Алан Вейсман - Земля без людей Страница 65

Этот новый, на 97,6 % цинковый пенс растворится, если его бросить в океан, обрекая изображение Эйба Линкольна на прохождение через желудок моллюска примерно через 100 лет. Однако Статуя Свободы, которую скульптор Фредерик Огюст Бартольди выковал из медных листов, не особенно более толстых, будет с достоинством окисляться на дне Нью-Йоркской бухты, если когда-нибудь в наш потеплевший мир вернутся ледники и сбросят ее с пьедестала. В конце концов патина цвета морской волны на Свободе утолщится и превратится в камень, но художественный замысел скульптора останется неизменным в качестве пищи для размышления для рыб. К тому времени африканские грифы могут уже исчезнуть, за исключением бронзового памятника им Марка Росси в том, что останется от Филадельфии.

Все, что изготовлено из благородных металлов, имеет шанс жить вечно.

Даже если первобытный лес Беловежской Пущи заново распространится по всей Европе, бронзовый памятник ее основателю, королю Ягайло в нью-йоркском Центральном парке, может ее пережить, когда в один далекий день стареющее Солнце перегреется и жизнь на Земле наконец угаснет. В мастерской на

Западной авеню Центрального парка реставраторы Барбара Аппельбаум и Пол Химмельштейн пытаются заставить тонкие старые материалы остаться в том высокоэнергетическом состоянии, которое им придали художники. Они остро осознают сроки жизни материалов, из которых созданы предметы искусства.

«Мы знаем о древних тканях Китая, – говорит Химмельштейн, – потому что шелк использовался для оборачивания бронзовых статуй». Еще долго после его разложения текстура ткани сохранялась отпечатанной на медных солях патины. «А все, что мы знаем о греческих тканях, основано на рисунках на обожженных керамических вазах».

Керамические изделия, будучи изготовлены из минеральных веществ, настолько близки к низшему энергетическому состоянию, насколько это только возможно, говорит Аппельбаум, чьи высокоэнергичные темные глаза обрамлены коротко подстриженными седыми волосами. Она достает с полки маленького трилобита, минерализовавшегося в мельчайших деталях глиной пермского периода, прекрасно различимых 260 миллионов лет спустя. «Если их не разбить, керамические предметы практически неуничтожимы».

К сожалению, так часто случается, и, как ни печально, большая часть исторических бронзовых статуй утрачена, переплавлена на оружие. «95 % всех когда-либо созданных предметов искусства уже не существует, – говорит Химмельштейн, почесывая сгибом пальца седую эспаньолку. – Нам мало известно о греческой и римской живописи – в основном только то, что о ней написано Плинием и другими авторами».

На мазопитовом[44] столе лежит картина маслом, которую они реставрируют для частного коллекционера, портрет 1920-х годов усатого австро-венгерского дворянина с бриллиантовой часовой подвеской. Она провисла и начала разрушаться после нескольких лет пребывания в каком-то влажном коридоре. «Если только они не висят в 4000-летних пирамидах с нулевой влажностью, за несколько сотен лет небрежения картины на холстах оказываются утрачены».

Вода, основа жизни, часто становится смертью для предметов искусства – если только они не погружены в нее.

«Если инопланетяне объявятся после нашего ухода, когда все музейные крыши протекли и все внутри сгнило, им стоит покопаться в пустынях и понырять под воду», – говорит Химмельштейн. Если уровень кислотности не слишком высок, недостаток кислорода может спасти даже затопленные ткани. Извлечение их из воды будет опасным – даже медь, лежавшая тысячелетия в химическом равновесии с морской водой, может «заболеть», будучи извлеченной, из-за реакций, превращающих хлориды в соляную кислоту.

«С другой стороны, – замечает Аппельбаум, – мы говорим спрашивающим нашего совета по поводу мемориальных капсул, что качественная тряпичная бумага в бескислотной коробке будет существовать вечно, если только не намокнет. Совсем как египетский папирус». Огромнейший архив на бескислотной бумаге, включающий крупнейшую в мире коллекцию фотографий, принадлежащую фотостоковому агентству Корбис, был герметично запечатан в бывшей известковой каменоломне в западной Пенсильвании в 61 метре под землей. Устройства защиты от влаги и поддержания отрицательной температуры хранилища гарантируют сохранность его содержимого по меньшей мере на 5000 лет.

Вода, основа жизни, часто становится смертью для предметов искусства – если только они не погружены в нее.

