Аркадий Бабченко - Операция «Жизнь» продолжается… Страница 12

Присяга — своеобразный двусторонний контракт между государством и солдатом. Когда солдат произносит «клянусь до последней капли крови…», подразумевается, что государство, в свою очередь, клянется до последней капли своей чиновничьей крови защищать интересы солдата, как индивидуума. И возвращаясь с войны, солдат требует от государства выполнения этого контракта. Он хочет вновь стать гражданином. Обрести свое временно утраченное ради коллектива достоинство. Первоначальное и основное значение слова «реабилитация» — восстановление достоинства. Например, реабилитация узников сталинских лагерей.

И государство это достоинство ему возвращает. Почестями, доблестями, признанием, наградами и деньгами. Прежде всего — деньгами. Потому что говорить о человеческом достоинстве нищего гражданина не приходится. Это как раз тот случай, когда ценности материальные переходят в ценности нравственные. Обеспечение ветерана — это не плата за убийство людей, это возвращение временно утраченного гражданина обществу. Реабилитация.

Это в идеале. На практике же в России всегда все было по-другому. У нас солдаты всегда были дешевым пушечным мясом.

Великая отечественная война была самой страшной войной нашей страны. Она велась не ради политических интересов, а ради выживания всего народа, сохранения нации как таковой. Казалось бы, в этом случае говорить о плате солдатам неуместно — либо ты побеждаешь и выживаешь, либо погибаешь и ты и весь твой род. Но, как ни странно, именно во время Великой Отечественной были разработаны принципы денежных расчетов с военнослужащими, которые действуют и по сей день.

В сорок первом году рядовой советской армии получал от 6 до 11 рублей в зависимости от срока службы. С началом войны к окладу были добавлены «полевые» (аналог современных «президентских» в Чечне). «За войну» солдат получал уже вдвое больше — до 22 рублей. Чтобы понять порядок цифр, надо отметить, что буханка хлеба стоила тогда 200–300 рублей, а кусок мыла — 50 рублей.

На руки деньги солдатам не выдавались. Их в добровольно-принудительном порядке переводили в Фонд обороны. Таким образом, государство получило дополнительные 8,4 млн. рублей наличными и продало облигаций на 11 млн. рублей. Это около 20 % процентов всех средств, собранных для Победы.

У офицеров денежное довольствие было значительно выше, но все же и оно не могло позволить командирам содержать свои семьи. Например взводный получал 625 рублей (2 буханки хлеба), командира роты — 750 (2 буханки плюс кусок мыла), командир батальона — 850, рублей. В архивах сохранился уникальный документ — раздаточная ведомость Северного Флота за ноябрь 1943 года. Под номером один числится командующий Севфлотом адмирал Головко. Его оклад составлял 6755 рублей. Из них 600 рублей было отчислено на госзайм, еще 600 удержано на аттестат и выдано на руки — 5555 рублей (или 28 буханок хлеба).

Свои деньги офицеры предпочитали отправлять семьям в тыл. Для этого на родственников оформлялись денежные аттестаты, которые, впрочем, были не столько материальной поддержкой, сколько связующей ниточкой между фронтовиком и его близкими. На присылаемые деньги даже в глубоком тылу можно было купить лишь 3–4 литра молока. Но именно через финансовое управление большинство офицеров смогло найти свои эвакуированные семьи.

Из письма старшего лейтенанта Николай Калининского: “«С 1 января нахожусь в непрерывных боях за освобождение города Ленина. Пишу неразборчиво, спешу, так как здесь не позволяет обстановка, стоит непрерывный гул, который можно услышать только летом во время большой грозы. Деньги, Ирочка, 700 рублей, тебе переведены, и ты должна их получить… …Да, поздравляю дочку с днем рождения, но, к сожалению, ей подарка послать не смог. Ты уж ей там что-нибудь купи…. Теперь, Ирочка, я тебе писал в одном письме, что тебе переведено 1000 рублей, но я сегодня узнал, что не 1000, а 350 р., а остальные начфину не выдали, наверное, дадут числа 15, и он сразу же тебе переведет. И я еще получу и тебе переведу дополнительно. Я покуда жив и здоров. Но снаряды рвутся около нас. У меня в роте одного курсанта убило, а другой умер. Похоронили на обрыве и поставили столбик».

Николай Калининский дочь так и не увидел. Он погиб 22 марта 1943 года в двух километрах от деревни Вороново, в боях за Ленинград.

