Юрген Торвальд - Разгром на востоке. Поражение фашистской Германии. 1944-1945 Страница 56

В марте 1945 г. Власов послал секретных посланников в английский и американский штабы во Франции и Бельгии. Он пробовал ясно дать понять, что не был рабом Германии, а был врагом большевизма и надеялся найти помощь, чтобы строить новую Россию. Он пробовал сообщить западным державам политические и идеологические цели Сталина и тот факт, что коммунизм, старый неисправимый коммунизм, останется империалистическим до конца его дней.

Его посланники были арестованы, как прихвостни Германии и предатели Советского Союза. Никто не побеспокоился, чтобы выслушать их.

Власов переместил все свои войска в ненемецкую область Богемии, где ясное разделение немецких войск и гражданских жителей было налицо. Его Генеральный штаб и 1-я дивизия, насчитывавшая приблизительно восемнадцать тысяч человек, были размещены приблизительно в 32 километрах от Праги. Комитет по освобождению народов России оставался в Карлсбаде, в 120 километрах к западу от Праги.

В начале мая германское Верховное командование приказало 1-й дивизии Власова двигаться на север, где ее должны были использовать против русских войск, наступавших на Берлин. Власов отказался следовать приказу, даже при том, что не знал, какими будут последствия его отказа. Но теперь он оказался в действительно безнадежном положении.

Затем его достигли новости о восстании в Праге и призывы о помощи, раздававшиеся по пражскому радио. 5 мая он приказал своей 1-й дивизии двигаться на Прагу, поддержать чешских повстанцев и восстановить порядок в городе. Дивизия вошла в Прагу вечером 6 мая.

С тех пор говорилось, что 1-я дивизия Власова, которой командовал генерал Бунишенков, перевесила чашу весов в пользу чехов, что сомнительно в лучшем случае. Это решение было только вопросом времени. Но нет сомнения, что шесть полков Бунишенкова ускорили победу повстанцев.

Власов послал свои войска в надежде на спасение Праги от длительной борьбы и тяжелого разрушения и таким образом на установление некоторых связей с западными союзниками, которые пока отклонили его предложения. Он действовал согласно ложному предположению, что не Советы, но более близкие американские войска займут город.

Взволнованное население Праги оказало дивизии Бунишенкова восторженный прием. Растущая жажда крови спала, и в течение двенадцати часов люди Власова стали спасением для немецких гражданских жителей, заключенных и раненых. Некоторые из русских освободили заключенных в тюрьму немецких солдат и позволили им убежать на запад – хотя они не могли воспрепятствовать большинству из них попасть в руки чешских партизанских групп и быть убитыми или замученными до смерти. Другие войска «свободной России» участвовали в сильных боях против немцев, в которых они теперь видели не больше чем предателей их общего дела.

В течение ночи 6 мая маленький американский патруль на танках и грузовиках появился в кипящем городе. Чешское население и генерал Бунишенков были убеждены, что оккупация американскими войсками была неизбежной. Но патруль был просто разведывательным отделением, выяснявшим, что происходило в Праге. Возможно, командующий 3-й армией США стал сомневаться, не могло ли, в конце концов, восстание в Праге сделать желательным для него занятие города. Чешские радиопередачи сообщили о злодеяниях, совершенных СС, а русское наступление, казалось, не развивалось со скоростью, которую предсказал советский генерал Антонов.

Но когда командир американского патруля разузнал, что очаги немецкого сопротивления были минимизированы до нескольких небольших центров, которые были в безнадежном положении, он решил возвратиться к своим линиям. Перед отъездом он поговорил с Бунишенковым. С искренностью и поразительным простодушием, которое отличало большинство американских офицеров в те дни, он велел поддерживать порядок в Праге и ждать прибытия советских войск. И не понимал, почему Бунишенков выглядел ошеломленным. Не понимал, что предложил людям Власова с широко раскрытыми глазами идти на верную смерть.

В отчаянии, Бунишенков приказал своим людям немедленно прекратить сражаться, оставить Прагу и маршировать на запад к штабу Власова. Уличные заграждения и баррикады помешали его войскам отбыть сразу. Они уехали утром 7 мая. Чехи, переполнявшие улицы, с растущим волнением наблюдали за их отступлением, раскрыв от удивления рты.

