Эксперт Эксперт - Эксперт № 32 (2013) Страница 10

— Высокая цена на молоко разве не может послужить стимулом для роста инвестиций в отрасль?

— Нет, не может, необходима стабильность цены. Даже при этой цене сегодня уровень доходности в молочном производстве всего несколько процентов, ни одного инвестора это не привлечет. Мы проводили анализ поддержки молочных производителей из Евросоюза. По разным программам они получают около пяти рублей на литр молока плюс стоимость кредитных средств у них гораздо ниже. У нас, если не считать субсидирование процентной ставки, не будет и двух рублей поддержки. О том, что нам нужны дотации в размере как минимум трех рублей на литр, «Союзмолоко» говорит уже несколько лет, нас не слышат. Конкурировать рыночными способами, к чему нас призывают, можно, если все находятся в одинаковых рыночных условиях. Мы же поставлены в неравные условия — поддержки нет, защиты рынка нет с 2012 года, когда вступили в Таможенный союз, а потом и в ВТО. Вот мы и проигрываем.

— Дотаций не было и раньше, почему же ситуация так обострилась именно сегодня?

— Давайте посмотрим на развитие рынка в последние годы. В 2005-м, когда было решено запустить нацпроект по поддержке животноводства, речь-то в первую очередь шла о сохранении молочной отрасли — тогда темпы сокращения производства были просто катастрофическими. Была запущена программа субсидирования кредитов, банки и инвесторы поверили в поддержку государства, в тот момент было запущено много новых проектов. Люди получали деньги по программам на лучшие семена для выращивания кормов, на новую технику. Начали защищать рынок — с Белоруссией шли торговые войны, мы очень жестко разговаривали с ними по балансам поставок, контролировали их. Доходности в 30 процентов, как в свиноводстве, в молоке, конечно, никогда не было, но был период в 2007–2008 годах, когда эта деятельность была экономически целесообразной и даже привлекательной. И дальше надеялись на лучшее. Но в 2008 году разразился кризис, цены на молоко и молочные продукты резко пошли вверх — такова была мировая конъюнктура, которая сразу сказывается и на нашем рынке. В результате, по данным розничных продаж, стало падать потребление. Переработчики усилили давление на сырьевиков, к тому же производство в тот момент росло, дефицита не было, появилась конкуренция среди производителей, и в итоге в 2009 году цены на сырье рухнули. Следующие два года мы учились договариваться с переработчиками по цене, определили коридор для индикативных цен, ситуация потихоньку начала выправляться. И тут в 2011 году мы торжественно вступили в Таможенный союз. В 2012-м к нам хлынули белорусские молочные продукты без лимита и практически без контроля — учет этих поставок даже не ведется. За год они нарастили свои поставки нам с 3,6 до 4,3 миллиона тонн (всего импорт в нашу страну — около 8 миллионов тонн). В программе развития молочной отрасли Белоруссии отмечено, что они намерены удвоить производство молочных продуктов у себя в ближайшие годы с расчетом весь дополнительный объем направлять на экспорт. По сути, это план тотального захвата нашего рынка молочной продукции.

— Вы часто говорите, что уровень поддержки этой отрасли в Белоруссии выше нашего, но сколько они тратят? Разве у этой маленькой бедной страны больше денег, чем у нас?

— Все просто. Молочное производство в Белоруссии — это такая большая госкорпорация. Директор молочного завода обязан финансировать животноводов, которые поставляют ему сырье, обеспечивать им подходящую доходность, чтобы молоко производить было выгодно. Дальше заводу спускается директива: обеспечить вал валютной выручки. Делай что хочешь, продавай по любой цене, демпингуй — но валюту стране обеспечь. Если в конце года образуются убытки — они переводятся в уставной фонд предприятия. Большая часть заводов в стране банкроты, но это никого не интересует. Свою задачу по обеспечению сельчан работой, а страну валютой они выполняют, и ладно. А так как у них очень мощный инфляционный процесс, то убыточная кредитная задолженность еще и постепенно девальвируется. Дальше, если ты производитель молока и решил построить ферму — вот тебе типовой проект, совершенно бесплатно. Никому в государстве в голову не придет брать с тебя деньги за разрешение на строительство, на подключение к энергоресурсам, на выделение дополнительных мощностей — все тебе немедленно дадут. Если ты строишь, то стройматериалы все по госценам, никто не рискнет, вплоть до возбуждения уголовного дела, завышать цены на стройматериалы. Техника практически вся субсидируется, то есть ты ее получаешь не по той цене, по которой она продается нам, в Россию, а по субсидированной. То же с удобрением, топливом и всем прочим. И кредиты на двенадцать лет под 2–3 процента годовых. В результате у них себестоимость финальная получается в половину нашей, при этом государственная машина готова продавать вообще по любой цене — лишь бы продать. Вот в 2012 году они и рванули на наш рынок с ценами ниже нижнего. Естественно, конкуренция обострилась, российские производители начали с ними ралли на понижение цен. Год назад мы еще и в ВТО вступили, после чего резко вырос импорт биржевых молочных продуктов из дальнего зарубежья — сухого молока, сливочного масла и сыра с длительным сроком хранения. Это тоже давит на рынок. Плюс рост фальсификата — для многих российских производителей это практически единственный способ удержаться в рамках цен, заданных импортом. Надо отметить, что наши розничные сети сыграли большую роль в развитии фальсификата — против их давления на производителя с целью снижения цен практически невозможно устоять. Опять-таки стадное чувство: все добавляют, и я добавлю.

И в результате цена на сырое молоко в Российской Федерации в 2012 году упала примерно на 10 процентов ниже уровня 2011-го. Дальше — больше: начались задержки выплаты субсидий по кредитам за последний квартал.

— Не хватило средств?

— Да, не хватило. Минфин требовал урезания расходов, и Минсельхоз урезал. Был серьезный спор по финансированию госпрограммы на 2013–2020 годы, и Минсельхоз не отстоял наши интересы. Сократилось финансирование по всем направлениям — доля кредитной ставки, которая субсидировалась, сократилась со 100 до 80 процентов ставки рефинансирования, да и эти деньги платят с задержками. На вторую половину 2013 года, очевидно, средств опять не хватит. Стоимость кредитов в 12 процентов годовых — только для самых первоклассных заемщиков, а так основная масса кредитов предлагается под 15–17 процентов.

Не утвердили срок кредитования в пятнадцать лет, как для мясного животноводства. Перестали давать средства на семена, на топливо, на технику. Погектарная поддержка не возмещает и трети былых дотаций. И все это на фоне плохих урожаев в прошлом сезоне, во многих молокопроизводящих регионах была серьезная засуха, и если в 2010 году пострадавшим от засухи помогали деньгами из федерального бюджета, то в этом году на засуху не выделили ни копейки. Плюс ко всему — высокие цены на корма. Вот и начали резать скот, недокармливать, стало падать производство молока.

— Но ведь с этого года отрасль получила еще дополнительные средства в виде дотаций на литр молока. Эти средства не компенсируют потери доходности?

— С этими дотациями отдельная история. Вместо трех рублей на литр, которых мы добивались несколько лет, обосновывая свои запросы, мы получили примерно по рублю. Причем размер выплат привязали к сортности молока, к показателям жирности, белка, бактериальной осемененности.

— Владимир Лабинов вполне логично объяснял это стремлением стимулировать производство качественной продукции, отмечая, что в Европе молока с показателями нашего первого сорта вообще уже никто не производит.