Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №9 за 2003 год Страница 5

На строительстве канала работало огромное число специалистов, часть которых, осужденных как «вредители» и «враги народа», была досрочно освобождена для нужд стройки. Обеспечение работ было поручено главному инженеру Сергею Жуку и его заместителю, бывшему директору Ташкентского опытно-исследовательского института «вредителю» Владимиру Журину, судимость которого была снята на строительстве канала. Начальником производственного отдела стал «враг народа» профессор Н.В. Некрасов, досрочно освобожденный в Дмитлаге. Другим выдающимся инженером на стройке был барон Ф.Н. Греневиц – представитель старинного рода российских немцев, который полностью (за исключением тех, кто успел эмигрировать) был уничтожен в первые годы советской власти.

23 марта 1937-го – опущены щиты Волжской плотины.

Впервые за всю свою историю Волга была остановлена на три минуты.

27 марта – волжская вода вошла в канал.

17 апреля – вода заполнила все 128 км канала.

28 апреля – начало массовых арестов среди руководства строительства и заключенных.

Аресты в Дмитлаге производились в период всего строительства канала, но массовыми они стали только в 1937-м, после прихода к власти Ежова. С 8 августа 1937 года начались массовые расстрелы в Бутово и в «Коммунарке» заключенных Дмитлага. Закончились они только в апреле 1938 года.

Особенно много расстрелов было в марте 1938-го: видимо, высоким руководством было сочтено, что при расформировании такого большого лагеря проще избавиться от человеческого «балласта», чем распределять заключенных по другим лагерям. Обычно к осужденным применялась 58-я статья – «контрреволюционная пропаганда и агитация», а также «пораженческие настроения», «опошление воспитательно-трудовой политики советской власти», и так далее, и тому подобное.

Митрополит Серафим, расстрелянный в возрасте 81 года, происходил из старинной дворянской фамилии, тесно связанной с историей российского флота. Прадед его – знаменитый адмирал В.Я. Чичагов, один из первых исследователей Ледовитого океана, дед – морской министр России П.В. Чичагов, видный участник войны 1812 года. Первоначально и будущность родившегося в 1856 году потомка прославленного рода связывалась с военной карьерой. Он получил образование в Пажеском корпусе и Артиллерийской академии, возвратился Георгиевским кавалером с Русско-турецкой войны 1877—1878 годов и начал литературную деятельность – сначала как военный историк. К этому времени относится его знакомство с протоиереем Иоанном Кронштадтским, в духовном послушании которого он находился 30 лет. Внутреннее преображение, вызванное этим знакомством, привело к тому, что в 1891 году полковник Леонид Михайлович Чичагов совершил невероятное: подал в отставку и объявил о своем желании стать священником. Это решение вызвало шок у всех его близких, в том числе и у жены, но он не отступился от своего решения. Подготовка к принятию сана сочеталась у него со страстным желанием помогать ближним. Он начал осваивать медицинскую науку (лечение травами) и даже изложил свое учение о здоровье в «Медицинских беседах», вышедших в 2-х книгах. В 1893 году Л.М. Чичагов был рукоположен в сан священника и начал службу в церкви Святителя Николая на Старом Ваганькове. Через два года умерла его любимая жена, и он, вступив в монастырское братство Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, был пострижен в мантию с именем Серафим. Началась его литературная работа в области церковной истории: написанное им житие старца Серафима Саровского оказало решающее влияние на канонизацию старца как святого. Проповеди его были настолько проникновенны, что даже в то время записывались: в Кишиневе в 1911 году вышел сборник его проповедей – бесед и речей, в которых изложено его понимание человеческой свободы и Божественной благодати, – смелый и мудрый образец православной мысли. После Поместного Собора Русской Православной церкви 1917—1918 годов преосвященный Серафим был возведен в сан митрополита, однако назначенное ему служение в Варшаве не смогло исполниться из-за начавшихся революционных событий. Он остался в Москве и служил в разных храмах. Современники отмечали доброту его сердца, всегдашнюю готовность откликнуться на нужды ближних. Он сочинял церковную музыку, никогда не расставался с фисгармонией, хорошо рисовал, занимался иконописью: в московской церкви во имя Пророка Божьего Илии, что во 2-м Обыденском переулке, можно видеть замечательный образ Спасителя в белом хитоне и образ преподобного Серафима, молящегося на камне, написанные им. В 1922 году последовали первый его арест и высылка на 4 года на жительство в Архангельск. В 1927 году владыка Серафим признал власть митрополита Сергия (Старгородского) и через год был назначен на Ленинградскую кафедру. Пять лет пришлось ему противостоять «обновленческой деятельности», поощряемой партией, и бороться за подлинную церковь. В 1933-м митрополит Серафим был удален на покой. В ноябре 1937 года он был арестован на подмосковной даче и 11 декабря расстрелян и захоронен в одном из тринадцати бутовских «рвов».

