Марк Котлярский - Еврейская Атлантида: тайна потерянных колен Страница 9

В Манипуре, у «людей долины», жрецов не было – они более христианизированы и находятся скорее под влиянием индийских традиций.

У Михаэля не было ни малейших сомнений в том, что он, как и все его племя, принадлежит к евреям. Когда он родился («это было в начале 70-х годов – у нас не было документов, и точные даты никого не интересовали»), ему, так же как и другим мальчикам в Мизораме, прокололи ухо. В то время здесь еще не было ни синагоги, ни еврейского центра. Первая синагога появилась, когда Михаэлю было шесть-семь лет.

Михаэль Бней-Менаше

Михаэль помнит, что его отец обожал историю и много ему рассказывал. Рассказы были связаны в основном с евреями, их праотцами и Торой. Когда он подрос, отец отправил его в синагогу «работать хазаном». Здесь впервые возникла мысль о поездке в Израиль и, возможно, о репатриации.

К этому времени процесс перехода в иудаизм становился все более интенсивным. Это не был резкий и болезненный разрыв с уже укоренившимся квазихристианским укладом – все происходило плавно и постепенно.

Сперва семья, начавшая возвращение к еврейству, переносила выходной день с воскресенья на субботу и начинала соблюдать еврейские праздники. При этом она могла не отказываться от праздников христианских, и все эти традиции (уникальный случай в истории сосуществования двух религий!) вполне благополучно уживались друг с другом. Более того, считая себя евреями, Бней-Менаше продолжали верить в Христа и читали Новый Завет.

Многие на этом промежуточном этапе так и остались – и этот дуализм не считался ни постыдным, ни странным.

Другие все же на своем пути к еврейству продвигались дальше и, в конце концов, полностью освобождались от христианских обрядов.

Недоброжелательства, а тем более дискриминации по отношению к себе и своей семье Михаэль не помнит – хотя они принадлежали к ощутимому меньшинству.

«И дети, и взрослые спорили друг с другом, но драк, насилия никогда не было. Хотя мы не были такими уж мирными и терпимыми. В отношении других народов, окружавших нас, все было иначе. Мы не допускали их к себе, за это они не принимали нас. Бывало, что возникали конфликты. Но друг к другу мы относились по-братски», – вспоминает Михаэль.

Если ссоры все же случались, то главы кланов старались примирить ссорящихся как можно быстрее. Отца одного из семейств, как и предписывает в подобных случаях восточная традиция, приглашали в гости, и здесь, за столом, уставленным яствами, между двумя мужчинами начиналась плавная, неторопливая беседа. После чего ссоры и обиды забывались, а порядок восстанавливался сам собой.

В «богословских спорах», утверждает Михаэль, обе стороны не проявляли особого рвения, да и сами споры были детскими и наивными:

«Представления наших людей отличались необычайной конкретностью. Бог был для нас огромным бородатым стариком, мы верили, что раз в неделю он отдыхает где-то „там“, на небе. Просто одни считали, что он это делает в субботу, а другие – что в воскресенье. В этом была вся разница».

Потребовалось время, чтобы стереть из сознания прежние образы, и наполнить имя Бога новым смыслом.

Когда в двадцать два года Михаэль приехал в Израиль, его представления об иудаизме все еще оставались смутными и расплывчатыми. Единственное, что Михаэль твердо ощущал и в чем ни минуты не сомневался, – он приехал сюда не как гость и не как турист. Он приехал сюда как человек, который был лишен когда-то наследства, и теперь имеет все права на его обретение.

Михаэль рад, что живет в небольшом поселении, а еще более, что поселение это находится на земле некогда принадлежащей племени Менаше. «Лучше бы назвать наше поселение не Шавей-Шомрон, а Шавей-Менаше („Возвращающиеся в Менаше“)», – улыбается Михаэль Менаше.

Здесь, в Шавей-Шомроне, есть нечто, что наполняет его уверенностью и спокойствием. Это место, маленькое поселение между гнездами террора – Калькилией и Шхемом, – его дом. Дом, в который он вернулся со своими собратьями из Мизорама после почти трех тысяч лет скитаний, – дом колена Менаше.

Еврейское покорение Японии

Еще одна, и наиболее фантастичная версия, состоит в том, что часть Потерянных колен нашла прибежище …на Японских островах. Согласно этой гипотезе, Потерянные колена, кочуя с Запада на Восток, прошли по Шелковому пути, пересекли Поднебесную империю, вышли к Корейскому полуострову, и оттуда перебрались в Японию. Потомками «еврейских переселенцев», утверждают последователи этой гипотизы, стало древнее племя Хада (или Хата).

