Рудольф Гесс - ИЗБРАННЫЕ РЕЧИ Страница 6

Иностранные государства, которые являются нашими противниками, не должны заблуждаться: их надежда, что с национал-социализмом ещё можно покончить, — опасная надежда и её осуществление было бы смертельным для них самих.

Уход национал-социализма с политической сцены немецкого народа не только вновь поставил бы Германию в зависимость от любых пожеланий правительств других держав; итогом развития в этом направлении стал бы Европейский хаос.

Большевизм вступил бы в Германию с новой жестокостью и в формах, радикализм которых вряд ли кто-либо до сих пор мог бы себе представить. Эта жестокость была бы обусловлена отсутствием вождей у большого народа, теснящегося на небольшом пространстве, и голодным отчаянием народа, привыкшего к отрегулированной индустриальной экономике. Немецкий большевизм нельзя приравнивать к большевистской революции в аграрной России.

Вспомним, как в Мюнхене в течение четырёх недель большевистского господства мужчин и женщин истребляли как заложников только за то, что они распространяли антисемитские листовки! Вспомним о неслыханных жестокостях и пытках, о массовых убийствах, которыми повергла в ужас весь цивилизованный мир еврейская советская власть Белы Куна в Венгрии!

Следствием большевизации Германии было бы дальнейшее разрушение экономических связей во всём мире и связанное с этим усиление восприимчивости промышленных стран к марксистско-хаотической чуме.

Эту картину должен иметь перед глазами каждый политик, играющий с идеей преодоления национал-социализма в Германии. Критическое положение США и ряда европейских стран, где тлеет большевистская опасность, должно послужить достаточным предостережением.

Учитывая, что для Германии свержение национал-социализма было бы равнозначно природной катастрофе, можно лишь смеяться над «вечно позавчерашними», которые думают, будто национал-социализм могли бы сменить монархия или руководство «испытанных консервативных сил».

Чтобы ни «испытанные консерваторы», ни полные надежд монархисты, ни коммунисты, делающие ставку на подпольную работу, не смогли обрести значение, мы и проводим нынешнюю акцию против критиканов.

К особой осторожности я хотел бы призвать и тех легковерных идеалистов из числа моих товарищей по партии, которые, вспоминая о героизме и прекрасном товариществе боевых времён Движения, склонны прислушиваться к провокаторам, которые пытаются стравить немцев между собой и скрывают преступную игру под почётным именем «второй революции»[1].

Мы знаем, что на протяжении долгой немецкой истории иностранные державы постоянно пытались победить Германию руками немцев. Это исторический факт, что переворот 1918 года финансировался из-за рубежа и был организован зарубежными агентами. Напрашивается мысль, что противники нынешней Германии пытаются победить её теми же методами и под именем второй революции инсценировать мятеж против национал-социалистической революции.

Они не учли только, что сегодня им противостоит политически образованный народ. Одного лишь указания на подобную опасность достаточно для такого народа, чтобы он обрёл иммунитет против неё и, более того, чтобы он с невиданной до сих пор сплочённостью выступил против провокаторов и тех, кем они злоупотребляли как своими орудиями.

Истинные вожди Движения не потерпят, чтобы злоупотребляли теми, кто страстно предан идеям революции и кому из-за революционного энтузиазма кажется, будто мы недостаточно быстро движемся к революционной цели. Истинные, ответственные национал-социалисты должны воспрепятствовать тому, чтобы нашему народу и настоящим революционерам был нанесён тяжелейший ущерб. А он будет нанесён, если фантазёры с шорами на глазах займутся революционными играми. Революции в государствах со сложной современной экономикой, от которой зависит жизнь народов, не могут совершаться по образцам XVIII века или ежегодных революций в мелких экзотических республиках.

Я думаю, Фюрер тоже мог бы повести кровавую игру в этом направлении без учета её практической эффективности — кто бы ему помешал? Но Вождь в данном случае, как и всегда во времена противостояния, во всех своих действиях руководствуется глубочайшим чувством ответственности и потому предотвращает катастрофы, которые легкомысленные игроки от революции видят лишь после того, как оказываются беспомощными на развалинах разрушенного ими самими здания.

