Платон Беседин - Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня Страница 8

Украинцы даже готовы встать на сторону преступника. Как, например, в селе Семиполки, где односельчане поддержали убийцу, расстрелявшего милиционера.

При этом наблюдается тенденция того, что милицию перестают бояться. Всё больше нападений на сотрудников. Всё больше призывов разобраться.

По другую же сторону баррикад, наоборот, активно предлагают расширить полномочия и ужесточить меры. В частности, открывать огонь на поражение.

В таких условиях врадиевский, святошинский, фастовский бунты, судя по всему, лишь начало. Для Украины грядёт большой взрыв, в центре которого наверняка окажутся люди в форме.

Во многом подобное отношение к милиции вызвано теми проблемами, которые никак не могут решить в правоохранительной структуре.

Растянутый аппарат с бесчисленным количеством «свадебных генералов», точно старый больничный матрас, прогибается под своей тяжестью. Однако несмотря на то, что сегодня в украинской милиции насчитывается 325 тысяч человек (на 44 миллиона населения), профессионалов в ней – единицы. Ведь те, кто крепче, умнее, ловчее, ушли на «вольные хлеба», открывая или пополняя многочисленные охранные фирмы, выполняя тот же функционал, что и на госслужбе, но на коммерческой основе.

Логично, если учесть, что средняя зарплата украинского сержанта милиции – 1500–2000 гривен (около 6000–8000 рублей). За такие деньги служить в правоохранительных органах хотят либо мазохисты, либо те, кого никуда не берут.

Потому и вымещают милиционеры на тех, кого удалось доставить в решётчатое помещение, комплексы своего несчастного детства. Потому и действуют они не как бравые защитники из американских фильмов, а как просители, пришедшие к спонсору за финансовой поддержкой.

Кушать-то очень хочется. Дубинку, наручники, форму, удостоверение выдали – иди, вертись, как хочешь! А вместо зарплаты – власть над людьми.

Отсюда, упрощая, и торговля оружием, наркотиками, взяточничество и прочие милицейские радости. Моральные принципы отброшены за неактуальностью. Да и на кого сегодня равняться? На генералов и полковников, не помещающихся в своих «мерседесах» и «ауди»?

Одна из главных нелепостей Украины, как и многих других стран постсоветского пространства, заключается в том, что государство изначально поставило милиционеров, пожарных, медиков, педагогов в чудовищные условия труда. Мало где в мире милиционер получает столько, сколько на Украине. При этом он нещадно, подчас до физической расправы, критикуем и попрекаем.

Негативное отношение украинцев к милиции умело использует и провоцирует оппозиция, которая тем самым разжигает ненависть граждан к власти. В частности, говорится о провокациях на Святошинском рынке, где вспыхнул один из антимилицейских бунтов. Разного рода «активисты» играют роль мишеней или моделей, которые провоцируют милицию. А уже в разгар событий или постфактум появляется оппозиция с гневными комментариями.

Сами оппозиционеры своих антигосударственных действий не скрывают и открыто надеются, что из локальных бунтов разгорится настоящая революция. «Напряжение в обществе настолько выросло, что людей можно легко поднять на любую акцию. Где вспыхнет, предугадать сложно», – с гордостью рассказывает народный депутат от партии «Свобода» Андрей Мохник, при этом не сообщая, кто будет отвечать за «вспыхнувшее».

Украинская же власть использует милицию в качестве барьера, заградительного щита между собой и народом. Любой протест, недовольство граждане Украины выплёскивают не на власть имеющих – ведь до президента или премьера не доберёшься, – а на тех, кто по долгу службы их охраняет, при этом, правда, не гнушаясь превышать полномочия.

Поднявшаяся в Украине волна ненависти к милиции – это прежде всего ярость, отвращение к существующей системе, погрязшей в кумовстве, лжи и коррупции. Поэтому для многих украинцев сегодня бить милиционера – значит, мордовать сытое лицо власти. И в такой ситуации реформой одной лишь милиции не обойтись.

Реквием по империи

Как Россия оттолкнула от себя Украину

13.10.2013

Чуть больше недели назад я принимал участие в опросе одного издания, в котором размышлял, почему всё-таки Украина решила идти в Европу и тем самым фактически постулировала свой отход от России. Среди ответов встречались и такие: «Украина действует, как ребёнок, поссорившийся с родителями… жаль только, что этот локальный не подростковый даже, а детский бунт…» Пожалуй, именно это мнение во многом характеризует то отношение к Украине, которое если не наличествует у большинства россиян, то активно муссируется в СМИ.

