Инес Вайцман - До и после. Архитектура катастрофы и ее документация Страница 5

Разница между двумя этими изображениями показывает возвращение биомассы, буйного растительного покрова. Трава и кустарники — более неприхотливые и устойчивые, чем культурные сорта, — теперь устилают бывшие земледельческие и пастбищные угодья[31]. Как сказано в йельском докладе, это, скорее всего, указывает на снижение уровня животноводческой и земледельческой активности, а значит, уменьшение численности населения вследствие «систематического насилия, которое финансируется государством, и депортаций, осуществляемых суданским правительством и милицией»[32]. Итак, возврат к дикому состоянию — процесс самовосстановления природы — тоже интерпретируется как указание на то, что здесь происходили массовые убийства и депортации.

Индекс NDVI — производная одного из нескольких гиперспектральных сенсоров, которые регистрируют длины волн за пределами спектра, воспринимаемого человеческим глазом. Данные существуют в цифровом виде, и это дает больше возможностей при мониторинге изменений в землепользовании, которые могут свидетельствовать о нарушении прав человека. Та или иная характеристика «объекта» — дома, транспортного средства, земляного сооружения, сорта растительности — предстает как визуальная или термальная информация, и алгоритм способен идентифицировать и вычислить уровень его плотности или дисперсности на спутниковом снимке. Но даже в этой чисто алгоритмической среде последовательность фотографий имеет ключевое значение. Изображение «до» значимо как точка отсчета: именно по отношению к этому «нормальному» состоянию определяется Δ (дельта) — масштаб трансформаций, зафиксированных на изображении «после».

Подобные аналитические процедуры наглядно демонстрируют нарушения прав человека, визуализируя те области электромагнитного спектра, которые раньше оставались незримыми. Исключение человека из репрезентации, таким образом, дополняется постепенным вытеснением человека из процесса смотрения, который все более автоматизируется, а также — как мы видели — из алгоритмического процесса интерпретации данных.

В 1970-е годы с возникновением правозащитного движения на передний план выдвинулось свидетельство — по преимуществу свидетельство наблюдателей и диссидентов. Свидетельство, воспроизведенное в докладах правозащитников и публичных заявлениях, обладало не только эпистемологической, но и политической и этической значимостью. Таким образом, можно сказать, что правозащитные исследования были исследованиями человека и о человеке. Методологический сдвиг, который выразился в переходе от человеческого свидетельства к анализу материальных и цифровых свидетельств (прежде всего спутниковой съемки), послужил причиной тому, что правозащитная деятельность утратила нечто безусловно человеческое. Гуманитарная аналитика парадоксальным образом вступила в постгуманитарную фазу: изменения природной среды, которая является условием человеческого существования, исследуют не люди, а сенсоры и алгоритмы.

Мы очень удалились от тех ученых, которым последнее десятилетие ХХ века виделось «эпохой человеческого свидетельства»[33], и очень увлеклись анализом земных условий существования, опосредованных алгоритмами. Выход правозащитного движения за традиционные гуманистические рамки сопровождался сближением правозащитных организаций с вооруженными силами западных государств. Это сближение, как было упомянуто выше в связи с исследованиями Лоры Кёргэн и Эндрю Хершера, проявляется в том, что они пользуются одинаковыми технологиями, у них одинаковая оптика, пересекающиеся цели и перетекающий из одной области в другую кадровый состав. Творчески осваивая инструментарий современного визуального анализа, мы должны помнить, что технологии слежения и разрушения — это те же технологии, которые использует криминалистика, осуществляя мониторинг этих нарушений. И те, и другие полагаются на считывание изображений «до и после», хотя движутся в разных направлениях и руководствуются разными намерениями. Военно-воздушный наводчик будет изучать изображения «до и после», чтобы оценить точность удара; правозащитник будет изучать ту же пару изображений, чтобы оценить потери среди гражданского населения.

