Элвин Тоффлер - РЕВОЛЮЦИОННОЕ БОГАТСТВО Страница 11

Скорость 3 мили в час. Однако еще медленнее меняются политические структуры в богатых странах. Американские политические институты от Конгресса и Белого дома до политических партий бомбардируются требованиями со стороны различных групп, которые ожидают более оперативных реакций от систем, созданных для неторопливых дискуссий и бюрократических проволочек. Как в свое время жаловался нам тогдашний сенатор Конни Мак: «У нас на Капитолийском холме никогда не бывает и двух с половиной минут на обсуждение проблемы, когда бы нас никто не перебивал. Нет времени на то, чтобы остановиться и подумать, нет ни секунды на то, чтобы хоть отдаленно напоминало умный разговор… Две трети нашего времени уходит на пиар, избирательные кампании и поиски спонсоров для них. Я член комитета, специального совета, рабочей группы и бог знает чего еще. Как вы считаете, могу я принять разумное решение по поводу всех тех вещей, о которых, как считается, я должен все знать? Это невозможно. Нет времени. Так что решения все чаще и чаще принимают мои сотрудники».

Мы поблагодарили его за честное признание, а потом задали вопрос: «А кто же выбирал ваших сотрудников?»

Политическая система никогда не предназначалась для того, чтобы иметь дело с высокосложной и стремительно меняющейся экономикой, основанной на науке. Партии и выборы приходят и уходят. Новые методы поисков спонсоров и пиар-технологии возникают постоянно, но в США, где наукоемкая экономика наиболее развита, а Интернет позволяет формировать новые политические организации чуть ли не в мгновение ока, серьезные перемены в политической структуре происходят так медленно, что практически незаметны.

Едва ли нужно защищать экономическую и общественную значимость политической стабильности. Однако неподвижность — совсем другое дело. Политическая система США, насчитывающая два столетия, существенно изменилась после Гражданской войны 1861–1865 годов и потом в 1930-х годах после Великой депрессии, когда более полно адаптировалась к условиям индустриальной эры.

С тех пор правительство определенно повзрослело. Но что касается базовой управленческой реформы, политическая структура Соединенных Штатов продолжает двигаться со скоростью 3 мили в час, да еще с частыми остановками на обочине главной магистрали — пока не грянет конституциональный кризис. А он грянет скорее, чем многие думают. Президентские выборы 2000 года — когда президент Соединенных Штатов был избран практически с перевесом в один голос в Верховном суде — подошли на опасна близкое расстояние к кризису.

Скорость 1 миля в час, И вот, наконец, самое медлительное из наших учреждений — законодательство. Юриспруденция состоит из двух частей. Первая — организационная — суды, ассоциации юристов, юридические школы и адвокатские фирмы. Вторая — сам свод законов, который эти организации интерпретируют и защищают.

В то время как американские юридические фирмы меняются довольно быстро — возникая, рекламируя себя, развивая новые специальности, например, связанные с законом об интеллектуальной собственности, проводят телеконференции, глобализируются и пытаются приспособиться к новым реалиям, американские суды и юридические школы остаются по сути дела неизменными; темп функционирования системы напоминает движение ледника, и важные дела годами лежат в судах без движения.

Во время разбирательства громкого антимонопольного дела компании «Майкрософт» возникло немало толков относительно того, что правительство США может попытаться разрушить эту компанию. На это, однако, ушли бы целые годы, за которые технический прогресс сделал бы бессмысленным все разбирательство. Это был бы, как писал журналист из Силиконовой долины Роберт Крингли, конфликт между «сверхскоростным временем Интернета» и «юридическим временем».

Корпус законов называют «живым», но жизнь в нем еле теплится. Да, он меняется ежедневно по мере того, как Конгресс принимает новые законы, а верховные суды добавляют новые интерпретации к существующему законодательству, но все это составляет незначительный, если не микроскопический процент общей массы законов. Объем законодательных материалов растет без значимой переработки и реструктуризации системы в целом.

Конечно, законы должны меняться медленно. Это обеспечивает необходимую предсказуемость в обществе и в экономике, служит тормозом для слишком быстрых экономических и социальных перемен. Но насколько медленным должен быть этот процесс?

