Юрий Винничук - Легенды Львова. Том 2 Страница 6

Жандарм встал, присмотрелся к неизвестному и увидел, что это здоровый мужик в широкой шляпе, с которой стекает вода. Жандарму ещё подумалось: вероятно, дождь льёт.

Но через миг он забыл об этом и послушно последовал за неизвестным, прихватив ружьё.

Прошли они часть дороги, и неизвестный сказал:

 – Садитесь тут в засаду и ждите. Скоро они появятся.

Слышите голоса?

Жандарм прислушался, и будто и в самом деле услышал издали какие-то невыразительные голоса, в которых ему даже почудилось коровье мычание. Присел за кустом и стал прислушиваться, а неизвестный тихонько исчез. Время шло, голоса вроде бы и слышались, но почему-то не приближались, а будто висели на одном месте. Жандарм, наконец, задремал.

Проснулся он, когда уже светало, и удивился: сидел он посреди большого болота по пояс в грязи, да ещё и очень далеко от того места, где был брод.

Водяной сватается

У старого Мартына, который жил над потоком Сорока, была такая добрая душа, что даже мимо пса не мог он пройти, чтобы не сказать ласковых слов. Вот и не удивительно, что порой, встречая над потоком водяного, Мартын и с ним перебрасывался несколькими словами. Водяной в общем-то не был разговорчивым, но старик и мёртвого разговорил бы, так что водяной хочешь-не хочешь, а втягивался в разговор.

Как-то Мартын рассказал водяному, что должен в воскресенье везти молодых в карете венчаться.

 – В какой карете? – заинтересовался водяной.

 – В самой настоящей панской. Когда-то я выкупил у нашего пана старую карету, починил её, украсил разными игрушками, и теперь меня часто зовут молодых в церковь возить.

 – О, так вас мне сам… э-э… не скажу кто послал, потому что я как раз такую карету ищу.

 – А вам зачем?

 – Хочу посвататься к дочке мельника. Одно дело, если я приеду на своей тарантайке, в которую чёрные коты запряжены, а совсем другое, если в карете. Понимаете? Сколько у вас коней?

 – Двое. Чёрные как вороны. Я им лбы султанами из павлиньих перьев украсил, а вся упряжь золотыми блёстками осыпана так, что аж слепит на солнце.

 – О, это как раз то, что мне нужно. Превосходно. Так я вас найму. Сколько берёте?

 – Ну, с вас, как с доброго соседа, сумку карпов возьму.

 – Так не годится. Дам сумку карпов, да ещё и сумку раков.

 – А как же дочка мельника? Ждёт вас?

 – Да где уж там! Ещё ничего не знает. Будет для неё приятная неожиданность.

«Ну-ну, – покрутил себе ус Мартын, – можно только догадываться, какая это будет неожиданность. Где же это видано, что бы человеческая девка за водяного пошла». А вслух спросил:

 – Когда? По субботам и воскресеньям я не могу, потому что это как раз пора свадеб, а в остальные дни – пожалуйста.

 – Да мне всё равно. У меня все готово.

 – Тогда, может, в среду?

 – В среду хорошо. Среда как раз посерединке. Жду вас в полдень.

И с теми словами булькнул в воду, аж волны пошли, а на берег просто под ноги Мартына упал большой карп.

 – О, вот моя старуха обрадуется! – подумал Мартын и, подхватив рыбу, поторопился домой.

В среду в полдень он уже ждал над потоком. В скором времени вода забурлила, и на берег вышел мокрый-премокрый водяной. На нём был расшитый золотом кафтан, украшенные драгоценным камнями сапоги, а на голове зелёная шляпа с золотой пряжкой, из-под которой торчал щучий хвост. С каждым шагом в сапогах хлюпала вода, а из шляпы лило, как из водосточной трубы.

 – Э, прошу садиться, – сказал Мартын, – но, может, вы бы чуточку обсохли, а? А то как-то мокрым мне ещё никого сватать не приходилось.

 – Пфф! – отмахнулся водяной. – Предпочитаю, чтобы меня девица видела таким, какой я есть каждый день. А то посватаю её насухо, а она потом скажет, что я её обманул. Нет, я парень простой. Поехали.

 – Да не сложно поехать. Как скажете. Но как-то мне этот ваш щучий хвост на шляпе глаз мозолит. Может, я вам поменяю его на павлинье пёрышко?

 – А чем вам щучий хвост не по вкусу? Блестит, как серебряная подкова. Это у нас, водяных, считается самым лучшим украшением.

 – Однако же учтите, что вы едете сватать не водяную, а панну из порядочной семьи. Послушайте меня, старого, уже не одного я посватал, но ещё ни у кого не было ни щучьего, ни собачьего хвоста на шляпе.

Наконец водяной согласился, выбросил щучий хвост в реку, а нацепил павлинье перо из лошадиного султана. Потом сел в карету, Мартын хлестнул кнутом, и кони побежали, аж пыль заклубилась. Вскоре и к мельнице подъехали. Мельник как раз последнюю подводу с мукой отправил и отряхивался, хлопая себя по бокам, а белые тучки взлетали кверху и плыли по ветру.

