Эпсли Джордж Беннет Черри-Гаррард - Самое ужасное путешествие Страница 56

Примерно через минуту пальцы окостеневали, работать становилось невозможно, он натягивал шерстяные варежки и меховые рукавицы и ждал, пока руки согреются. Карандаш и блокнот для зарисовок он носил в запачканной ворванью сумочке, крепившейся к поясу. В таком же блокноте, хранившемся в такой же сумочке из зелёного уиллесденского брезента и также на поясе, Скотт вёл дневник санных походов.

К обеду в хижине воцарялась жара, что одновременно было и благом и злом. С одной стороны, от этого выигрывало наше походное снаряжение — спальные мешки, финнеско, варежки, носки, вывешенное для просушки, необходимой всем вещам, особенно же кожаным — иначе они приходят в негодность; с другой стороны, крыша начинала отчаянно подтекать.

Я уже упоминал о том, что в старой хижине экспедиции «Дисковери» чердак был плотно забит льдом (немного погодя он в основном обвалился, к счастью в отсутствие обитателей хижины). Надо было немедленно защитить от капели себя, еду, одежду, спальные мешки. В ход шли любые банки, которые подвешивались под протечками. Но печь остывала, капель прекращалась, и в результате помещение обрастало сталактитами и сталагмитами, как ни одна доисторическая пещера.

Шестнадцатого марта на Барьер вышла последняя в этом сезоне санная партия с провиантом для пополнения склада в Угловом лагере. Вёл партию лейтенант Эванс, участвовали в ней Боуэрс, Отс, Аткинсон, Райт, я и двое матросов — Крин и Форд. Дорога туда и обратно заняла у нас восемь дней, поход прошёл без особых происшествий, поход как поход. Несколько дней держался туман. Пройдя расстояние, равное тому, что отделяло нас от Углового лагеря, мы остановились и решили подождать, пока разъяснится. Оказалось, что мы находимся в шести милях от Углового лагеря, среди трещин; вот как легко заблудиться в подобной обстановке и как важно держаться правильного курса, пусть даже подчас руководствуясь больше собственной интуицией, чем знаниями.

В этот раз мы приобрели первый опыт санных походов в холодную погоду, что очень важно. В ближайшем будущем нам суждено было понять, что минус тридцать или минус сорок. ещё не мороз, но для начала и этого было достаточно. Достаточно, чтобы научить нас обращаться со своей обувью, держать в руках металлические предметы, не терять времени попусту.

Разница, однако, та, что тогда солнце ещё светило днём, а солнце, даже скупое, всё же высушивает одежду и снаряжение.

Одновременно мы начали понимать, какие трудности ожидают нас в весенних походах, хотя лишь отдалённо догадывались о том, что за испытания подстерегают нас в зимнем походе наподобие того, какой мы намеревались предпринять.

Легко быть умным задним числом, но, оглядываясь назад на экспедицию в целом и её трагический исход, обусловленный в основном непредвиденно холодной осенью на Барьере (в феврале, например, термометр показывал -40° [-40 °C]), я полагаю, что нас могла бы насторожить необычайно низкая температура в середине марта, даже близ открытого моря. Если кто-нибудь и обратил на это внимание — хотя, по-моему, таких не нашлось, то вряд ли бы он сделал следующий логический шаг, а именно, предположил, что в глубине Барьера может быть (как оказалось в действительности) намного холоднее, чем следовало ожидать для этого времени года. Напротив, я не раз слышал, как Скотт говорил, что, возможно, полюсная партия вернётся не раньше апреля. Между тем из-за лошадей мы были обречены выступить к подножию ледника Бирдмора позднее, чем предусматривалось планом: страдания наших пони в метель доказали, что они не вынесут весеннюю погоду на Барьере. Скотт и сам написал в «Послании обществу»:

«Никто на свете не мог бы ожидать той температуры и состояния пути, какие мы встретили в это время года»[127].

Когда мы возвратились на мыс Хат, там всё, в том числе и сама хижина, было покрыто замёрзшими брызгами от прибоя.

Это поработала пурга, которая нас на Барьере задела лишь своим хвостом.

«Волны беспрестанно всей тяжестью бились о припай»,

— записал Скотт в дневнике.

— «Брызги дождём падали на кровлю дома. Крест бедного Винса, поднимающийся на 30 футов над водой, окутывало брызгами. Для собак это было ужасно. Мы вышли из дому и отвязали ещё двух или трёх, причём морские брызги промочили наш одежду насквозь. Со дня нашего прибытия сюда (две с половиной недели тому назад) это уже третья буря. Во время бури бухта становится недоступной для судов. Можно только дивиться, каким образом не было ни одной такой бури, когда наше судно „Дисковери“ стояло в этой бухте в 1902 году»[128].

