Карл Деметр - Германский офицерский корпус в обществе и государстве. 1650–1945 Страница 7

Посторонних наблюдателей обычно поражало старое соперничество между различными родами войск, проявлявшееся в различных формах: от безобидного взаимного поддразнивания до профессиональных и бытовых ссор, принимавших серьезный оборот. В наибольшей степени это было характерно для отношений между офицерами линейных полков и ополчения. С профессиональной точки зрения это было вполне понятно, поскольку как солдаты, так и офицеры ополчения не могли сравниться с теми, кто провел в армии всю свою жизнь. Но тут действовал еще и социальный фактор: поскольку офицеры ополчения обычно были выходцами из буржуазных семей, и зачастую не слишком состоятельных, офицеры регулярных частей с их аристократическим происхождением и привычками обычно смотрели на них сверху вниз. С самого начала это служило препятствием для армейских реформ Бойена, в определенной степени сводившим их к нулю.

Глава 3

Пруссия: увеличение армии и изменение ее состава

В 1860 году реорганизация армии, которую принц Пруссии[16] продумал за время своего пребывания в Кобленце, положила конец раздельному существованию ополчения и сделала его частью регулярной армии. Это был крайний шаг, вызванный тем, что положение стало невыносимым. Реорганизация привела к дальнейшему развитию идеи Шарнхорста о всеобщей воинской повинности, предполагавшей увеличение количества рекрутов пропорционально росту населения. В то же время численность всей армии, включая офицеров, почти удвоилась. Это было первое значительное увеличение ее численности со времен заключения Тильзитского мира в 1807 году. Необходимость таких мер показала уже мобилизационная кампания 1850 года, когда как в регулярную армию, так и в ополчение удалось набрать лишь половину от требовавшегося количества лейтенантов. Увеличившаяся потребность в офицерах вынудила армейское руководство расширить социальный слой, откуда проводился набор офицеров, что значительно больше повлияло на социальный состав прусского офицерства, чем внутреннее реформирование армии. Столь же существенное влияние оказал приказ Мантейфеля, занимавшего тогда пост главы военного кабинета, об уменьшении возрастных границ для назначений на высшие должности, хотя король, который лично знал всех своих офицеров, тщательно изучал каждый случай в отдельности и сам принимал окончательное решение.

Чтобы заполнить хотя бы большую часть недавно созданных постов, пришлось принимать офицеров «отовсюду, где только можно было надеяться найти что-либо подходящее», и делать это в значительно больших масштабах, чем в предыдущие годы. Одним из источников стали старшие классы кадетских училищ, но, если верить отзывам принца Фридриха-Карла (см. выше), этой группе было далеко до принятых требований. Еще одним источником пополнения стал перевод офицеров из ополчения, но и в этом случае мнение принца Фридриха-Карла, даже при всей его предвзятости, служит типичным примером того, что думали по этому поводу другие старшие офицеры. Хотя он описывает положение дел в дивизии, которой сам командовал, нельзя полагать, что и в других частях дело обстояло подобным же образом.

Точные формулировки в сочетании с фактическим материалом придают анализу принца большой интерес и дают нам бесценную возможность ознакомиться с социальным климатом и взглядами тех, кто устанавливал стандарты. Более того, это свидетельство человека, мыслившего достаточно независимо. Возникает желание спросить: «Если они вели себя подобным образом в эпоху процветания, то что же может твориться в тяжелые времена?» После этого уже не удивляешься, когда генерал фон Шак в письме к своему другу Мантейфелю сваливает в одну кучу «докторов, мелких чиновников, лавочников, другими словами, разбогатевших крестьян и особенно попов», называя их «классами, которые редко дают материал, пригодный для офицерского сословия».

В 1864 и 1866 годах, во время войн с Данией и Австрией, впервые возникла насущная потребность в назначении офицеров из тех социальных слоев, которые до тех пор были почти не представлены в пехоте и кавалерии. В результате в военном кабинете и министерстве все сильнее стали чувствоваться сомнения относительно того, не подорвет ли такая практика основы «рыцарственного духа» в прусском офицерском корпусе. Этим дурным предчувствиям мы обязаны появлению статистического обзора «Кадеты, успешно прошедшие военную экзаменационную комиссию и получившие офицерские звания в 1862—1863 и 1866—1867 годах, с указанием социального положения их семей». Это исследование было проведено в 1867 году, и это первый настоящий статистический материал из того, что можно найти в архивах. Это еще один знак того, что наступившая эпоха была гораздо более трезвой и реалистичной и больше основывалась на фактах и цифрах, чем во времена Бойена.

