Фаина Раневская - Почему все дуры такие женщины Страница 6

Преклонялась перед Алисой Коонен, тоже игравшей в этом спектакле. Коллеги вспоминают, что когда на репетициях в зал входила Коонен, то Фаина даже теряла дар речи. Да и на репетициях она робела, чувствуя себя громоздкой и неуклюжей.

Ее крылатые фразы

ОБ УНИТАЗЕ. Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем «баттерфляй».

«Вспоминая Таирова, мне хотелось сказать о том, что Александр Яковлевич был не только большим художником, но и человеком большого доброго сердца, – вспоминала Раневская. – Чувство благодарности за его желание мне помочь я пронесла через всю жизнь, хотя сыграла у него только в одном спектакле – в «Патетической сонате». «Я «испорчена» Таировым», – так всегда говорила актриса, поясняя, почему ей не нравится тот или иной режиссер.

Когда начали репетиции «Патетической сонаты», выяснилось, что Раневская боится высоты.

Декорации для спектакля были выполнены в виде дома без передней стены, чтобы было видно, что происходит на каждом этаже. И комната Зинки – героини Раневской – находилась под самой крышей. Увидев это, она запаниковала и испуганно призналась режиссеру, что боится высоты.

Ее крылатые фразы

О ГОВНЕ И ПОВИДЛЕ.

– Фаина Георгиевна, как ваши дела?

– Вы знаете, милочка, что такое говно? Так вот оно по сравнению с моей жизнью – повидло.

– Как ваша жизнь, Фаина Георгиевна?

– Я вам еще в прошлом году говорила, что говно. Но тогда это был марципанчик.

Таиров ее успокоил, а ее партнеру Михаилу Жарову сказал, чтобы тот не слишком «давил» на Раневскую, когда они будут играть совместную сцену в мансарде.

Жаров вспоминал потом: «Началась репетиция, я вбегаю наверх – большой, одноглазый, в шинели, накинутой, как плащ, на одно плечо, вооруженный с ног до головы, – и наступаю на Зинку, которая, пряча мальчишку, должна наброситься на меня, как кошка.

Я тоже волнуюсь и потому делаю все немного излишне темпераментно. Когда вбегал по лестнице, декорация пошатывалась и поскрипывала. Но вот я наверху.

Открываю дверь. Раневская действительно, как кошка, набрасывается на меня, хватает за руку и перепуганно говорит:

– Ми-ми-шенька! По-о-жалуйста, не уходите, пока я не отговорю весь текст! A-а потом мы вместе спустимся! А то мне одной с-страшно! Ла-адно?

Это было сказано так трогательно и… так смешно, что все весело захохотали. Она замолчала, посмотрела вниз на Таирова, как-то смешно покрутила головой и смущенно сказала:

– По-о-жалуйста, не смейтесь! Конечно, глупо просить… но не беспокойтесь, я сделаю все одна.

Таиров помахал ей рукой и сказал:

– И сделаете прекрасно, я в этом не сомневаюсь.

Однако время от времени ему самому приходилось спасать отчаянное положение. Как только он замечал на лице актрисы страх и растерянность, он прибегал к особому педагогическому приему. Стоя у рампы, он подбадривал Раневскую восторженными восклицаниями: «Молодец! Молодец, Раневская! Так! Здорово! Хорошо! Правильно! Умница!»

Но конечно, когда настало время спектакля, Раневская забыла обо всем, включая страхи, и отыграла свою роль великолепно».

Истории из ее жизни

Однажды Фаина Георгиевна начала свое выступление словами: «Мой отец был небогатым нефтепромышлеником…» Зал сначала затих от неожиданности (ведь не бывает в природе бедных нефтепромышленников!), а потом взорвался смехом. Фаина Георгиевна хотела продолжать, но смех не стихал еще очень долго. Так до сих пор никто не может сказать, что это было: ее очередная искрометная шутка или искренняя оценка благосостояния своей семьи.

Как признавалась сама актриса, она боялась и не любила своего отца. А мать просто обожала, которая привила девочке особую чувствительность, артистичность, любовь к музыке, чтению и театру.

К слову, ее отец Гирш Хаимович действительно был солидным бизнесменом. Он управлял нефтяными промыслами, химической фабрикой по производству сухих красок, владел несколькими доходными домами, складами, магазинами. У него был даже свой пароход «Святой Николай». Со временем он превратился в очень состоятельного нефтепромышленника, имевшего большой вес в местных торгово-промышленных кругах.

