Мы, собаки и другие животные: Записки дрессировщика - Затевахин Иван Игоревич Страница 53

А все потому, что собака как биологический вид сформировалась и эволюционировала рядом с человеком, ее биологическая стратегия — получить от этого сосуществования максимальную выгоду. Любая собака может подстроиться под человека, особенно в юном возрасте, и будет делать ровно то, что ей позволяет хозяин. Другое дело, что с разными людьми у домашних питомцев складываются разные стереотипы отношений, того, что можно и что нельзя. И ломать эти стереотипы потом ох как трудно! Собаки — рабы привычек, они очень консервативны по своей природе, и об этом нужно помнить, выстраивая отношения с самого раннего их возраста.

Строго говоря, Шурик не был чистым доминатором и не пытался утвердиться во всех сферах семейной жизни. Он, как говорится, «борзел» по мелочам. Позволял Леонид Анатольевич рычать на себя — рычал. А вот от Гриши можно было и по носу за это получить, поэтому с ним Шурик был никаким не доминатором, а, напротив, паинькой и отличником. Так что, если говорить о профилактике, то попытки доминирования собаки следует гасить в зародыше. Доминаторы скрытого типа

Итак, наиболее очевидный признак доминантного поведения: собака ставит лапы на человека и при этом слегка напрягается. Существуют и другие сигналы доминирования, посылаемые нам собаками. Они не столь очевидны и порой даже не представляют сиюминутной угрозы. К примеру, некоторые собаки буквально заставляют человека кидать им мяч или гладить себя. Вы спросите, что же в этом плохого? Только то, что в данном случае не вы управляете своим четвероногим другом, а он вами! И если отношения не выстроены, то такая мягкая форма доминирования может принять более решительные формы. Примеры? Пожалуйста. Фрам — гроза кандалакшских бичей

У моего товарища и коллеги по работе в Институте океанологии, гидробиолога Александра Лифшица, человека немаленького роста и комплекции, в ту пору двукратного кандидата (наук и в мастера спорта по боксу в тяжелом весе), была собака — размером под стать своему хозяину. Пес этот имел весьма решительный характер и обладал врожденными навыками физической защиты хозяйского добра. Их он несколько раз подтверждал во время экспедиций в столкновениях с бичами (так в те времена называли северных бомжей, сезонных рабочих без прописки), неосторожно решившими поживиться чужим имуществом в отсутствие хозяев. Звали пса Фрам, и, что по нынешним временам звучит просто фантастически, был он сенбернаром. Я предположил, основываясь на предыдущем опыте, что Фрам не сенбернар, а московская сторожевая. Однако хозяин показал мне щедро украшенную печатями родословную Фрама, полученную в клубе ДОСААФ — единственном тогда клубе, в котором подобные документы выдавали. Такой родословной, доложу я вам, позавидовали бы представители некоторых королевских семей. Да и нюансы поведения Фрама ясно показывали, что он не «москвич», а сенбернар, только несколько странный. С выставки, где Фрама осматривали вместе с однопометниками, его с позором изгнали с оценкой «хорошо» (полное фиаско, если кто не знает), сказав, что для сенбернара он чересчур поджарый и бодрый.

Так или иначе, в отличие от своих сверхмиролюбивых собратьев, Фрам, охраняя домочадцев и их вещи, не задумываясь пускал в ход зубы и обладал соответствующей размеру хваткой. И никто, что еще более удивительно, его этому не учил! Схема защиты, была в общем-то всегда одной и той же. Фрам, как и положено сенбернару, не очень любил долго гулять по лесу. А хозяева любили — погулять, пособирать грибы-ягоды на берегу Белого моря. Поэтому Фрама обычно оставляли отдыхать на длинной привязи у хозяйского рюкзака или корзины с клюквой. Пес, не теряя времени, удалялся под ближайший кустик и там мирно засыпал.