Если, конечно, не выключат электричество. Но несмотря на все наши усилия некоторые вещи утрачиваются. «Даже в сухом Египте, – отмечает Химмельштейн, – самая ценная из собранных когда-либо библиотек – полмиллиона свитков папируса в Александрии, некоторые из них написанные самим Аристотелем, – были в прекрасной сохранности, пока один епископ не превратил ее в факел для изгнания язычества».

Ни один из этих уважаемых реставраторов не думает, что музыка в том виде, в каком она записывается на сегодняшний день, – как и любая другая информация, хранящаяся в цифровом виде, – не имеет шансов на выживание, не говоря уже об оценке каким-нибудь разумным существом, задумавшимся над рядами хрупких пластиковых дисков в далеком будущем. Некоторые музеи сейчас используют лазеры для гравировки знаний в микроскопическом виде на стабильной меди – хорошая мысль, если только механизмы для их чтения так же сумеют сохраниться.

И тем не менее из всех способов художественного самовыражения именно у музыки есть наилучший шанс продолжать звучать.

В 1977 году Карл Саган спросил торонтского художника и радиопродюсера Джона Ломберга, как творческий человек может выразить суть человеческой личности для аудитории, никогда не видевшей людей. Вместе с коллегой по Корнельскому университету астрофизиком Фрэнком Дрейком Сагану было предложено NASA придумать нечто осмысленное о человечестве, чтобы отправить на космических кораблях-близнецах «Вояджер» в путешествие к внешним планетам и далее, через межзвездное пространство, возможно, навечно.

Саган и Дрейк также участвовали и в двух других попытках выбраться за пределы Солнечной системы. «Пионер-10» и «Пионер-11» были запущены соответственно в 1972 и 1973 годах для проверки, можно ли преодолеть пояс астероидов, а также для исследования Юпитера и Сатурна. «Пионер-10» пережил в 1973 году встречу с радиоактивными ионами магнитного поля Юпитера, отправил на Землю изображения его спутников и продолжил движение. Его последняя различимая передача была в 2003-м; к тому времени он был почти в 12 миллиардах километров от Земли. Через 2 миллиона лет он должен пролететь на безопасном расстоянии от красной звезды Альдебаран, глаза созвездия Тельца. «Пионер-11» миновал Юпитер через год после своего предшественника, используя гравитацию планеты для разгона в сторону Сатурна, до которого добрался в 1979-м. Траектория выхода из поля тяготения отправила его в сторону созвездия Стрельца; за 4 миллиона лет он не встретит ни одной звезды.

К обшивке обоих «Пионеров» были прикреплены пластинки из анодированного золотом алюминия размером 229 на 152 миллиметра с выгравированными на них контурными рисунками, выполненными бывшей женой Сагана, Линдой Зальцман, изображавшими обнаженных мужчину и женщину. Рядом с ними были графические изображения позиции Земли в Солнечной системе и места Солнца в Млечном Пути, а также космический эквивалент телефонного номера: математический ключ, основанный на переходных состояниях водорода, указывающий длины волн, на которых мы готовы слушать.

Из всех способов художественного самовыражения именно у музыки есть наилучший шанс продолжать звучать.

Послания «Вояджеров», по словам Сагана Джону Ломбергу, расскажут о нас куда больше. В эру, предшествовавшую цифровым носителям, Дрейк сумел найти способ записать как звуки, так и изображения на позолоченный медный аналоговый диск размером около 30 сантиметров, предложил фонографическую капсулу, иглу для воспроизведения диска и, как они надеялись, понятные диаграммы о том, как всем этим пользоваться. Саган хотел, чтобы Ломберг, иллюстратор его популярных книг, стал директором этой записи.

Задача была непростая: придумать и создать презентацию, которая сама по себе будет произведением искусства, несущую то, что вполне может оказаться последними оставшимися фрагментами человеческого художественного замысла. Отправленная в космос покрытая золотом алюминиевая коробка, содержащая запись, чью обложку также должен был разработать Ломберг, будет подвержена воздействию космических лучей и межзвездной пыли. По консервативным оценкам, она просуществует миллиард лет, а может, и много больше. К тому времени тектонические потрясения или взорвавшееся Солнце могут свести все наши следы на Земле к их молекулярным составляющим. Этот срок наиболее точно отражает ту вечность, которая ожидает любое из созданий рук человеческих.