Любопытнее всего, что ведущие сторонники этой версии не евреи, а …японцы: прежде всего, Авраам (Икуро) Тесимо, Авраам Котсуджи, Аримасу Кубо. Ниже мы расскажем об исследованиях, проведенными некоторыми из них, а также познакомим с точкой зрения на этот вопрос уже знакомого читателю раввина Авихайля.

Авраам Тесимо и «Макуа»

Наибольший вклад в обоснование гипотезы о принадлежности японцев к Потерянным коленам внес лидер сионистского христианского движения «Макуа» в Японии Авраам (Икуро) Тесимо.

«Макуа» возникла и сформировавалась по образу и подобию фундаменталистских течений в Америке и Западной Европе. Как и эти движения, она обращается к Ветхому Завету и черпает в нем силы. А поскольку Ветхий Завет – это рассказ о Завете между Богом и евреями, то и свою любовь к Творцу движение воплотило в служение… евреям. И, возвращаясь к обету Авраама, члены движения назвали себя «Оhель моэд» – «шатер свидетельства» – место встречи между Богом и человеком; место, где Авраам впервые услышал глас Божий. В переводе на японский «Охель моэд» – «Макуа».

«Нас часто спрашивают, почему мы преданы государству Израиль, – писал Авраам Икуро Тесимо, основатель движения „Макуа“ (или, по другому, „Макойя“), – „Почему вы, японцы, так любите евреев?“ Это постоянный вопрос, который мы слышим от евреев и неевреев. Наше страстное тяготение к Израилю кажется им непонятным и необъяснимым. Они не понимают, что наша любовь к Государству Израиль проистекает из нашей страстной любви к Библии. Нас называют иногда иудео-христианами. Но ведь в действительности иудаизм и христианство – не две различные религии; это две ветви, растущие из одного ствола – религии Библии».

Свое преклонение перед евреями Тесимо объяснял не только верой, но горячим голосом крови. Он утверждал, что японцы и есть часть Потерянных десяти колен Израилевых. «Уже обнаружено, что по своему генетическому строению японцы ближе всего к обитателям Эрец-Исраэль. Возможно, именно из-за кровного родства мы чувствуем такую любовь и притяжение к народу Израиля. Благодаря Господу, мы можем насладиться подлинной и искренней дружбой с евреями. Нет слов, которыми можно было бы описать нашу благодарность за доброту, проявленную к нам людьми Израиля».

Бизнесмен, комментатор Библии и плодовитый писатель, Тесимо всю жизнь проявлял непостижимое тяготение к иудаизму и удивительно глубокое понимание еврейской традиции и истории. По словам своих учеников, он источал удивительную энергию и был наделен невероятной аурой, привлекавшей к нему людей. Его вера в исполнение божественных пророчеств была столь непоколебима, что в сподвижники к нему шли даже те, кто не только не задумывался над смыслом бытия, но и не шел в своем знакомстве со Священным Писанием дальше нескольких глав из Нового Завета.

Ядро движения составляла поначалу пара десятков человек. Сегодня не только в Японии, но и в других дальневосточных государствах, а также в США, Мексике, Бразилии насчитывается более пятидесяти тысяч последователей Авраама Тесимо. Их религиозность во многом напоминает хасидское мироощущение: бьющая через край радость веры и одновременно – полное подчинение воле Творца.

В пятидесятых годах первые японские «халуцим» («пионеры» – прим. авт.) устремились в Израиль. Они приезжали в киббуцы, чтобы «поднимать» Землю Обетованную и «подниматься» самим. Они работали, читали ТАНАХ и учили иврит. Некоторые уезжали обратно, чтобы проповедовать в своей стране сионизм, другие шли учиться в израильские университеты; им на смену в киббуцы прибывали новые идеалисты.

Сам Тесимо, впервые приехавший в Израиль за десять лет до Шестидневной войны, поселился в киббуце Нир-Давид около горы Гильбоа. Спустя несколько лет он создал так называемый «отряд Хефциба», ставший своего рода «японским Сохнутом»: его активисты набирали группы молодых людей, стремившихся принять участие в возрождении еврейского государства, и переправляли их в Израиль – в киббуц Нир-Давид и десятки других населенных пунктов от Галилеи до Негева.

Прошло некоторое время, и движение «Макуа» основало собственный киббуц. Он назывался так же, как и «ударный отряд», – «Хефциба».

Самое интересное, что «японский киббуц» Хефциба расположен по соседству с киббуцем Бет-Альфа, в котором расположены остатки одной из самых древних синагог византийского периода, с сохранившейся великолепной мозаикой. Вот уж воистину символическое соседство!