Фюрер сделал нас, его старых последователей, созревшими для конструктивной работы для того, чтобы в настоящее время преобразовать нашу революционную волю в повседневную созидательную работу для спокойного государственного строительства. То, что сегодня Фюрер должен и может требовать от нас, старых борцов, он может требовать и ото всех членов партии, ибо он-то знает, как трудно удерживать в узде страстное сердце.

И когда мы только шли к национал-социалистической революции, было достаточно товарищей, которые своим ограниченным умом думали, будто они могут сделать лучше, чем Фюрер. Все они потом одумались, все они вынуждены были признать, что Вождь — орудие высших сил и что он бессознательно или сознательно идёт правильным путём. Так было и так остаётся до сих пор: только он один может закончить то, что он начал, только он один может дать нам то, чего все мы страстно желаем.

Может быть, Адольф Гитлер однажды сочтёт необходимым снова продолжить развитие революционными средствами. Но всегда речь может идти только о революции под его руководством. Мы ждём его приказа и верим, что он позовёт своих старых революционеров, если сочтёт нужным, и знает, когда это будет нужно. Мы непоколебимо верим в него, и нам всё равно, позовёт он нас через месяц или через годы.

Силу имеет только приказ Вождя, которому мы поклялись в верности. Горе тому, кто нарушит эту клятву, думая, будто он мятежом сможет послужить революции. Жалки те, кто считает себя избранным для того, чтобы с помощью агитации «снизу» помочь Вождю быть революционером. Вождь — революционер величайшего стиля и остаётся им. Ему не нужны костыли.

Адольф Гитлер — великий стратег революции, он знает пределы достижимого с помощью конкретных средств и при конкретных обстоятельствах. Он холодно взвешивает всё и потом действует — часто кажется, будто лишь под влиянием момента, однако он смотрит далеко вперёд, имея в виду дальние цели революции.

Горе тому, кто неуклюже путается в тонких нитях его стратегических планов, воображая, будто может сделать это быстрей: он — враг революции, даже если он действует из лучших побуждений. Выгоду извлекут противники революции — либо из лагеря реакции, либо из лагеря коммунизма.

Фюрер — главный страж своей революции. Разве может быть иначе? Ведь революция — его собственное дитя, ради неё он сражался, трудился, грустил, рисковал своей жизнью и влачил свой жребий за тюремными стенами.

Мы, люди из его ближайшего окружения, которые сражались и страдали вместе с ним, знаем его непреклонную волю и вместе с ним следим за ходом революции. Мы знаем, что достигли неслыханных успехов во многих областях на протяжении столь короткого времени, что раньше это казалось нам просто невозможным. Но мы знаем так же хорошо, как и сам Вождь, сколь многое сегодня ещё недоделано, представляет собой лишь зародыш того, к чему мы стремимся, и в него ещё надо вдохнуть дух национал-социализма.

Я считаю своим особым долгом на той почётной должности, которую доверил мне Вождь как своему Заместителю в руководстве Движением, всегда иметь перед глазами в целом и в деталях революционные цели национал-социализма и видеть их за всеми повседневными нуждами и компромиссами, к которым вынуждает нас жестокая действительность в настоящий момент. Я считаю это честью для себя, пусть даже я не говорю постоянно о революционном духе и не поступаю так, будто я его монополизировал. Оставаться революционером в душе и жить согласно принципам национал-социалистической революции — вот о чём речь!

Во всех наших жизненных проявлениях сказывается — и таково требование к нам, истинным революционерам, — новый, присущий нам и нашей эпохе стиль. Мы не должны подражать воззрениям прошлой эпохи. Но мы не должны принимать и любую бездумную новинку какого-нибудь истерика за продукт национал-социалистической эпохи. Национал-социалистический дух давно стал понятием «в себе», которое само включает в себя свою правильную форму.

Одни произносят революционные речи, но дела других — тех, кто, тихо работая за скромную зарплату, придаёт видимое выражение национал-социалистической воле — гораздо больше. Те, например, кто планирует автострады, рассчитанные на века, и строит их, больше дают немецкой революции, чем те, кто за кровожадными речами пытается скрыть свою импотенцию.