Эпсли Джордж Беннет Черри-Гаррард - Самое ужасное путешествие Страница 7

В разных районах мира открытия происходили по-разному, но в южных морях в первой половине XIX века впереди государственного флага шла коммерция. Изобилие тюленей и китов привлекало сюда сотни судов, и тем немногим, что нам известно об очертаниях Антарктического континента, мы в значительной мере обязаны просвещённым инструкциям, исходившим от компаний вроде той, что возглавлялась господами Эндерби, а также предприимчивости и отваге таких капитанов, как Уэдделл, Биско и Баллени.

«На маленьких утлых судёнышках они бесстрашно пускались в плавания по бурным морям, усеянным льдинами; снова и снова случалось им находиться на краю гибели; их потрёпанные корабли с ободранными бортами отчаянно текли, команды изнемогали от непосильной работы и гибли от цинги.

И всё же, несмотря на невероятные трудности, они шли вперёд, и едва ли хоть один из них изменил свой курс без крайней надобности. Простые бесхитростные рассказы об этих плаваниях подкупают своей правдивостью, их нельзя читать не восхищаясь удивительной стойкостью и мужеством мореплавателей»[12]{6}.

К 1840 году уже были известны несколько точек на материке, находившихся в разных местах антарктического побережья. Прослеживавшиеся по ним границы материка совпадали с Южным полярным кругом или были к нему близки: это заставило предположить, что материк, если это материк, представляет собой гигантский массив суши округлой формы с Южным полюсом в центре и приблизительно равноудалёнными от него берегами.

Было выявлено всего лишь два исключения. По сведениям Кука и Беллинсгаузена, на юге Тихого океана суша вдавалась дальше к полюсу; Уэдделл же на юге Атлантики прошёл ещё южнее, продвинувшись по 34°16′ з. д. до 70°15′ ю. ш.

Существуй в те дни теория тетраэдра, вероятно, нашёлся бы человек, который предположил бы наличие такой же картины на юге Индийского океана; но, скорее всего, он был бы осмеян современниками. Когда в 1839 году Джемс Кларк Росс отчалил от берегов Англии, у него не было серьёзных оснований предполагать, что побережье антарктической суши в районе магнитного полюса — а именно его он намеревался достичь{7} — значительно отступает от Южного полярного круга.

Росс покинул Англию в сентябре 1839 года по заданию Адмиралтейства. Под его началом было два парусника Её Королевского Величества — «Эребус» водоизмещением 370 тонн и «Террор»{8}, 340 тонн. Прибыв в августе 1840 года в Хобарт на Тасмании, он узнал об открытиях, сделанных предыдущим летом французской экспедицией Дюмона Д'Юрвиля и американской экспедицией Чарлза Уилкса. Первая проследила берег Земли Адели и прошла к западу от неё 60 миль вдоль ледяного утёса. Она привезла с собой трофей — яйцо, экспонируемое ныне в Дрейтоне, которое, по свидетельству экспедиции Скотта на «Дисковери», бесспорно принадлежит императорскому пингвину.

Обе экспедиции работали приблизительно на широте Южного полярного круга (66°32′ ю. ш.) в той части земного шара, что лежит к югу от Австралии.

Росс,

«памятуя о том, что Англия всегда первенствовала в географических открытиях как в южных, так и в северных районах… с самого начала решил держаться вдали от маршрутов её мореплавателей и выбрал для проникновения на юг и, если удастся, для достижения Магнитного полюса значительно более восточный вариант пути (по 170° в. д.)»[13].

Исследователи истории Антарктики хорошо знают маршрут экспедиции, открывшей нежданно-негаданно неизвестное море, которое тянулось на 500 миль на юг в сторону полюса.

Пройдя паковые льды, Росс направился к предполагаемому Магнитному полюсу, идя всё время по компасу на юг, насколько это позволял ветер, но 11 января 1841 года на 71°15′ ю. ш. заметил белые вершины горы Сабин, а вскоре после этого и мыс Адэр. Земля помешала намерению Росса достичь Магнитного полюса, он повернул точно на юг, вошёл в море, которое сейчас носит его имя, и, много дней плывя вдоль его берега — горы по правому борту, вода — по левому, — открыл и окрестил длинную цепь гор, которые на протяжении 500 миль отделяют море от Антарктического плато.

27 января

«при благоприятном ветре и очень хорошей видимости мы остановились близ какой-то земли, замеченной ещё в полдень накануне и названной нами впоследствии Хай-Айленд; она оказалась горой высотой 12 400 футов[14] над уровнем моря, испускавшей обильно дым и пламя; дым мы сначала приняли за снежное облако, но при ближайшем рассмотрении поняли его истинную природу… Я назвал эту гору — Эребус, а находящийся к востоку от неё потухший вулкан, несколько меньшей величины, — Террор».

