Сборник - Убийство императора Александра II. Подлинное судебное дело Страница 54

Познакомившись со взглядами стоящих перед нами террористов, перейдем к их мыслям о форме, путях и средствах предпринятой ими политической борьбы. Мы уже знаем, что форма эта – террор, пути – политические убийства, а средство – динамит и целая система взрывов и взрывчатых приспособлений. Но мы должны знать еще и то, что это террор не простой, а возведенный в политическую теорию, пути эти – не случайные, а строго выработанные и обдуманные; средства – не общеупотребительные, а усовершенствованные наукой и практическим упражнением. Вот та изумительная террористическая теория, как она выражена в брошюре некоего Морозова «Террористическая борьба», которую не обинуясь можно назвать кратким руководством, настольной книжкой террориста. Террористическая борьба, по словам брошюры, представляет собой совершенно новый прием борьбы: она справедлива потому, что убивает только тех, которые этого заслуживают и виновны. И потому террористическая революция представляет собой самую справедливую из всех форм революций. В России, говорят они, дело террора значительно усложняется, оно потребует, может быть, целого ряда политических убийств и цареубийств. Но не в одном этом должна заключаться его цель. Оно должно сделать свой способ борьбы популярным, историческим, традиционным, должно ввести его в жизнь. Наступит время, говорят террористы, когда несистематические попытки террористов сольются в общий поток, против которого не устоять тогда никому. Задача русских террористов – только обобщить и систематизировать на практике ту форму революционной борьбы, которая ведется давно, борьбу посредством политических убийств. Вот перспектива, которую обещают нам террористы. Нельзя пожаловаться на неясность программы, нельзя отказать ей в своеобразности и новизне. Осуществиться ей не суждено, но авторы ее могут все-таки гордиться: их не забудет думающий мир. Он слышал до сих пор много самых разнообразных, самых несбыточных и странных систем, теорий и учений. Но он еще не слышал системы цареубийства, теории кровопролития, учения резни: это могло быть только новым словом, и это новое слово поведали изумленному миру русские террористы. Но чего же другого и ожидать от них, когда, говоря печатно о новых формах покушений на цареубийство, они восторгаются в своих подпольных изданиях тщательностью отделки всех деталей, с гордостью заявляя, что «это прогрессивное усовершенствование способов борьбы составляет чрезвычайно утешительный факт», и останавливаются с умилением на том, что в настоящее время возможность совершения цареубийства связывается с возможностью спасения для убийц. Злодеяние совершается, но его исполнители могут остаться живы. Возможность уцелеть есть. Мы знаем, что многие из участников первого покушения уцелели, и еще теперь перед глазами каждого из них, на основании этой теории, стоит в перспективе побег за границу и это знаменитое право убежища, которое гораздо правильнее и точнее назвать, если можно, правом укрывательства и безнаказанности убийц. Итак, милостивые государи, в таком виде представляется деятельность социалистов; но то, что я имел честь изложить перед вами, еще не все. Кроме убийств и крови, над социально-революционной партией тяготеет и еще один великий, тяжкий грех. Она признает сама – а настоящее состояние и недавнее прошлое русского общества горько подтверждает, – что важную и существенную отрасль ее агитаторской работы составляет возможно широкое раскидывание сетей и ловля в них добычи. И в этом деле, нужно отдать им справедливость, они достигли значительной степени совершенства, почти такого же, как и в приготовлении взрывчатых веществ и рытье подкопов. Только славы для них от этого немного, потому что добыча попадается им слабая и беззащитная, дающая им мало пользы и лишь сама себя ни за что, ни про что губящая. Я говорю о той злополучной русской юности, среди которой рыскают тайные агенты и эмиссары партии, жадно высматривая свою добычу. Оклеветанная партией, которая при всяком удобном и неудобном случае выставляет ее своей союзницей или, по крайней мере, сочувствующей ей силой, русская молодежь страдает от нее больше всех других сфер общества. Еще не окрепшая, к строгой критике не привыкшая, нередко получающая неправильное направление, которое отклоняет ее от учения, она, естественно, представляет для социально-революционных ловцов меньше сопротивления, чем все другие сферы. Молодость восприимчива, податлива, увлекается, и вот зараза ядовитой змеей извивается в ее среде. Одного ужалит, другого запятнает, а третьего совсем обхватит в свои кольца – и жертвы падают, гибнут молодые силы, нужные родной земле.