Известный театральный деятель, народный артист РСФСР, режиссер и профессор ГИТИСа Борис Гаврилович Голубовский в своих мемуарах «Большие маленькие театры» вспоминает:

«Я следил за каждой работой артистки после давно забытого спектакля Камерного театра «Патетическая соната» М. Кулиша. Я не очень разбирался в философии и даже сюжете пьесы, рассказывающей о Гражданской войне на Украине. На сцене был водружен почти в натуральную величину трехэтажный дом в разрезе, символически представляя все общество: подвал, в котором ютятся прачка и инвалид войны, апартаменты генерала Песоцкого, чердак – обиталище немолодой и жалкой проститутки Зинки и т. д. Раневская в Зинке играла вариации Насти из «На дне». Такую реалистическую, жесткую манеру игры на сцене Камерного театра, пожалуй, не видели ни зрители, ни актеры. Как богат контрастными красками ее образ! Загнанный взгляд, согнутая спина, ожидающая удара, кокетство через силу, сквозь зубы. В другой сцене – чувство своего превосходства, власти над похотью алчущих самцов, презрение к ним и зависимость от них. Позы, взятые напрокат из кино прошлого с Верой Холодной, уцененная женщина-вамп. И вдруг – баба, простая, страдающая баба! Тоска о неосуществленном материнстве и гнев, проклятие за изломанную судьбу.

Сколько горечи, боли звучит в ее голосе, когда она читает расписку в получении денег от «клиента», трусливого кадетика Жоржа, заплаченных за визит и пошедших на уплату долга за квартиру. «Ой, Боже мой, Боже! Разве не поможешь? Или, может, бесплатно помочь мне не можешь? Ужель и ты, Боже, да хочешь того же?» Актриса монолог положила на мелодию песенки «Карапетик бедный, отчего ты бледный, оттого я бледный…». И Зинка бросает Богу беспощадно: «Так приходи». Мороз по коже – неверие ни во что. После спектакля зрители говорили только о Раневской».

Ее крылатые фразы

О СИРЕНИ. Страшно грустна моя жизнь. А вы хотите, чтобы я воткнула в жопу куст сирени и делала перед вами стриптиз.

В архиве певицы Тамары Калустян, дружившей с Фаиной Георгиевной, сохранилась фотография, на которой Раневская в роли Зинки из «Патетической сонаты». На обороте – надпись: «Дорогой Тамаре дарю это фото, которое выражает боль всех героинь-проституток – Зинка из превосходной пьесы украинского драматурга Кулиша, после его гибели. С любовью к Тамарочке и покойному Кулишу. Ваша подопечная. А ныне престарелая… Раневская. 1978 год».

Весной 1933 года Раневская оставила сцену Камерного театра и перешла в Центральный театр Красной Армии. Уход ее был вызван тем, что после снятия с репертуара «Патетической сонаты» она не получила больше в Камерном театре ни одной роли.

Ее крылатые фразы

О ФИЛОСОФИИ. Поняла, в чем мое несчастье: скорее поэт, доморощенный философ, «бытовая» дура – не лажу с бытом! Деньги мешают и когда их нет, и когда они есть. У всех есть «приятельницы», у меня их нет и не может быть. Вещи покупаю, чтобы их дарить. Одежду ношу старую, всегда неудачную. Урод я.

А судьба Николая Кулиша сложилась трагически. В июне 1934 года его исключили из партии, а в декабре арестовали. Он получил десять лет лагерей. В 1937 году его расстреляли.

Тип женщины: Нимфетка

Это женщина-девочка, всячески подчеркивающая свою романтичность и женственность. Поведение манерно, эмоционально, иногда импульсивно. Поступки не контролируемы, суждения категоричны. Мнения изменчивы, но всегда упорно отстаиваются. Нимфетки общительны, часто чрезмерно болтливы. Свойственна беспечность. В обществе она играет роль «взрослеющейся женщины». Выглядит наивно и сексуально.

У нее живая мимика, макияж либо яркий, либо вовсе отсутствует. Ее выделяют оживленные жесты, редкие движения, иногда жеманность.

Говорит быстро. Голос либо громкий и звонкий, либо совсем тихий.

Как правило, одевается в короткие юбки. В одежде присутствует множество деталей – полностью отсутствует строгость и элегантность.

«Чудеса в решете».

Девица легкого поведения.

Истории из ее жизни

Одиночество Фаины было не физическим, а психологическим – у нее была слишком тонкая чувствительная натура, и ей не находилось друзей и вообще близких по духу людей среди тех, кто ее окружал. Она вспоминала, что впервые почувствовала себя несчастной в шесть лет, когда увидела бедных замученных животных в приезжем зверинце. Всех остальных они веселили, а она плакала…