Юрий Колесников - Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки Страница 76

– Там теперь наш главный штаб, господин Россетти! – скороговоркой произнёс Пынтя. – Ждём! Наступил наш решающий час!

– Знаю, дорогой! – ответил, убегая, «авиатор» и добавил: – Да здравствует Родина и лежиуня (легионерство).

Конечно, он понятия не имел, что «Зелёный дом» превращён в «штаб». И надо же случиться, чтобы кто-то в проходящей колонне подонков его узнал! Оказалось, что нельзя заранее предусмотреть любую неожиданность, которая может свалиться на голову… Невозможно всё предвидеть, предусмотреть, застраховаться. Однако это может стоить жизни. Хорошо, что Пынтя не был в курсе отчисления курсанта из авиашколы. Не исключено, что директор школы капитан Абелес умолчал об отчислении курсанта Россетти. Многие думали, что он уехал на каникулы домой и по неизвестным причинам не вернулся.

За месяц до возвращения Юрия в Болград, в ночь на 8 ноября, произошло землетрясение большой мощности. В столице полностью рухнуло 14-этажное здание «Карлтон» на бульваре Брытияну. Землетрясение докатилось до Болграда: от развалившейся стены погиб дед Юрия – отец матери, ещё одна женщина, а её дочь получила такую травму, что ей пришлось ампутировать ногу.

В этот приезд в Бухарест «Россети» уже стал восприниматься в другом, более весомом, качестве. Знакомства в авиационной школе рассматривались им как реальная возможность использовать их при случае в его новой «работе».

Предвидя, что вряд ли ему в ближайшее время придётся побывать в Бухаресте, Юрий захотел навестить двоюродного брата отца и, может быть, узнать что-то об отце, давно канувшем в небытиё. Он видел дядю Сашу один раз очень давно, когда тот с двумя сыновьями – гимназистами был проездом в Болграде. В столице он жил с семьёй на главной улице Каля Виктории в доме 2 на шестом этаже. Единственное высотное здание в начале улицы, вблизи грязной речушки Дымбовицы. Туда и поспешил Россети.

На лифте поднялся на шестой этаж. На дверях квартиры висела в застеклённой рамке красочная официальная бумага, свидетельствовавшая о том, что проживающий в квартире является подданным Греции».

Сначала, когда Юрий увидел застеклённую рамку с документом и печатями, он решил, что в квартире уже живут другие люди. Но вчитавшись, понял, что фамилия там значилась дяди-Сашина. Прочитав напечатанное в рамке, гость догадался, что дядя, очевидно, изменил подданство из-за наступившего фашистского режима.

Нажал на кнопку звонка. Открылась дверь, и он увидел дядю, сильно постаревшего, мрачного, в пальто и с тростью в руке. Дядя Саша сказал, что из-за беспорядков в столице несколько дней не выходил на улицу и очень обеспокоен: старший сын Мицу более недели не появляется дома. Дескать, он одет потому, что собрался съездить в префектуру полиции, чтобы навести справки.

– Радио сообщило, что много людей арестованы полицией и жандармерией, – сказал дядя Саша. – Но Мицу не занимался политикой.

Продолжая на ходу разговор, они вышли к лифту. Но он был занят. Дядя Саша пояснил, что Мицу – директор небольшой обувной фабрики с примерно тридцатью рабочими. Филиал некогда чехословацкой фирмы «Дермата». Поскольку теперь там хозяйничают немцы, в Бухаресте её переименовали в «Драта».

Пока дожидались лифта, отец Мицу обратил внимание на свёрток, валявшийся в углу почти рядом с дверью квартиры. Свёрток походил на кочан капусты, завёрнутый в газету. Юрий видел его, когда поднялся на лифте на шестой этаж. Решил, что свёрток с мусором выставлен для уборщицы.

Лифт всё ещё был занят. Дядя Саша подошёл к свёртку и, не нагибаясь, попытался своей изящной тростью сбить с него бумагу. Там оказалась голова сына…

Это бывший курсант запомнил на всю жизнь!

На бухарестском кладбище «Белу», где похоронен сын греческого подданного Мицу, установлено несколько сот однородных белых надмогильных плит жертвам террора Хории Симы и генерала Иона Антонеску.

В новогоднюю ночь наступавшего 1941 года легионеры устроили кровавую бойню. Были вырезаны более 300 безвинных людей. Во время факельного шествия, впереди которого по главной улице столицы Румынии Каля Виктории триумфально шагали рядом Хория Сима и генерал Ион Антонеску, головорезы несли на шесте отрубленную голову с пышной бородой, принадлежавшую ректору Бухарестского университета, лауреату премии «Онориус Кауза», академику Николае Йоргу. В те дни в столице Румынии бывший «курсант авиашколы Россети» смотрел на происходящее ещё наивными глазами. Не иначе как отупел, увидев отрубленную голову академика Йорги, который в недавнем прошлом был регентом юного Михая, взошедшего тогда на престол в связи с отречением своего отца – короля Кароля II, но через некоторое время одумавшегося, вернувшегося в Румынию и принявшего обратно королевскую корону. Его сын Михай, недавний король, получил титул «Воевода де Алба Юлия».