Пресловутый курс Киева на братание с Евросоюзом и США воспринимается на российских просторах именно как бунт, мятеж; «капитан ушёл – верховодит матросня». Бунт ещё более бессмысленный и беспощадный, чем русский.

Бессмысленный, потому что Украина, безусловно, сама плохо представляет, на что соглашается и куда идёт. Хотя заморский рай по-прежнему видится в исключительно радужных красках, а над форточкой в Европу сияет манящая надпись «Эльдорадо». Но пусть даже так, если бы не шатания и метания: и нашим, и вашим – всем милы хотим оказаться.

Между тем Виктор Янукович шёл на выборы с доведённым до китча позиционированием себя как пророссийского кандидата. И голосовавший за будущего президента народ (его большая часть) мыслил именно так, с мечтами о русском языке и едином русском пространстве.

Начинал Виктор Фёдорович в данном контексте за здравие: Харьковские соглашения, братания с Владимиром Путиным, решения по Севастополю и роковым ценам на газ. Но фокус в том, что и Евросоюзу украинский президент отлуп решил не давать. В таких вот попытках усидеть на двух стульях и прошли последние три года под шефством Виктора Януковича.

В результате – курс на Европу. Не благодаря, но вопреки. В тот момент, когда сам конструкт Евросоюза чувствует себя, в общем-то, так себе. Что уж говорить, не лучшее время избрала Украина для европейской интеграции.

Но вмешалась беспощадность. Прежде всего, с российской стороны. Расстреляли украинских моряков в Азовском море. Перекрыли границу: сказали «прощай» сыру, шоколаду, водке. Пугнули остановкой сотрудничества в военной сфере, заробитчан пообещали выгнать. Объявили торговую блокаду. С ценами на газ тоже решили не церемониться: для братьев-украинцев – самая большая в Европе.

Кремль продемонстрировал интеграционное бессилие, проиграв в игре, в которой, казалось бы, у него были все козыри. Объединяющие механизмы, используемые на территории самой Российской Федерации, не сработали. Точнее – их решили не срабатывать, предпочтя действовать в избранном ломовом стиле преемника сверхдержавы (синтеза Советского Союза и Российской империи).

Иностранцы же, наоборот, всегда умели пустить звёздную пыль в очи. Кроме того, эффективно лили деньги на украинскую мельницу агитпропа.

Что Россия могла предложить взамен? Остатки советского наследия? Или новые символы: Чечню, гексоген, Беслан? Изъеденные молью разговоры-мантры о том, что родила, выкормила, вырастила?

Во-первых, в Украине и в лучшие, дружественные, годы так считали далеко не все. Потому что, на самом деле, есть много разных Украин. И помимо той, где за единение с Россией выступает более 60 %, есть другая, где «украинец москалю не брат и не земляк».

Во-вторых, русофилов всё меньше. Пришло новое поколение, воспитанное в принципиально иной системе координат, впитавшее принципиально иные ценности и ориентиры. Они выросли на другом кино. На том, где, с одной стороны, москали вешают бандеровцев, а с другой – за виселицами и перестрелками манит и зовёт чудный град роскоши и достатка, где все чтут так называемые европейские ценности, пусть толком и не понимая, что это такое. Там хорошо, там любят и ждут.

Должна ли была Россия предлагать что-то взамен, если у неё самой дела большую часть времени шли не ахти? Безусловно, должна была. Если не хотела получить у себя под боком полигон для натовских войск и очаг воинствующей русофобии.

Я помню американские мультфильмы и передачи – в основном протестантского толка, – транслировавшиеся по государственным украинским телеканалам. Помню визиты многочисленных американских засланцев в школы, где одни рассказывали о боге, похожем на Санта-Клауса, а другие – о том, как хорошо жить в США. Помню многотонные гуманитарные грузы из Америки с соответствующими книгами, брошюрами, дисками. Фильмы со Шварценеггером и Сталлоне, как и мультфильмы Диснея по выходным.

И при этом я помню закрытые русские центры, их бездействие, их пустоты. Попытки русских патриотов получить хоть какое-то финансирование из Москвы. Русские газеты, что печатались мизерными тиражами на ужасной бумаге, а тем временем на съездах украинских писателей раздавали образцовое издание «Бандеровец». Хождения русских писателей Украины с просьбой помочь. Всё это я помню.