Владимир Амбарцумович Амбарцумов окончил Московский университет в роковом для России 1917 году. Он был талантливым физиком, и его могла ждать блестящая карьера как за границей, так и в тогдашней России. Однако он решил оставить научную деятельность и начал зарабатывать на жизнь частными уроками, а сам вместе с женой целиком ушел в деятельность студенческого христианского кружка. В Кречетниковском переулке нашли брошенный дом, который студенты привели в порядок, где и поселились Владимир Амбарцумов с семьей и наиболее активные члены кружка. Здесь проводились занятия с молодежью по изучению Евангелия. В начале 1920-х годов студенческое христианское движение набрало силу во многих городах России. Амбарцумов, сам основавший в разных городах несколько кружков, стал председателем Центрального комитета российских христианских студенческих кружков. В 1925 году кружки были запрещены и вслед за запретом немедленно последовали репрессии. Как-то раз Амбарцумов ночевал в доме Н.Е. Пестова, куда с ордером на обыск и арест пришли сотрудники ОГПУ. Чекист, проводивший обыск, не знал, что перед ним председатель студенческого движения; он продержал его всю ночь и рано утром отпустил, арестовав только хозяина квартиры. Владимир Амбарцумович пошел по Москве от одних друзей к другим, но у всех в этот ранний час горел свет– шли обыски. Проходив по городу до открытия парикмахерских, он сбрил бороду, усы, постриг волосы, а затем сменил пенсне на обычные очки. После этого случая он полностью перешел на нелегальное положение – уволился с гражданской службы и не имел постоянного места жительства…

В 1927 году в городе Глазове он был рукоположен в сан иерея, а в 1929-м назначен настоятелем московского Князе-Владимирского храма в Старосадском переулке. Но время его открытого служения церкви, «неподпольной» жизни и счастливого общения со своими детьми было недолгим. В 1932 году последовали арест и продолжительные гонения. Лишь в 1934-м он вернулся в Москву и устроился на работу в Институт климатологии в поселке Кучино.

В ночь с 8 на 9 сентября 1937 года за ним пришли. Дети собрали отцу кое-какие вещи и положили их в наволочку. Когда он вышел из дома, дочь, провожавшая его, сорвала в саду и подала отцу яблоко. «Не надо», – отрезал сотрудник ОГПУ. Он, видно, знал, что забирают на этот раз не для того, чтобы отпустить. 5 ноября 1937 года отец Владимир Амбарцумов был расстрелян в Бутово.

«…После того как Церковь узнала о том, что на Бутовском полигоне погибло много священнослужителей – это было весной 1994 года, – возникла необходимость строительства на этом месте храма. Не потому, что мы знали, что многие погибшие здесь за веру будут потом прославлены как святые, а потому что это вообще в традициях православия. Причем эта мысль была высказана как Святейшим, так и мэром Москвы. Но в это время и Святейший, и Ю. Лужков занимались строительством Храма Христа Спасителя – было ясно, что еще на один храм их не хватит. И тогда родственники пострадавших на полигоне попросили у Патриарха разрешения создать общину, чтобы самим заняться строительством храма. Община была создана в конце 1994 года. Я был избран председателем приходского совета, или, попросту, старостой. По нашей просьбе Святейший обратился в ФСК (теперешнее ФСБ) с просьбой о выделении в Бутово земельного участка под строительство храма. Никто не думал, что нам отдадут полигон, и тем более центральную часть, поэтому формулировка была именно такая. Неожиданно быстро в патриархию позвонили из администрации Московской области и предложили обсудить этот вопрос. Переговоры проводил владыка Арсений, теперешний архиепископ. Я присутствовал. Два чиновника из администрации Московской области поинтересовались: зачем вам это? Когда им было объяснено, что здесь пострадало много священнослужителей и вообще много известных людей, один из них сказал: „Тогда возьмите лучше „Коммунарку“, там такой хороший лес…“ Владыка Арсений сказал: „Нет. Здесь пострадали конкретные люди, родственники которых живы до сих пор…“