Но хотя аналитик правозащитной организации вынужден изучать те же снимки, что и наводчик, он может обращаться к иным проблемам, устанавливать более глубокие и сложные политические причинно-следственные связи. В этих изображениях они должны видеть не только поверхность Земли, но и поверхность изображения — таково политическое измерение, явленное в технологиях зрения и репрезентации. Еще более существенно то, что они должны стремиться понять условия — технологические и политические, — обусловившие разрыв между изображениями[34]. Потому что разрывы между фотографическими или алгоритмическими изображениями «до и после» всегда будут оставлять изображенный предмет мерцающим, прерывным, лакунарным, открытым к множеству новых интерпретаций, которые будут возникать при каждом нашем новом взгляде на эти изображения.

Руины: обратная перемотка

Дрезден: вид на разрушенный (1945) и восстановленный город (около 1982)[35]

По сути, криминалистическая фантазия — это отматывание времени назад. Изображения «до и после» можно с равным успехом читать справа налево и слева направо — подобно тому, как «Отель Паленк» в руках Роберта Смитсона превращается в руину, которая бесконечно проходит через цикл распада и восстановления[36].

В другом проекте эта мерцающая взаимообратимость проявлена еще отчетливее. Книга «Дрезден в фотографических документах, 1933–1945», опубликованная в 1946 году, — это попытка представить разрушение Дрездена как серию фотографий «до и после», снятых Куртом Шаршухом. В 1933 году Шаршух фотографировал город во всем его великолепии. Через несколько недель после бомбардировки королевских ВВС — в ночь с 13 на 14 февраля 1945 года — он вернулся в Дрезден со старыми фотографиями и попытался найти среди обожженных обломков те же места.

Подпись, которой он снабдил последнюю фотографию в своей книге, стала призывом к реконструкции. В самом деле, после частичного восстановления города несколько фотографов вернулись в те же места, которые фотографировал Шаршух: они ловили в свои видоискатели те же ракурсы и создавали еще более удаленные во времени фотографии «после», которые, однако, приближались к первым фотографиями «до» и репродуцировались в новых путеводителях по городу. Время отматывалось назад — и это приводит на память самый прекрасный пассаж из литературы о войне, восхитительной антивоенной утопии Курта Воннегута «Бойня номер пять»; пассаж, где дрезденская бомбардировка пускается вспять.

«Звенья летели задом над германским городом, охваченным пламенем. Бомбардировщики открывали бомболюки, и словно каким-то чудом пламя съеживалось, собиралось, собиралось в цилиндрические оболочки бомб, и бомбы втягивались через бомболюки в чрево самолета. <…> Когда бомбы возвращались на базу, стальные цилиндры из гнезд вынимались и отправлялись обратно, в Америку, где заводы работали днем и ночью, разбирая эти цилиндры, превращая их опасную начинку в безобидные минералы. Трогательно было смотреть, сколько женщин участвовало в этой работе. Минералы переправлялись геологам в отдаленные районы. Их делом было снова зарыть в землю и спрятать их как можно хитрее, чтобы они больше никогда никого не увечили».[37]

Дрезден, вид на церковь Богородицы сразу после разрушения и много лет спустя. Фотография слева принадлежит Курту Шаршуху. Фотография справа — Штефани Эльзель, 2013

Благодарности

Настоящий текст вдохновлен докторской диссертацией Инес Вайцман, посвященной изменению архитектурного облика бывших восточногерманских городов. Диссертация публиковалась в виде отдельных статей[38], но была доработана под влиянием работы Эяля Вайцмана «Архитектурная криминалистика». Мы бы хотели поблагодарить за терпение Альму (до) и Ханну Амалию (после).

Об авторах

Инес Вайцман — архитектор, профессор теории архитектуры Университета Баухаус (Веймар); Эяль Вайцман — архитектор, директор Голдсмитовского Центра архитектурных исследований (Лондонский университет).

Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка» — международный образовательный проект, созданный в 2009 году. Помимо постдипломной образовательной программы с преподавателями мирового уровня «Стрелка» организует публичные лекции, семинары и воркшопы, консультирует в области городского развития и издает лучшие книги по урбанистике, дизайну и архитектуре.