Леонид Жуховицкий - Ни дня без мысли Страница 12

Про Мессинга ходили легенды: якобы он без всякого пропуска сквозь бесконечные ряды охранников прошел в Кремль прямо в кабинет к Сталину. А когда вождь изумился – «Как вас пропустили?», Мессинг ответил – «А вот вас не выпустят». И точно – перед всесильным диктатором охрана встала стеной.

Еще ходила легенда попроще. Якобы Мессинг с кем—то из знакомых ужинал в ресторане, а из—за дальнего столика на него пару раз взглянула молодая дама. Уже уходя, Мессинг на пару секунд задержался у того столика и вполне дружелюбно спросил: «Неужели я действительно так похож на обезьяну»? Дама охнула и чуть под стол не свалилась – именно так она и подумала.

Было, не было – не знаю. Сам Мессинг вспоминал, что о своем даре узнал случайно: мальчишкой ехал в поезде зайцем, в вагон вошел контролер, и перепуганный пацан, подняв с пола какую—то бумажку, протянул ее грозному начальнику вместо билета – а тот бумажку прокомпостировал.

Позже, на встрече писателей с учеными, я слышал, как суровый кандидат наук Мессинга разоблачал: мол, он не мысли читает, а угадывает задание по дрожанию руки заказчика. Но на концерте, где я был, Мессинг в одном из номеров никого за руку не держал – просто шел позади человека из публики, неотрывно глядя тому в затылок. Все было чисто!

Впрочем, о Мессинге – потом, особо.

Существуют разные виды гаданий: по руке, по кофейной гуще, по картам. На провинциальных рынках попугай тащит из шапки билетики с судьбой. В старину деревенские девушки гадали на суженого: еще Василий Андреевич Жуковский описал, как в крещенский вечерок бросали за ворота башмачок – вдруг кто поднимет. Самое экзотическое девичье гадание происходило в бане: ночью, попарившись и пробормотав соответствующее заклинание, красавицы по очереди выставляли в окно голую попу – кто, проходя, шлепнет по ней, тот и станет женихом.

Меня не раз спрашивали, верю ли я в гадание, а если верю, то в какое. Так вот я почти во все гадания верю, хотя бы потому, что и сам нередко могу разглядеть будущее: до сих пор угадывал часто, ошибок не помню. Только политические гадалки вызывают у меня стойкое отвращение в силу их корыстной лживости: всякий кандидат в спасители России уверяет, что все в стране будет плохо, а вот если он придет к власти – тогда все сложится хорошо. Но о политиках не будем, сейчас разговор не о них.

Так вот чему и почему я верю?

«Карты правду говорят», утверждает в мультике про бременских музыкантов атаманша разбойников голосом моего друга детства Олега Анофриева. Так вот с атаманшей и другом детства я не согласен – карты не говорят ни о чем. И кофейной гуще не верю. И попугаю не верю. Зато гадалке, хоть с картами, хоть с гущей, хоть с попугаем – верю.

Ведь что такое карты или попугай? Аксессуар, деталь рабочего костюма, вроде золотых погонов на плечах у воинского начальника. Кто он без наплечников? Да никто, толстый близорукий старик. А в погонах – маршал, стратег, всякое слово которого закон для подчиненных. Если гадалка сама вытащит из шапки билетик, цена ему будет нулевая. А попугай другое дело – вещая птица, полномочный представитель судьбы.

Совсем еще пацаненком, в войну, я увидел на толкучке в Томске гадателя, одноногого слепого инвалида в драной гимнастерке. Выписали из госпиталя, никого нет, а жить надо. Вот и сидит на земле, подстелив грязный ватник, предсказывает судьбу, зарабатывает на черствый сухарь. А перед ним баба, по тогдашним моим понятиям очень взрослая. Слепому карты без пользы, клиентку тоже не видит, на ватнике разбросаны в малом количестве костяшки домино. Задает два вопроса: как зовут и сколько лет. Имя не запомнилось, а лет, сказала, тридцать. И вот инвалид, перебирая пальцами доминошки, начинает предсказывать. Говорит, что она добрая и хорошая, но не все вокруг ценят, что живет трудно, но в будущем видится облегчение, потому что встретит пожилого человека, тоже хорошего, не пьющего, который ей поможет, и жизнь постепенно наладится. А тетка слушает, кивает, и в глазах ее что—то вроде робкой надежды…

Уже тогда мне показалось, что инвалид не столько угадывает ее судьбу, сколько придумывает. А теперь понимаю: как же он мудро придумывал! Ну, нагадал бы ей молодого красавца, бравого лейтенанта, да где же его взять? Бравые красавцы на фронте, в окопах, в грязи – пока руки—ноги да глаза не потеряют, никто их домой не отпустит. А если такой и вырвется в отпуск – на фига ему тридцатилетняя задерганная баба, когда все подряд девчонки будут затаскивать в постель и готовить на утро пайковую, по карточкам взамен сахара, поллитровку. И гадатель, так дорого заплативший за понимание жизни, дает женщине реалистичную установку: приглядывайся к пожилым, если что приличное и обломится, так только среди таких. Слепой был, зато толковый, стоило его уважать.