 – Дай Бог здоровья, – поздоровался Мартын. – Как поживаете?

 – Да не жалуюсь, пан Мартын. А это что вы мне за пугало привезли?

 – А это, – сник Мартын, – это я вам жениха привёз. Видите же, в какой карете приехали к вам.

Мельник прищурил глаза и расхохотался:

 – Да ладно! Шутите?

 – Какие уж тут шутки! – пришёл в негодование водяной. – Я вашу дочку давно уже присмотрел. Работящая, да и не бедная. Да и я при деньгах. У меня полный сундук золота и серебра и разных драгоценностей, которые мне от утопленников достались. Двести лет собираю, не транжирю, по корчмам не пропиваю. А теперь подумал, что как раз мне пора и жену себе завести.

 – Настуня! – позвал мельник дочь. – Ну-ка иди полюбуйся на жениха. Потому что я такой отец, что никого неволить не буду. Если понравится, то хоть сейчас езжай с ним на топи и на болота, и плоди головастиков направо и налево.

Только Мартын и догадался, что мельник дурака валяет, потому что водяной сидел с серьезной миной и ждал невесту. А когда она вышла, то Мартын уже едва смех сдерживал, потому что дочь мельника была довольно упитанная девушка, а водяной ей только до пупа доставал. Она подошла к карете, упёрла руки в бока и подмигнула жениху весело:

 – Ой, голубчик же ты мой! Ну-ка, иди к мамочке на ручки. Дай я тебя прижму и убаюкаю.

 – А что, доченька, – говорит мельник, – если тебе такое чудо по вкусу, то бери, пока дают. А то другие разберут. Будете себе сидеть в болоте и вдвоём квакать, а я буду слушать и наслаждаться.

 – Прошу прощения, – пришёл в негодование водяной. – Я не какое-то там болотное чудище. Я в Сороке живу, и моя вода лопасти вам крутит.

 – А что – если отказ получишь, так и вода течь перестанет?

 – А вот и перестанет.

 – Надо же, смотри, какой! Ещё меня пугать будет! Да ты моей дочери так нужен, как зайцу пятая нога. И здесь уже не один кавалер пороги обивает, так что не тебе, жабе пучеглазой, дочь мою сватать. Конь с конём, а вол с волом.

 – Эй, ну хватит уже обзываться, – вмешался Мартын, – мы же только пришли спросить. Нет так нет, мы обратно поедем. Он же вам ничего плохого не сделал.

 – Так он же угрожать начал! Воду, говорит, не пустит!

 – Так что ж ему было говорить, если вы над ним насмехаетесь?

 – А что он хотел услышать? С начала времён никто ещё человеческой дочери за нечистую силу не отдавал.

 – Не зарекайтесь, – помахал пальцем водяной. – Всё равно по-моему будет. Заворачивайте, пан Мартын, коней, не с кем мне тут говорить. А вы ещё пожалеете.

 – Иди-иди, мокрая жаба, а то ещё собак спущу!

Так вот и вернулись Мартын с водяным ни с чем. И хоть как ни расстроился водяной, но обещание сдержал и вынес Мартыну сумку карпов и сумку раков и вежливо поблагодарил.

 – Эй, – похлопал его по плечу старик, – не держите на него зла. Это же и в самом деле чудо чудное – за водяного дочь отдать.

 – Я вам, пан Мартын, скажу одно: не пройдет и года, а та девушка будет моей, а мельника здесь и следа не останется.

Мороз пошёл по коже у Мартына, но что толку с водяным спорить? Простились они, и каждый отправился к себе домой.

Спустя некоторое время услышал Мартын, что у мельника беда, потому что поток Сорока вдруг изменил своё русло. Не крутятся уже лопасти, стоит мельница, люди мешки к другой мельнице возят. Уже пробовал мельник прокопать канавку, чтобы воду к своей мельнице пустить, но что за день прокопает, то за ночь какой-то призрак засыплет. А однажды жарким днём дочь мельника пошла с подружками купаться и утонула – водоворот её затянул с такой силой, что и вскрикнуть не успела. И это в Сороке, где издавна никто водоворотов не видел.

Так сбылось пророчество водяного. Дочь мельника таки стала ему женой, но уже на том свете, а мельнику пришлось разобрать мельницу и переехать в другое место. И только отношения старика Мартына и водяного не изменились, часто их видели по вечерам на берегу, как они трубки курят и беседуют о своём.

Как водяной лакомился горохом

С тем же самым водяным, который жил в потоке Сорока, было ещё и такое приключение. Любил он устраивать у себя гуляния и часто приглашал к себе в гости других водяных, которые съезжались к нему со всех прудов и потоков Львова и окраин.

А как раз возле потока был у одного человека огород, на котором богато уродил горох. Вот водяным тот молоденький горошек так полюбился, что несколько ночей подряд они им лакомились, а при том ещё и много потолкли.