С началом войны вводятся и компенсации семьям погибших. Рядовой пехотинец и в этом случае оказывался самым бесправным. За гибель кормильца семья из четырех человек получала пенсию в 200 рублей. Семья из двух человек — 100 рублей. В деревне эти суммы уменьшались вдвое.

Вдовы офицеров получали уже значительно больше. По постановлению Совета Народных Комиссаров от 28 апреля 1943 года вдовам генералов выдавалось единовременное пособие от 50 до 100 тысяч рублей, семьям подполковников или майоров — от 10 до 20 тысяч. Постановление имело обратную силу — получить компенсации могли семьи всех погибших, умерших или пропавших без вести офицеров начиная с 22 июня 1941 года.

Существовали пенсии и по потере трудоспособности. Инвалид войны 1 группы получал три четверти оклада (рядовой пехотинец — 4 р.50 коп или 20 грамм хлеба), второй группы — всего половину оклада (10 грамм хлеба в месяц).

И все же, несмотря на эти мизерные суммы, денежное довольствие солдат и их семей было самой большой расходной частью военного бюджета. Содержание солдат составляло 50, 9 % процента от общей суммы расходов. Еще 22 % уходило на продовольствие и фураж и только 26 % — на «прочие расходы».

Такая цифра складывалась в основном из-за системы премий, которая во время войны была развита очень сильно. Премировали за все — за быстрый и качественный ремонт танков, экономию горючего, за сбор стрелянных гильз, стальных шлемов, резины и ящиков из-под патронов (один ящик — один рубль). А с 1942 года устанавливается денежная награда бойцам, сумевшим эвакуировать подбитый танк с территории противника. За «КВ» платили 5000 рублей, Т-34 «стоил» две тысячи (для сравнения — новый Т-34 обходился государству в 135 тысяч, а капитальный ремонт «КВ» — в 15 тыс. рублей). Так 13 сентября 1943 года командиру 33-го отдельного батальона по сбору трофейного имущества было выдано на выплату премий 20 000 рублей, а командиру эвакопоезда номер 3 по вывозу тяжеловозов — 10 000 рублей.

Самые большие премии были в авиации. За сбитый вражеский самолет летчик-истребитель получал тысячу рублей. За успешные штурмовые действия — от полутора до пяти тысяч в зависимости от количества вылетов. Столько же начислялось и за уничтожение самолетов противника на аэродромах. В бомбардировочной и штурмовой авиации каждый член экипажа получал по тысяче рублей за 5 ночных и 10 дневных вылетов и по три тысячи за 20 и 30 вылетов соответственно. За бомбардировку Берлина суммы увеличивались вчетверо. Самые большие премии были за потопленный миноносец или подводную лодку –10 000 рублей.

Начислялись деньги и в артиллерии. За подбитый танк наводчик и командир орудия получали по 500 рублей, остальные номера расчета — по 200.Такие же премии выплачивались и расчету противотанкового ружья. При подрыве танка гранатами солдату полагалась тысяча рублей. Если танк был уничтожен коллективно — полторы тысячи на всех равными долями. Все в том же 1943 году на Северо-Западном фронте за подбитые танки было начислено 376 тыс. рублей премиальных.

Начисляться-то они начислялись, только вот практически никогда не выплачивались. По результатам проверки Финуправления Наркомата обороны в 36 танковой бригаде на апрель 1945-го так и не были выплачены деньги за 75 танков и 45 самоходок «Фердинанд». В докладе отмечается, что такое положение было нормой: командиры попросту не оформляли премиальные — не до этого было.

Помимо летчиков и артиллеристов надбавки к окладу получали и в частях особого риска. Десантникам за каждую операцию полагалось по 500 рублей. Истребителям танков на «сорокопятках» и гвардейским частям платили двойной оклад. А для пропаганды и развития снайперского дела ввели особый тариф — сержант-снайпер третьего года службы получал уже 200 рублей.

Ни за ранения, ни за контузии денег солдатам не полагалось. В госпиталях раненные бойцы получали все те же шесть целковых.

Пожалуй, единственными «некомандирами», которые получали сопоставимые с средним заработком по стране деньги, было народное ополчение. За ними сохранялся оклад по бывшему месту работы за все время пребывания на фронте. Плюс те же полевые надбавки.

По такому же принципу платили и начальствующему составу пратизанских отрядов. Командир отряда получал не менее 750 рублей. Его заместители по 600 рублей, и по 500 рублей командиры взводов, рот и отдельных групп. Понятно, что деньги не сбрасывали с самолетов в мешках — они также перечислялись семьям или же выдавались по возвращении на «большую землю». Рядовые партизаны денег, опять же, не получали.