Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова Страница 7

– Наши летчики доказали – в Антарктиду можно летать всегда, когда это нужно будет ученым. «Аэрофлот» открыл самую протяженную в мире трассу – Москва – Антарктида. Вторую воздушную экспедицию к ледовому континенту совершили наши обычные пассажирские машины Ил-18, летающие на всех трассах «Аэрофлота».

Сердечной была встреча в Москве. Кончилось большое путешествие. Во всяком путешествии самое приятное – возвращение домой.

Близкая Антарктида

Антарктида… Воспоминания о ней, как сон. Ставший на мели айсберг. След трактора и саней длиною в тысячу километров и более никакого следа. Красный флаг над белой равниной. Черные очки. Губы, треснувшие от ветра и солнца. Тюлени на льду. Капель с потолка подснежного домика. Новогодняя елка с пингвином. Чуткие антенны лабораторий. Собака Волосан, рожденная на льду и никогда не видавшая земли. Баня с веником из березы, водою из синего айсберга и клюквенным квасом. Кинофильм, который крутят 29-й раз. Дрожащие от радости руки с письмом из дому. Маяк, без которого в пургу не отыщешь столовую. Обледеневший, теряющий высоту самолет. Лихорадочная спешка, в которой посылались заметки в газету. Запах зеленого огурца на окне у радистов. Разговор по радио с соседом, до которого, если идти берегом Антарктиды, – две с половиной тысячи верст. Белый нескончаемый день. Камень с пятиконечной звездой – память об украинском парне Иване Хмаре. Бездонная трещина. Голубая у края, черная в глубине. Песня «Давно мы дома не были». Книги о самых первых увидевших эту землю. Они так говорили об этой земле: «Самый холодный, для человека самый враждебный край…» «Я не завидую тем, кто ступит на эту землю…»

Ледяная пещера. Никто не может сказать, когда и как родилась эта пещера в толще огромного айсберга.

Антарктида. В ней хорошо только пингвинам. Люди предпочитают жить под пальмами и березами. Ничего живого уже в ста километрах от берега. Но дерзкий человек заглянул на тысячный километр. Свистят под ветром струны антенн. Скрипит снег под шагами. Пылает флаг. Флаг точно такой же, как над кремлевским зеленым куполом. Один этот флаг способен отогреть сердце после бесконечной белой дороги.

Антарктида. Проявлены первые фотопленки. Это не сон. Это было всего две недели назад.

Пурга. Вытянешь руку – варежки временами не видно в слепящей, холодной мгле. Пурга валит с ног. Если надо было выйти из дома, выходили, связавшись веревкой. В центре поселка в пургу горит сигнальный маяк. По радио в такие дни каждый час передавали известия о скорости ветра, предупреждали: «Выход опасен». Это зимой. Но и летом пурга – не редкость. Снимок сделан 1 января, в самый разгар лета в Антарктике… Но лето есть лето. Стихала метель. Солнца так много – без темных очков ослепнешь в два счета. Мороз – два градуса. Но что это за мороз для людей, проживших год в Антарктиде. Скорей скинуть рубашку и загорать. Это, к сожалению, все, что может подарить людям антарктический «курортный сезон».

Ученый. Его зовут Валентин Иванов. Профессия – штурман. Врачи сказали: «Глаза пошаливают». Штурмана списали на берег. Но сердце у штурмана просилось из дому. И однажды он снова почувствовал палубу под ногами. Корабль плыл в Антарктиду. Штурман согласился на любую работу. Ему поручили следить, как смещается магнитный полюс Земли, поручили следить за полярным сиянием. Он не спал много длинных полярных ночей, чтобы узнать тайну полярных огней, таинственных и холодных.

Повар Вася Кутузов. В этот вечер халат его сиял белизной. Он любовался столом, как художник любуется удавшимся полотном. Он был щедр, весел и не обижался на шутку. Из снежных погребов он достал бутылки с ярлыками «Советское шампанское». Снимок сделан в полночь 31 декабря за минуту до Нового года.

Катастрофа. Люди в этом краю знают меру опасности. Тут многое связано с риском. Видно, и в этот раз надо было обязательно рисковать. 28 декабря, за два дня до нашего прилета в Мак-Мердо, американский вертолет врезался в лед. Он шел в слепящей мгле, когда не знаешь, где небо и где земля. Пилоты остались живы. Когда делался снимок, ветер шелестел полетными картами, у разбитой машины валялся пилотский шлем и пластмассовый желтый утенок – маленький талисман, хранивший летчиков от беды…

Давно мы дома не были… – это слова из песни, живущей с войны. Эту песню очень часто я слышал за стенкой комнаты. Вечером, после работы, вздыхала гармошка. Заглянешь – горит лампа, на столе – фотография: женщина, мальчишка и девочка. Спросишь: «Что, Коля, нет телеграммы из дому?» Кивнет – и опять эта песня вполголоса: «Давно мы дома не были»…

Пингвины. Не подумайте, что это фотографу пришла в голову блажь выстроить их в колонну.