Тогда по всей стране официально в школах, лицеях и на радио без конца торжественно исполнялся гимн в его честь: «Один Орёл прилетел с высоких гор и сказал нам “О, бравые герои! Я ваш король Кароль Второй!”» В кинотеатрах перед началом сеанса показывали документальный эпизод приземлившегося аэропланчика, рядом с которым в коротенькой кожанке, лётном шлеме и с большими очками на лбу стоял молодцеватый Кароль II, решивший вновь возглавить покинутый им престол.

И Юрий, тогда школьник, пел в хоре. Да ещё как! Но после недолгого участия в движении черчеташей[16] хмель у него испарился.

В ужасе от увиденного в Бухаресте несостоявшийся лётчик покидал его.

Глава 29

Новый 1941 год Берлин отметил трансляцией маршей. Гремела медь фанфар. Надорванные голоса упоённых победами вояк вермахта заполняли эфир: «Мы уходим маршировать по Англии! Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра весь мир!..»

Советский Союз избежал ещё на год возможной войны. Руководители-атеисты уповали на милость Всевышнего.

Обстановка вокруг свидетельствовала о другом. Всевышний был на стороне германского фюрера. По глупости его противников, недооценивавших истинное положение.

На Западе Вермахт продолжал захватывать одну страну за другой. Бесцеремонно. Нагло. Безнаказанно.

По заключению Генерального штаба сухопутных войск Германии для разгрома вооружённых сил Советского Союза отводилось до восьми – десяти недель; вторжение было назначено на 15 мая 1941 года.

Глава 30

С первых дней наступившего года начался очередной нажим Берлина на Софию и Белград. Результаты были обнадёживающими, хотя не все вопросы получили завершающее решение. Кое-что оставалось недостигнутым. Болгария согласилась разместить у себя немецкие дивизии «в случае необходимости» оказания помощи итальянским войскам в Греции. Под таким предлогом германский фюрер решил провести операцию против греков и достичь своих целей на Балканах.

…2 февраля болгарское правительство подписывает протокол, согласно которому войскам вермахта предоставляется возможность вступить на территорию Болгарии.

…14 февраля в Бергхофе германский фюрер принимает югославского премьера Цветковича, которого запросто склоняет присоединиться к тройственному пакту. За столь героический поступок Гитлер обещает Югославии часть Греции с портом Салоники. Повторяется старая история: «Обещать и объясняться в любви – это ни к чему не обязывает»… Тем более когда дело касается чужой территории.

Югославский премьер Цветкович готов пойти и на этот шаг, только бы оправдаться перед народом за уже не первый мерзкий поступок. С Югославией происходит такая же возня, что и с Болгарией: под предлогом оказания помощи вторгшимся войскам Муссолини в Грецию Гитлер не упускает момента закрепиться и здесь.

…1 марта болгарское правительство подписывает ещё и протокол о присоединении к тройственному союзу. В тот же день немецкие дивизии наводняют страну.

Гитлер торопится: до начала вторжения в СССР, согласно плану «Барбаросса», остаётся ровно два с половиной месяца. Но не все ещё улажено на Балканском полуострове. Времени в обрез! А у фюрера, точно кость в горле, застряла Югославия. Может и подавиться. Проглатывать, как и прежде, страны не так-то уже просто: «Не велика кость, но мешает!»

…5 марта в Берлин по личному приглашению фюрера прибыл югославский принц-регент Павел. Ему предстояло вести переговоры с рейхсканцлером Гитлером и рейхсминистром иностранных дел Риббентропом.

Нацисты подчёркнуто носились с высоким гостем, оказывали ему исключительное внимание, превозносили его. Это увертюра. Цель – склонить его на свою сторону и добиться компромисса или хотя бы заставить не мешать проводимой на Балканах политике, являющейся составной частью большой стратегии Рейха.

Против этой политики германского фюрера пять лет тому назад выступал отец Павла – король Югославии Александр Первый. По этой причине вместе с министром иностранных дел Франции Луи Барту он был убит одним из хорватских националистов, состоявшим на службе у абвера, во время проезда по улицам Марселя. Оба государственных деятеля формировали антигерманский блок государств, ставивший перед собой задачу обуздать зарвавшегося нацистского диктатора. Благодаря террористическому акту немцы добились срыва создания антигерманского блока.