Рыскавшие время от времени в тех краях бичи почему-то не замечали собаку, которая имела обыкновение просыпаться в тот момент, когда злодеи приступали к экспроприации. Тяжесть полученных ими травм напрямую зависела от скорости реакции: успевали убежать за пределы досягаемости, очерченные длиной поводка, — оставались целыми. Но успевали они, прямо скажем, не всегда. Представляю, что сейчас написали бы про Фрама бандерлоги пера, каких бы ток-шоу наснимали! «Сенбернар-убийца из Кандалакши!», «Собака Баскервилей из Заполярья откусила руку сезонному рабочему!»… Далее последовали бы призывы запретить породу сенбернар, а всех ее представителей уничтожить. Но это к слову. Городское житие Фрама

В экспедициях Фрам кусался весьма осмысленно и всегда по делу, но в городских условиях, в принципе, был вполне добропорядочным и симпатичным псом, честно прошедшим общий курс дрессировки на ближайшей к дому дрессировочной площадке. Нет, через снаряды он, конечно, не прыгал, да и на лестницу залезал, кряхтя, как российский турист, с ручной кладью штурмующий после отвальной трап самолета в Шарм-эль-Шейхе.

В общем, о существовании команд послушания Фрам, безусловно, представление имел. Однокомнатную квартиру в Черемушках он делил с хозяевами, супругами Лифшицами, и кошкой. Последнюю пес по большей части не замечал, но иногда воспитывал, полностью забирая в пасть замершее от страха безмозглое, но вороватое (по определению самого Лившица) существо. Что, собственно, привело меня к близкому знакомству с Фрамом? Разумеется, просьба товарища.

— Иван Игоревич, — произнес как-то могучий гидробиолог, — что же вы только бабки зарабатываете, впаривая непосвященным сокровенные знания основ этологии и зоопсихологии, а товарищу помочь не можете?

— Почему же не могу, Александр Владимирович? С превеликим удовольствием. А в чем суть проблемы? Кошка очередной раз нагадила в тапок? Или Фрам опять, оступившись, сломал соседскому пуделю пару ребер? — намекнул я на последние подвиги питомцев Лившица.

— Нет, друг мой. — Александр посерьезнел. — Мне надоело работать якорем для моего четвероногого друга.

— А что уроки ДОСААФ?

— Не в коня корм.

— А двигательные навыки, полученные в славном спортивном обществе «Зенит»?

— Да не хватает их уже на эту скотину, — сказал Лифшиц, причем на слове «скотина» его голос потеплел. Несмотря на богатырскую внешность, гидробиолог был человеком мягким и нежно любил Фрама. Чем его питомец и пользовался.

— «Обои полетим», — процитировал я популярный тогда фильм «Служили два товарища», тем самым показав, что окажу товарищу посильную поддержку.

Как оказалось, в дополнение к общей распущенности Фрам обладал «забавной» привычкой. Если в дом приходили гости, то, улучив момент, когда хозяева не видели, он прижимал пришедшего к стенке, виляя при этом хвостом и подставляя спину для поглаживания. Гость, как правило, соображал быстро и принимался гладить добродушного гиганта. В ответ Фрам вилял хвостом еще сильнее, но когда гость прекращал ласкать собаку, то откуда-то из утробы раздавался столь устрашающий рык, что прижатый к стенке вынужден был спешно продолжить процесс. И лишь отчаянные смельчаки, и то не сразу, отваживались сиплым голосом позвать на помощь хозяев. А многие так и стояли, боясь выдохнуть, пока хозяева не замечали конфуза и не отводили Фрама.

Подумав на досуге, оценив все, что я знал про Фрама, в «анамнезе» которого было несколько отправленных в больницу бичей-злодеев, я решил, что лучше с этим неординарным псом знакомиться на улице. Прогулка с «чудовищем»

…Ярким зимним днем Фрам и Лифшиц встретили меня на пустыре перед домом. Сенбернар весьма спортивной наружности бросился мне навстречу, радостно виляя хвостом. На другом конце поводка подобно «запорожцу», взятому на буксир «камазом», болтался его могучий хозяин.

— Александр Владимирович, ты бы ему скомандовал что-нибудь типа «рядом», — обратился я к товарищу.

В ответ Лифшиц виновато улыбнулся.

Собаки типа Фрама, сытые и довольные, очень быстро обучаются работать за лакомство, но при этом часто сами решают — есть им или хулиганить. Команда, которую они знают, для них скорее призыв или просьба, а вовсе не приказ, не исполнить который невозможно. В таких случаях лучше всего начать «лечение» с отработки простых навыков. Например, движения по командам «тише» (поводок любой длины, провисший) и «рядом» (нормативная команда, собака двигается у левой ноги владельца). Затем можно плавно переходить к подзыву по команде и комплексу «сидеть» — «лежать» — «стоять» у ноги хозяина и в движении.