Исследование показывает, что за три выбранных года количественный состав сдававших экзамен на звание унтер-офицера был следующим:

В первую очередь необходимо сделать одно общее замечание о том, что деление на буржуазию и дворянство не связано с «социальным положением семей». Это указывает на то, что процесс социального расслоения, шедший с тех пор, как были отменены привилегии дворянства, дошел до такого момента, когда принадлежность к дворянству или буржуазии уже не могла сама по себе служить показателем социального статуса конкретного человека, как и наоборот. Поэтому вторая часть таблицы гораздо информативней, чем первая. Скорее всего, основная масса (1234 дворян) первого набора представлена сыновьями офицеров, землевладельцев и в меньшей степени сыновьями старших офицеров из второго набора. Это те классы, которые имеются в виду, когда официальная и военная пресса говорит о «старом прусском материале для армии». Единственное добавление – это сыновья священнослужителей, учителей с университетским образованием, адвокатов и врачей – группа, которая раньше была представлена очень фрагментарно, но с началом 60-х ее представители стали поступать на службу в армию в значительном количестве. В их появлении не видели ничего плохого.

Серьезные опасения вызывали, однако, сыновья купцов и фабрикантов, которые в это время активно претендовали на офицерские должности. Считалось, что «их привлекает возможность более быстрого повышения и что они полагают, что в армии они могут достичь гораздо большего, чем в любой другой сфере». Это типичный образец того, как относилось общество к крупной буржуазии до того, как была основана новая империя и в Германии начался экономический подъем. Однако вскоре эта среда станет главным поставщиком офицерских кадров для самых престижных частей и жен для офицеров. Никто не задумался, кого понимать под «купцами и предпринимателями»: обычных лавочников или владельцев крупных торговых фирм и фабрикантов. Коммерческая жизнь тогда еще не рассматривалась по имущественным стандартам последующего времени. Социальный статус подобных занятий был низок, и выходцы из таких семей не могли считаться «хорошим» материалом для офицерского корпуса. Им позволяли поступать на службу (при условии, что они обладали необходимой квалификацией), чтобы удовлетворять постоянно растущую потребность в офицерах.

В 60-х годах кандидатов «старой прусской породы» становилось все меньше. Следующая таблица показывает их уменьшение в абсолютных цифрах и процентах:

Прием кадетов из других государств конфедерации и добавление к Пруссии девяти провинций должны были оказать влияние на приведенные выше соотношения, но это влияние оказалось очень слабым. Так, например, в 1867 году среди кандидатов было только 36 из Ганновера, 14 из Гессе, 16 из Нассау, 10 из Шлезвиг-Голштинии и 3 из Лауэнбурга, а также 47 из других государств Северогерманского союза и 5 иностранцев. С другой стороны, количество сыновей мелких чиновников, купцов, предпринимателей и рантье выросло за период между 1863 и 1866 годами с 8 до 18%. В 1860 году на службу поступило 690 выпускников кадетских училищ «старой прусской породы», к 1869 году увеличившейся армии требовалась уже тысяча новых офицеров, но их поступило только 532. Другими словами, «старый прусский контингент» сократился примерно наполовину по сравнению с 1860 годом.

Почти такая же картина получится, если сравнить количество офицеров из дворянских семей в эти два выбранных года. В 1860 году в армии служило 4286 офицеров-дворян (в 1843 году их было 4230), а после того, как офицерский состав был увеличен почти вдвое, к 1869 году их должно было бы стать около 8400. Однако в действительности их было только 5455. Сразу же после увеличения численности и реорганизации армии в 1860—1861 годах командиры полков, которые «закостенели в своих устарелых взглядах на отбор молодых офицеров, противились расширению социальной прослойки, к которой могли принадлежать кандидаты». Воинские части должны сделать все от них зависящее – такое мнение высказал генерал фон Ведер, командующий I армейским корпусом, в своем письме к Мантейфелю. И как показывают цифры, именно этим они и занимались. Результат был таков, что даже Вильгельм I, который был инициатором реорганизации, приведшей к столь далеко идущим последствиям, пожаловался в начале 1870 года, что «во многих гарнизонах поведение молодых офицеров заметно испортилось», и посчитал своим долгом обратить внимание на то, что ничто не может заменить полученного в семье воспитания, врожденной порядочности и, по возможности, традиций офицерства, передающихся сыновьям от отцов и дедов. «Это унижает армию, которой он обязан всем, поскольку, принимая недостойных офицеров-кадетов, полковой командир подрывает репутацию офицерства как класса».