Отдавая на ваш суд, г-да сенаторы, г-да сословные представители, взгляды и стремления подсудимых и их партии, я, само собой разумеется, весьма далек от мысли их опровергать, с ними полемизировать. Не говоря уже о том, что это было бы несогласно с достоинством государственного обвинения, которое призвано лишь изобразить злодеяние в его настоящем виде, лжеучения социально-революционной партии так очевидны в мыслях и делах ее, что изобличение их едва ли и нужно для суда, тем более что и оружие у нас неравное: у них софизм и цинизм, у обвинения – неотразимые, еще дымящиеся кровью факты, простое человеческое чувство и бесхитростный здравый смысл. Тем не менее я не могу оставить без внимания ряд общих выводов, который грозно, самой очевидностью и правдой выдвигается из всего того, что совершилось, что мы знали прежде и узнали вновь. Несмотря на весь ужас и всю боль исследованной язвы, в данных этого исследования есть, мне кажется, и некоторые задатки горького утешения, насколько оно для нас еще возможно! Сомнения нет и быть не может – язва не органическая, недуг наносный, пришлый, приходящий, русскому уму несвойственный, русскому чувству противный. Русской почве чужды и лжеучения социально-революционной партии, и ее злодейства, и она сама. Не из условий русской действительности заимствовала она исходные точки и основания своей доктрины. Социализм вырос на Западе и составляет уже давно его историческую беду. У нас ему неоткуда было взяться – у нас не было и, слава богу, до сих пор ни антагонизма между сословиями, ни преобладания буржуазии, ни традиционной розни и борьбы общества с властью. Многомиллионная масса русского народа не поймет социалистических идей. Пропагандисты 1874 года знают, каким напоминанием, смехом или враждой встречали их в любой избе. Сторонниками нового учета являются у нас люди, которым без социализма некуда было бы преклонить голову, нечем заниматься, нечего есть, не о чем думать. Огромное движение – умственное, общественное и экономическое движение, вызванное великими реформами великого царя-мученика, подняло и передвинуло все элементы русской жизни, взволновав ее со дна и до поверхности. Но, процеживаясь и оседая, движение дало никуда не годные отброски, от старого отставшие, к новому не приставшие и на все готовые. Явились люди без нравственного устоя и собственного внутреннего содержания, но восприимчивые к чужому, постороннему влиянию, только бы оно сулило поприще обширное, заманчивое, легкое, льстящее самолюбию, скромного неблагодарного труда не требующее. Явились люди, могущие, за неимением или нежеланием другого дела только «делать» революцию. А западные лжеучения дали им нечто готовое, с виду красивое, звонкими фразами обставленное, страсти будящее, разжигающее… Слабые головы закружились в вихре социально-революционных приманок и перспектив и, не вглядываясь, бросились на скользкий, покатый путь. А ни на нем, ни в общественном уме и сердце ухватиться было не за что, и вот стали бледнеть и исчезать, как дым, остатки здравого смысла, совести, человечности, стыда… Все стало у этих людей свое, особенное, не русское, даже как будто нечеловеческое, какое-то – да будет позволено мне так выразиться – социально-революционное… У них выработалось одно – закал и энергия, но этот закал и эта энергия способны только на мрачное, для всех других людей преступно-дурное. На Россию они стали смотреть не как на отечество, а как на объект социально-революционных мероприятий, для которых все средства хороши. Но для России, которая смотрит на них не их, а своими собственными, неотведенными глазами, они не могут не представляться отверженцами, достойными беспощаднейшего осуждения.

Подведем последний, окончательный итог. Что сделала социально-революционная партия за несколько лет ее подпольной деятельности для блага того народа, польза и счастье которого у нее не сходит с языка? Она исписала и распространила горы бумаги, наполненной фантазиями и софизмами, от которых ни одному бедняку жить не стало легче; она совратила и погубила множество поддавшихся ей людей, убила в них веру в себя и в будущее, оторвала их от близких, родины, от честного труда. Что же сделал действующий передовой отряд этой социально-революционной партии, ее боевая дружина, открывшая активную борьбу, ее надежда и единственная деятельная сила – террористы? Они убили и изувечили несколько десятков верных слуг престола и отечества, вызывая тем временную панику среди мирных граждан; они прорыли несколько подкопов, извели несколько пудов динамита и при его посредстве усовершенствовали способы уничтожения беззащитных людей; они выработали и написали целую доктрину такого уничтожения, связав ее навеки со своей памятью; они заставили Россию и весь цивилизованный мир говорить о себе как о новой общественной формации организованных систематических интеллигентных убийц. Наконец, 1 марта нынешнего года они достигли заветной цели своих желаний и апогея своих деяний: они предательски убили великого монарха, освободителя и реформатора новой России. По-видимому, социально-революционная партия в лице подсудимых думает, что 1 марта она одержала огромную кровавую победу и достигла своей ближайшей и труднейшей цели. Она ошибается: она в этот день своими руками нанесла себе смертельный удар, она сама произнесла над собой свой приговор. Отныне глубокое мучительное отвращение всего, в чем бьется человеческое сердце и мыслит ум, еще способный мыслить, – ее единственный удел. И стоят ли ее исчадия другого к себе отношения? Сомневается ли кто-нибудь в том, что их явно заявленная цель – разрушить существующий мир и на место его возвести мир социалистический – есть химера, недостижимая и безумная? А ведь за этой химерой, кичащейся своим идеализмом, таятся во тьме, прикрытые ее гостеприимным знаменем, тысячи мелких, личных, совсем не идеальных побуждений и интересов: зависть бедного к достаточному, бедствующего тунеядца к процветающему труженику, порывание разнузданных инстинктов к дикому разгулу, честолюбие и властолюбие вожаков партии.