В это время года вдали над открытым морем мало что увидишь — мешают испарения, которые стелются над относительно тёплой водой, так называемая морозная дымка. В ветреную погоду её разносит над морем, в штиль же она образует плотную завесу. С горы Аррайвал, которая является как бы ногтем нашего пальцеобразного полуострова, мы различали четыре островка у мыса Эванс и чёрное пятно на обрывах ледников, спускающихся с вулкана Эребус и образующих, как мы знали, крутой склон над мысом Эванс — впоследствии он получил название Рэмп. Но сейчас наш уютный дом, как бы мы к нему ни стремились, был для нас так же недосягаем, как если бы он находился на расстоянии тысяч миль. Едва ветер стихал, море покрывалось тонкой плёнкой льда, которая за сутки достигала толщины четырёх-пяти дюймов, но пока ещё ни разу не окрепла настолько, чтобы устоять под натиском очередной бури.

В южном направлении прочный лёд лёг в марте, а две бухты у подножия Эребуса замёрзли в начале апреля.

Мы относились к молодому льду без должного уважения.

7 апреля Скотт спросил, не хочет ли кто-нибудь прогуляться по молодому льду на север, к скале Касл. Около двух миль мы прошли по колеблющемуся под ногами покрову, стараясь обходить по мере возможности открытые участки и полыньи, и тут Тейлор всё же в одну угодил. К счастью, он сумел выкарабкаться без посторонней помощи и со всех ног помчался домой. Мы решили пройти по льду к мысу Эванс завтра утром, ' однако за ночь от него и следа не осталось.

В другой раз мы уже совсем приготовились утром двинуться в путь, но за пять часов до намеченного срока весь лёд, по которому мы собирались пройти, вынесло в море отливом.

Скотт был уверен, что две бухты под Эребусом покрыты надёжным льдом, и собирался испробовать этот путь. Ближняя бухта образована с южной стороны полуостровом Хат с Эребусом, а с северной — Ледниковым языком. Пересекши Ледниковый язык, партия может спуститься во вторую бухту, ограниченную с севера мысом Эванс. Сохранению здесь молодого льда способствуют острова Делбридж, один из которых, Грейт-Рейзербэк, лежит на прямой, соединяющей Ледниковый язык с мысом Эванс. Этой дорогой ещё никто никогда не ходил, но Скотт надеялся найти выход с полуострова на замёрзшее море около скал Хаттона, которые являются отрогами лавовых возвышенностей на изрезанной поверхности передней части ледника.

«Партия в составе Скотта, Боуэрса, Тейлора и старшины Эванса с одной палаткой и лейтенанта Эванса, Райта, Дебенема, Грана и Крина — с другой выступила на мыс Хат. К тому времени как они достигли вершины склона Ски, к югу от него нахмурилось и пошёл снег. Мы проводили их до Третьего кратера.

Лёд между мысом Хат и Ледниковым языком непроходимый, поэтому они выбрали путь мимо скалы Касл; где-то у скал

Хаттона они попытаются перебраться на прочный морской лёд, который, по нашим представлениям, уже держится там некоторое время, затем пересекут Ледниковый язык и выйдут опять на прочный морской лёд — он, кажется, простирается до самого мыса Эванс.

После ленча Уилсон и я часа в четыре пополудни пошли назад. Начиналась метель. На горе Аррайвал погода была намного лучше, в направлении Эребуса и вовсе всё просматривалось довольно хорошо, но мы не увидели на льду никаких следов партии.

12 апреля. Сегодня едва начало светать, как разразилась буря, и сейчас дует очень сильно. Огромное количество выпавшего снега чрезвычайно затруднит продвижение партии. Мы все очень беспокоимся за неё, так как Скотт поговаривал о ночёвке на морском льду. В бухте Аррайвал (севернее мыса Хат) весь лёд сошёл. У них с собой спальные мешки, провиант на две трапезы и два заправленных до верха примуса.

13 апреля. Мы были страшно обеспокоены отсутствием партии, особенно когда весь лёд к северу от мыса Хат унесло. Сегодня утром буря утихла, и, к нашей радости, снова открылись остров Уайт и мыс Блафф. Перед ленчем вернулся Аткинсон, взбиравшийся на гору Аррайвал, он сообщил, что сверху на пространстве между Ледниковым языком и мысом Хат льда не видно. Это сообщение омрачило нам ленч. Покончив с едой, мы вошли ко Второму кратеру и убедились, что от скал Хаттона до Ледникового языка, а оттуда до мыса Эванс лёд лежит.