Дивизия достигла штаба Власова днем. 8 мая Власов получил доклады, что советские танки приближались к Праге с северо-запада. Он отдал приказ двигаться на запад, и его колонны, вышедшие только что из боев с немцами в Праге, прошли среди разбросанных остатков немецких войск, среди колонн немецких беженцев, которые шли в направлении американских линий.

Трое из генералов Власова, которые передвигались отдельно, были остановлены чешскими партизанами, захвачены и через несколько дней переданы Советам. Но 1-я дивизия без труда прошла через американские линии и сдалась 3-й армии США.

Сам Власов был отведен в штаб 3-й американской армии. У него сложилось впечатление, что он был гостем, а не пленным в американском штабе. Еще раз он попробовал объяснить свое положение и реальные цели Советского Союза. Возможно, он встретил понимание среди некоторых из американских офицеров. Но не было ни одного среди них, кто мог изменить общую политику, которой был предан генерал Эйзенхауэр.

Власов не знал, что его войска были тем временем разоружены и окружены американскими танковыми войсками. Советские комиссары требовали выдачи предателей и получали их без затруднений. Да и с формальной точки зрения такая выдача была действительно обязанностью американских командующих.

В одиннадцать часов утра 13 мая американское командование сообщило Бунишенкову, что бронетанковое американское ограждение вокруг 1-й дивизии будет открыто на восток и что в три часа дня дивизия двинется маршем в этом направлении. Генерал и его люди понимали, что означал этот приказ. Некоторые из войск пробовали скрыться. Большая их часть пошла на восток в надежде выйти из американского ограждения перед прибытием русских и бежать на запад. Но по пути они обнаружили, что двигаются в коридоре американских войск, который вел их прямо в советские шеренги.

2-я дивизия Власова и его различные отдельные части, размещенные в Баварии и Австрии, также стали пленниками американцев. Их держали в нескольких лагерях. Некоторые из них были отпущены. Другие совершили самоубийство. Все остальные были переданы Советам.

Власов и его штат в штабе 3-й армии США не знали ничего о судьбе войск. Место, где располагался штаб, маленький город Шлюссельбург, было в это время занято частично американскими, частично советскими войсками. Через некоторое время после 15 мая американский офицер пригласил Власова и его штаб пройти с ним на совещание в соседний населенный пункт. В то время как группа проходила по лесистой тропинке на пути к таинственному населенному пункту, ее внезапно окружили советские солдаты. Власов и его штаб были захвачены прежде, чем осознали, что случилось.

Полтора года спустя Власов и двенадцать его офицеров были повешены на Красной площади в Москве.

7 мая 1945 г. штаб генерала Шёрнера получил приказ высшего командования немецкими вооруженными силами прекратить борьбу на всех фронтах в полночь 9 мая. Фон Натцмер, начальник штаба, побледнел. Этот приказ похоронил все надежды на спасение его войск от русских лагерей для военнопленных, поскольку было просто невозможно вывести его войска с Восточного фронта к указанному часу.

Генерал Шёрнер, дрожа от ярости, кричал, что не намерен исполнять этот приказ. Он продиктовал сообщение всем командующим своей группы армий, информируя их о приказе перемирия и о своем решении продолжать сражаться. Он потребовал, чтобы мнения командующих генералов были представлены ему ночью. Он чувствовал себя уверенным относительно того, какие получит ответы. Никто не хотел сдаваться русским – и это общее настроение хорошо соответствовало секретным личным планам Шёрнера.

Штаб Шёрнера рассмотрел вопрос и постановил, что намеренное нарушение соглашения о сдаче означало разрушение последних остатков юридических отношений с союзническими войсками. Американские командующие, вне сомнения, отвергли бы любые переговоры о взятии военнопленными войск Шёрнера. Приказ бороться сделал бы каждого немецкого солдата ярмарочной игрушкой для всех, с последствиями, возможно, более плохими, чем русские тюрьмы.

Шёрнер слушал свой штаб с нарастающей яростью. Он нисколько не интересовался американской реакцией на нарушение сроков капитуляции. Он беспокоился о себе одном и не намеревался стать заключенным у американцев или русских, ибо знал об отношении к нему во вражеском лагере. Он был теперь последним оставшимся в живых неустрашимым приверженцем Гитлера. Он слышал, что его имя было в русском черном списке, – и не мог знать, не передадут ли его американцы Советам? Его планы были готовы к исполнению, и его штаб теперь угрожал вмешаться в них.