Вплоть до 2000 года закон предусматривал налог в один доллар на каждые три, заработанные сверх установленной суммы для работающих пенсионеров в возрасте от 65 до 69 лет. Принятый во время массовой безработицы, этот закон имел целью отбивать у пожилых людей желание продолжать работу, чтобы освободить рабочие места для молодых. Этот закон действовал почти 70 лет, и его отмена в 2000 году, как не без ехидства заметил журнал «Форбс», означала: «Ура! Наконец-то Великая депрессия закончилась!»

Конгресс США после десятилетий обсуждения также переписал два фундаментальных закона, касающихся наукоемкой экономики. Вплоть до 1996 года одна из самых быстро развивающихся отраслей экономики — телекоммуникации — регулировалась законом 62-летней давности, принятым в 1934 году. В финансовой сфере действовал закон Гласса-Стигалла, который тоже не менялся в течение 60 лет. Базовые правила, и сегодня регулирующие биржевые операции, были установлены в 1933 году.

Ныне существуют более 8300 паевых фондов, в которых открыто почти 250000000 счетов и активы которых составляют почти 7 триллионов долларов. Однако в отношении этих огромных сумм действует закон, написанный в 1940 году, когда счетов было меньше 300000, а самих фондов только 68 с активами, составляющими 1/146000 часть сегодняшних.

Когда в 2003 году на северо-восток Америки обрушилась авария в электрических сетях, усилия специалистов, устранявших неполадки, тормозились, по мнению Томаса Хомер-Диксона из университета Торонто, тем, что им приходилось руководствоваться правилами, «созданными десятилетия назад, когда производственные мощности не были удалены от потребителей».

Законы, регулирующие прогрессирующую экономику в таких областях, как авторское и патентное право и охрана личной жизни, по-прежнему остаются безнадежно устаревшими. Наукоемкая экономика развивается не благодаря им, но вопреки. Такое положение — это не стабильность и не неподвижность; это — трупное окоченение.

Юристы могут менять приемы своей деятельности, но сам закон еле шевелится.

Инерция против сверхскорости

Глядя на все эти учреждения и то, как они взаимодействуют, мы понимаем, что сегодня Америка оказывается перед лицом не просто невиданного ускорения темпа перемен, но перед угрозой серьезного конфликта между требованиями быстро развивающейся новой экономики и инерционной институциональной структурой старого общества.

Может ли сверхскоростная информационно-биологическая экономика XXI века продолжать прогрессировать в этих условиях? Или же медлительные, неповоротливые, устаревшие учреждения заставляют ее остановиться?

Бюрократия, склеротическая судебная система, законодательная близорукость, заторы в деятельности регулирующих органов и патологическое отставание не могут не сыграть роли. Чему-то придется сдать свои позиции.

Немногие проблемы представляют большую опасность, чем растущая системная дисфункциональность столь многих взаимосвязанных, но десинхронизованных институций. Если американцы хотят получить огромные выгоды от передовой экономики, Соединенным Штатам придется искоренить, устранить или радикально переструктурировать свои юридические учреждения, которые стоят на ее пути.

Поскольку перемены в экономике происходят быстрее, институциональный кризис выйдет за пределы США. Каждая страна в XXI веке, включая Китай, Индию, Японию и Евросоюз, должна изобрести рычаги нового типа и наладить баланс между синхронизацией и десинхронизацией. Некоторые страны могут встретиться на этом пути с большими трудностями, чем Соединенные Штаты, чья культура по крайней мере благосклонно относится к тем, кто производит перемены.

В любом случае, если наши отчасти спекулятивные оценки темпов изменений еще подвергать сомнениям, то основополагающая реальность неопровержима: независимо от каких бы то ни было границ и водоразделов — на уровне семей, фирм, индустрии, национальных экономик и всей глобальной системы в целом — мы находимся в процессе еще невиданной грандиозной трансформации связей между созданием богатства и таким важнейшим фундаментальным фактором, как время.

Глава 6

ИНДУСТРИЯ СИНХРОНИЗАЦИИ

Нигде так не жалуются на невозможность достичь идеальной синхронизации, как в супружеской спальне — если не считать ситуаций, когда Федеральная резервная система США или Банк Японии не вовремя принимают решение поднять или понизить процентные ставки. Любой актер скажет вам, что согласованность действий — это все. Однако мы, по большей части неосознанно, пересматриваем свои связи со временем, и это совсем нешуточное дело.