Танюшкой плохо, температурит?..

Мину и саму лихорадило, видно, простудилась. Волновать мужа?.. Она вздохнула:

— Понимаешь, Гриша пришел, коров пригнал, ждет тебя на спасалке.

Смуглый, крепко сбитый паренек, с мягкой, немного застенчивой улыбкой, он был таким, каких, наверное, на свете немало: в голове вроде девчонки, футбол да кино. Но как только Гриша попадал в горы, в лагерь к альпинистам, он сразу становился серьезным, взрослым, ко многому присматривался, прислушивался. Гриша Двалишвили после школы стал токарничать в механических мастерских комбината. Отец его Валериан Иванович был известным на Кавказе шеф-поваром. Много лет работал на лучших турбазах в системе «Интуриста». Летом с отцом часто бывал в горах и Гриша. В горах он и познакомился с Одноблюдовым и Сидоренко.

Грише очень хотелось стать похожим на альпинистов, и однажды он упросил Одноблюдова взять его с собой в горы. С тех пор Юрий Васильевич начал с ним заниматься на скалах и леднике. Гриша сразу показал себя способным учеником, смелым и напористым. Когда в ущелье Адыр-Су проводились показательные выступления горноспасательных команд, Гриша всюду увязывался за Одноблюдовым, помогал ему нести снаряжение, таскал тяжелые рюкзаки, а когда по ходу выступления требовалось показать, как нужно спасать попавшего в беду товарища, он с радостью вызывался быть «потерпевшим» и действительно мужественно терпел, пока его тащили на канате волоком по острым скалам.

— Хороший паренек, — не раз хвалили его между собой Одноблюдов и Сидоренко.

Гриша радовался, услышав похвалу своих тренеров, но полное счастье наступило лишь тогда, когда как-то перед ужином Юрий Васильевич сказал:

— Собирайся, Гриша, пойдем с альпинистами на Гумачи, ты ведь знаешь, многие альпинисты начинали с той вершины путь в большой спорт.

Одноблюдов еще издали заметил Гришу, сидевшего на крылечке спасательной.

— Каким тебя ветром занесло сюда?

— Военным. Из Тырныауза пригнал коров.

— Значит, с мясом будем, — кивнул довольный начальник спасательной и присел рядом с Гришей. — Вижу, ты стал совсем большим. Наверное, и не замечаешь, как здорово вырос за эти годы? Плечи-то у тебя какие! Вот какой богатырь! Наверно, уже и за семнадцать перевалило?

Грише было чуть меньше, но признаваться в этом ему не позволяла гордость. Он опустил глаза и принялся штычком альпенштока вычерчивать на песке замысловатые узоры.

— А мне говорили, что ты заболел. В Гунделене схватил воспаление легких.

— Что вы, Юрий Васильевич, — засмеялся Гриша и выпустил из рук конец альпенштока. — Какое воспаление. Я вполне здоров.

— Раз здоров, тогда как ты смотришь, Гриша, если возьмем тебя в нашу альпинистскую команду?

— Вы еще спрашиваете! — выпалил Гриша, и его открытое лицо засветилось радостью.

В ущелье совсем стемнело. Наступила еще одна тревожная ночь. В переполненном домике горноспасательной станции при тусклом свете коптилки собрались альпинисты и те, кто будет им помогать в ледовом переходе. В небольшой Юриной комнатушке было душно, жарко, накурено. Дым стоял столбом, а в жестяной крышке от консервированного компота, заменявшей пепельницу, росла гора окурков.

— Рассаживайтесь поудобней, товарищи! — предложил Юрий. — Хотя и тесновато, но что поделаешь. — Он отодвинул мешавшую ему табуретку. Нагнувшись над столом, где рядом с пепельницей лежала туристская карта Центрального Кавказа, стал разглядывать подкрашенные Малеиновым жирные стрелки и различные кружочки.

— Надо ли распространяться, — растягивая слова, взволнованно начал Одноблюдов, — обстановка и без моих комментариев чрезвычайно сложна. Фашистские егеря генерала Конрада уже в излучине Кубани, в Домбайской поляне, на Клухорском перевале и даже на Марухе.

— Не только на Марухе, — перебил Одноблюдова Малеинов, — но и на перевалах Басса и Чипер-Азау, и двигаются к Старому Кругозору. Это и Виктор подтвердить может.

Кухтин придвинул к себе стоявший у края стола кувшин с водой и, чуть заикаясь, сказал:

— Не двигаются, дорогой Алексей Александрович, а уже заняли Старый Кругозор, подходят к ледовой базе.

У Виктора лицо широкое, смуглое, серые глаза смотрят внимательно. Коренастый, крепко сбитый радист с метеостанции на склонах Эльбруса, Виктор совсем недавно оттуда и хорошо знал обстановку в горах.

— Если фашисты на Эльбрусе, то не сегодня-завтра их можно ждать и у нас в Баксане, — скрутив цигарку, с тревогой прокомментировал поправку Кухтина начальник перехода. — Поэтому с выходом нельзя медлить ни одного часа.