А я, что могу видеть судьбу, не хвастался – действительно, могу. И не так уж это сложно. Стоит к человеку приглядеться, перекинуться десятком фраз, пяти минут хватит, и его прошлое с настоящим обрисуется очень четко. Из какой семьи, городской или деревенский, состоятельный или бедный, трудяга или бездельник, умный или болван, умеет себя вести или отталкивает привычным хамством – и вся его судьба, все возможности словно в книжке выделены жирным шрифтом. Вот он перед тобой, со всем своим настоящим. А настоящее отбрасывает в будущее четко очерченную тень, надо только грамотно ее прочесть. Так что опытные гадалки не слишком рискуют, предсказывая грядущее. Только надо формулировки давать поэластичней. Скажем, три года будут тяжелые, зато потом образуется. Конечно – притерпится к потерям, и образуется. Или – угроза тебе от хитрых людей, опасайся! Тоже хорошее предсказание, жизненное: ведь хитрец всегда норовит дурака объегорить…

Я, впрочем, предсказываю точней – просто потому, что опыта больше. Вот уже много лет знакомые девочки приводят ко мне своих парней, чтобы я определил, как оно сложится. Пока обходилось без рекламаций.

Кстати, безусловное доверие вызывает у меня попа в банном окошке – очень достоверное гадание! Вот почему. Наверняка деревенским парням не трудно было заранее сообразить, в какой бане какие девушки станут пытать судьбу. И кто мешал настырному ухажеру ночью, при звездах, подкрасться к нужному окошку? А заклинание всего лишь идеологически оправдывало щекочущий нервы приятный обычай. Правда, могли случаться и накладки: при нескольких девушках в одной бане потенциальный жених вполне мог отвесить судьбоносный шлепок не той попе. Но хочется думать, что тогдашние парни хорошо ориентировались в местных кадрах, да и девушки узнавали милого по походке, на чужого кавалера не зарились и мягкое место подставляли именно тому, кому надо…

Ну, ладно, тут все понятно. Но как быть со страшным предсказанием знаменитым шахматистам? С трагическим предостережением Пушкину? Это разве не мистика, не за пределами разума?

Нет – не мистика.

Рядом с нами живет множество людей, которые ежемесячно, а то и ежедневно с большой точностью предрекают чью—то смерть. Это печальная сторона их профессии – они врачи. Правда, цыганка, встретившаяся шахматистам в венском парке, медицинских институтов не кончала. Но ведь есть огромные регионы и целые страны, где ни одного дипломированного врача – но людей—то лечат. Нет учебников, лабораторий, томографов – но есть вековой, из поколения в поколение, опыт, более ценный, чем отметка в зачетке, добытая с помощью шпаргалки. Индийская медицина древнее европейской – так стоит ли удивляться, что иная цыганка как диагност глубже участкового терапевта, который слова не скажет, пока не сунет нос в бумажку с анализом мочи. В России у земских врачей лаборанток тоже не было – но ведь диагноз ставили снайперски.

Гадание по руке не стоит, мне кажется, относить к шарлатанству. Мы же знаем, например, что людей в мире множество, но отпечатки пальцев у каждого свои. Линии на ладони у каждого тоже свои. Меня на этот счет просветил мой хороший приятель Володя Финогеев – лучший хиролог страны. Он считает ладонь чем—то вроде компьютерной дискеты, на которую выведены данные о состоянии внутренних органов человека. О том, что сердце его, скажем, рассчитано на шестьдесят лет, печень, если запьет, не выдержит больше сорока, а внимательность, к сожалению, ослабнет к пятидесяти – и, значит, после этого юбилея берегись автомобиля, не то зазеваешься и собьет. Прав ли Володя, не знаю, но звучит убедительно. Мы же не удивляемся, если толковый механик на автосервисе точно предсказывает, через сколько километров порвется ремень генератора, когда лопнет передний скат и отвалится глушитель…

Пушкина, думаю, цыганка предостерегала не наобум, а потому, что умела анализировать увиденное. Человек был известный, могла что—то про него слышать, скажем, что жена юная красавица. Сам поэт был маленький, темноволосый и некрасивый. С малорослыми и чернявыми мог конкурировать легко, а вот высоких и белокурых стоило опасаться. Ну а, допустим, не дошло бы до дуэли, и наш гений остался в живых – что тогда? Тогда цыганское гадание просто забылось бы, как забылись тысячи не оправдавшихся предсказаний. Вот характерный пример: перед последним первенством Европы по футболу самые знаменитые пророчицы указывали вероятных победителей – но греков не назвала ни одна. Кто сейчас об этом вспоминает?