Земля слушает.

У южных широт

Человек остается верен страстям и привычкам. Ловил рыбу в Неве. Отправился в Антарктиду – взял с собой удочку и даже банку с червями. Червяки не выдержали дальней дороги. Но оказалось, рыба в Антарктике вполне довольна кусочками мяса. Отыскал рыбак трещину и запустил лесу в океанскую воду. Рыбешка идет некрупная, чуть больше ладони. Видом – настоящий бычок. Но иногда на крюк попадает добыча, которая рыбакам на Неве даже и не приснится. Кальмар! Небольшой, правда. Но все как положено: голова, клюв, щупальца… И товарищи по рыбалке в Антарктиде совсем необычные. Пингвины». Ныряют, того и гляди лесу запутают – тоже за рыбой охотятся. Наедятся, вылетают из воды, как торпеды. Отряхнутся и смотрят: что за существо такое появилось в Антарктике – шкуру на солнце сбрасывать может, способен полдня у трещины простоять…

Рыбак – он везде рыбак, даже в Антарктике.

Бегущие по волнам… На них можно глядеть целый день. Их человек сто. У каждого доска из пластической массы. Концы у досок округлые, на одной стороне – похожий на плавник небольшой киль. Сто человек с белыми, красными и голубыми досками уплывают от берега – чуть-чуть головы видно. Люди лежат на досках и ждут большой волны. Волна надвигается, как гора. Сто человек поднимаются на колени, потом во весь рост, и вот уже дух захватывает: к берегу на спине у волны несутся – лыжники? Нет, это ни на что не похожее зрелище. На спине у волны – молодые, стройные загорелые люди. Один кувыркнулся – мелькнула доска, руки. Остальные мчатся. Руками балансируют, как циркачи. Солнце. Туманные брызги воды. Волна с грохотом бьется на песчаный отлогий берег. Бегущие на волне кувыркнулись, вынырнули. Подхватили доски – и опять в море.

Все это я видел две недели назад в Австралии, около города Сиднея. Катание на волне – древнее увлечение жителей Гавайских островов. Сейчас этим спортом увлекаются на многих побережьях земли.

На ледяном куполе

На земле не много осталось мест, куда еще не ступала нога человека. Даже Антарктида на картах испещрена сейчас тропами путешествий: на тракторах, на собаках, на самолетах. Но есть на антарктической карте районы, где нет ни черточки, ни пунктира. Центр Земли Королевы Мод. Тут никто не был. Ни самолет, ни собачья упряжка. Человек не знает, какой вид у земли в этом месте. Горы? Впадины? В этот район советские путешественники предприняли экспедицию. Это самая трудная из всех экспедиций этого года. Шестнадцать человек находятся сейчас в самом недоступном крае земли. Этот снимок сделан под Новый год, за несколько дней перед стартом поезда на антарктической станции «Восток». Уже почти месяц эти люди находятся в трудной дороге. Вчера редакция по радио получила от них первую весточку.

Обветренные, чумазые, загорелые. Первое слово: «Письма!»

«Высота 3985 метров над уровнем моря» – такую запись в журнале сделал гравиметрист-геодезист Юрий Бугаев. Мы находимся на самой высокой точке ледника Антарктиды. Уже три недели в глубь снежного континента движется санно-гусеничный поезд. Две «Харьковчанки» и один средний тягач тянут за собой тяжело груженные сани с горючим. На крышах «Харьковчанки» и тягача стоят брезентовые шестигранники. Это – современные средства геодезической нивелировки: радиодальномеры, позволяющие измерять большие расстояния с точностью до сантиметров, теодолиты, измеряющие наклон поверхности с точностью до угловых секунд. Проходим высоту 4000 метров над уровнем моря. Даже бывалые антарктические исследователи, зимовавшие год на станции «Восток» – магнитолог Виталий Казарин, врач Николай Савельев и механик-водитель Николай Боровский, даже они, для которых высота 3500 метров стала привычной, замечают усилия и вялость, с которой приходится выполнять любую физическую работу. Очень разрежен воздух. Не только люди, но и двигатели машин работают с трудом. Маленький мотоциклетный движок буровой установки «задыхается» то и дело. От инженера Николая Казарина требуются большое искусство и двадцатилетний опыт, чтобы в рыхлых сыпучих снегах, напоминающих пески Каракумов, пробурить скважину. В скважину сейсморазведчик Олег Сорохтин опускает заряд взрывчатки – с помощью звука измеряется толщина ледника. Поздно вечером, когда все уснут в «Харьковчанке», мы с Олегом будем просматривать в который раз ленты записей и спорить над каждым изгибом кривых. Толщина ледника здесь огромная. Сейчас под нами отроги подледных гор Гамбурцева, открытых пять лет назад Олегом Сорохтиным.