Это первое упоминание о двух наших старых друзьях, а стоят они на острове Росса.

«Приблизившись под всеми лиселями{9} к земле, мы различили над самым морем белую полосу, уходившую от её крайней восточной точки сколько хватал глаз на восток. Это было замечательное зрелище — чем ближе мы подходили к полосе, тем больше она вырастала в высоту и в конце концов оказалась вертикальным ледяным обрывом, возвышающимся на 150–200 футов над водой, с абсолютно плоской и ровной поверхностью, без каких-либо трещин или выемок на обращённой к морю гладкой стороне»[15].

Росс прошёл миль двести пятьдесят вдоль этого ледяного барьера от мыса Крозир — так по имени капитана «Террора» он назвал восточную оконечность острова Росса. Эта точка, в которой соединяются земля, море и подвижный барьер{10}, будет постоянно фигурировать в нашем рассказе. На обратном пути Росс зашёл в залив, отделяющий остров Росса от возвышающихся на западе гор. 16 февраля «в 2.30 утра, когда установилась очень хорошая видимость, мы увидели гору Эребус и нам открылся прекрасный вид на весь берег, по всей видимости связывающий гору с материком, о чём мы ранее не подозревали». Читатель поймёт, что в данном случае Росс ошибался, так как Эребус и Террор стоят на острове, соединённом с сушей только ледником. Далее он сообщает:

«От мыса Бёрд (так звали старпома с „Эребуса“) далеко на юго-запад тянется очень глубокая бухта, окаймлённая низким берегом; эта бухта, плохо различимая издали, требовала обследования; а так как слабый вест препятствовал нашему продвижению в этом направлении сквозь молодой лёд, покрывший теперь океан повсеместно — насколько мы могли видеть с верхушки мачты, — я решил подойти к бухте и рассмотреть её повнимательнее, определить более точно её протяжённость и прочие параметры: В полдень мы находились на широте 76°32′, долготе 166°12′, наклонение 88°24′ и восточное склонение 107°18′.

Днём нас почти заштилело, и мы стали свидетелями могучих извержений вулкана Эребус, выбрасывавшего дым и пламя на гигантскую высоту. Но, как и в предыдущем случае, наблюдавшемся нами, мы не заметили истечения лавы из кратера, хотя сегодня взрывы были намного сильнее… Вскоре после полуночи (16–17 февраля) подул ост, и мы до 4 часов утра шли на всех парусах южным курсом, хотя часом раньше отчётливо различали сушу, окаймляющую бухту и связывающую вулкан Эребус с материком. Я дал бухте имя старпома с „Террора“ — Мак-Мёрдо, он вполне заслужил эту честь своей добросовестностью и высоким мастерством»[16].

Сейчас она называется заливом Мак-Мёрдо.

Ошибка Росса, посчитавшего, что Эребус соединяется с материком, объясняется тем, что он с большого удаления смотрел на мыс Хат, полуостровом вытянувшийся с юго-западной оконечности Эребуса на запад. Вероятно, ему был виден и мыс Минна Блафф, который выдаётся от материка на восток.

Как раз между этими двумя мысами, напротив Блаффа, находятся острова Уайт, Блэк и Браун{11}. Вполне естественно было принять их за сплошную сушу.

Росс прорвался через паковые льды{12} в неизвестное море; прошёл сотни миль вдоль гористого берега и около 400 миль вдоль Великого Ледяного Барьера (работы были завершены в 1842 году); проник на своих судах до очень высоких широт 78°11′ ю. — на четыре градуса дальше, чем Уэдделл. Ничуть не меньше и научные заслуги его экспедиции. Росс довольно точно определил местоположение Магнитного полюса, но, по его собственному признанию, был огорчён тем, что его естественной, но, «может быть, слишком честолюбивой давнишней мечте» — водрузить флаг родной страны на обоих магнитных полюсах планеты — не суждено было сбыться.

Более всего Росс стремился к точности, и его географические и научные наблюдения, данные измерений метеорологических параметров, температуры воды, течений, записи о жизни в океанах, по которым он плыл, поражают не только своим обилием, но и достоверностью.

Бесспорно, после возвращения Росса на родину в 1843 году позиции сторонников существования южного полярного континента сильно укрепились. Однако не было и никаких доказательств того, что открытые путешественниками разрозненные участки суши связаны между собой. Даже сейчас, в 1921 году, после двадцати лет упорных изысканий с применением самых современных технических средств, внутренние области этого предполагаемого материка, за исключением района моря Росса, совершенно не изучены{13} и не нанесены на карты; да и края его известны лишь в дюжине пунктов, разбросанных по окружности длиною около 11 000 миль.