Богдан Заднепровский - Национальная доктрина Страница 12

Одним из наиболее закоренелых стереотипов всякого рода элитаристов является положение, что «количество ничего не может решать», что большинство ничего не определяет, следует подвергнуть серьезной критике, остракизму и нивелированию. С объективной точки зрения он — ничтожен. Весь пафос элитаризма до последнего времени основывался на эксплуатации образа уникального героя на фоне «толпы», в основном аристократа, если и не по происхождению, то по духу. Аристократия идеализировалась совокупностью и сопричастностью к такого рода личностям, к их доблести. Она с ней бесцеремонно отождествлялась. Идеология рыцарства, дуэльный кодекс чести, религиозная возвышенность борьбы за божественное (конфуцианство) и т. д. оправдывало приоритет аристократии над народным. Но идеология был далека от истинного содержания аристократической среды. Народ, массы, большинство безаппеляционно обвинялись в неспособности, невежестве, бесчестии, развращенности и бескультурье. А это было далеко не так. Все пороки ходившие в народе, в элите достигали своего апофеоза, да еще и представлялись как некие достижения морального и художественного плана. В большинстве своем это было упадничество. Фольклор богат на примеры о жадности, глупости и жестокости правителей и сословий.

Героями были монархи, но герои были и из народа. В основном наследие о выдающихся личностях сохранились в народных эпосах, выходцами же из народа они сохранялись и записывались. Насколько грандиозны исторические фигуры Александра Македонского, Наполеона Бонапарта, настолько же грандиозны такие персоналии, борцы за большинство, за народ, как Гракхи, Жанна д'Арк, Вильгельм Телль, Иван Сусанин и т. д. Их не причислишь к элите, но и значимость их отрицать невозможно.

Наиболее блекло массы, народ рисуются элитаристами в плане внутренней социальной жизни общества. Но ярче всего значимость, и реальные качества большинства и элит проявлялись во время многочисленных войн. Так что примеров стойкости, сплоченности, целеустремленности народов в борьбе за эмансипацию или против угнетения, то есть в период самых серьезных общественных кризисов хватает. Именно качества большинства, а не только его лидеров и тем более элит определяют успех и победу в войне. Выдающиеся полководцы не раз подчеркивали значимость духа солдат и народа. Народ, большинство решали все во внешней борьбе: шли на самопожертвование ради общей цели. Именно в эти периоды многие дистанции и иерархические условности стирались или сглаживались. Все становились единым организмом в борьбе за себя. А что же элиты, как они показывали себя на этом фоне? Они всегда служили неисчерпаемым источником примеров предательства, хамства, произвола, паразитизма, жестокости, тупости и самодурства, а вовсе не одного лишь благородства. Народ, большинство всегда боролись за свою страну, а не за барскую милость, за привилегии. Какие достойные дела за элитами? Инквизиция, например. Или конкистадоры, вырезавшие целую цивилизацию индейцев. Элиты организуют практически все кровопролитные войны. На ком лежит ответственность за поражения, например, в Крымской войне или Русско-японской? На народе что ли? На большинстве?

В подавляющем большинстве случаев демократического выбора прав оказывается народ, большинство. За примерами далеко ходить не надо. Взять хотя бы референдум по сохранению СССР. После него три пьяных мудака за всех все решили. И что из этого вышло? Либерализация и приватизация тоже были очень «мудрыми» решениями элит: Сколько смертей и горя подтверждают их мудрость! Народ принял Конституцию — в чем же он может быть неправ, если элиты ее не исполняют?

Есть еще один стереотип — консервативный, что государство — это личность, приоритетная перед нацией, народом, безликим большинством. Но что личностного в государстве? У народа есть фольклор, традиции, эпос, анекдоты. Возможна ли история государства без истории народа? Любая толпа полна эмоций и чувств, пусть примитивных, но очень личностных, живых. «Государство делает то, государство делает это» — всего лишь стилистическая персонификация исторического, демагогического и административного порядка. «Государство возникло, развивалось» и т. д. На основании чего? — Общества, людей — их единых взглядов и действий, их этнической души.

Элиты можно оправдать как таковые лишь в том случае, когда они будут соответственно не своему «пафосу дистанции», а своей чести выполнять свойственные им функции и обязанности, а не удовлетворять с их помощью только собственные потребности.

Ныне же диаспоры, кланы, корпорации, неизменно чтящие свою сплоченность, единство, суверенитет, собственную идентичность и иерархию почему-то всеми силами стараются разрушать и даже в принципе отрицать существование единства, сплоченности, суверенитета, идентичности у крупных групп — социального и национального большинства. Но следует тогда уяснить и ответить на вопрос, чем определяется большинство как таковое, на основании каких признаков оно позиционируется как большинство (в том числе в отношении меньшинств)? По всей вероятности, совокупность этих признаков составляет идентичность большинства: на их основании оно сплачивается, консолидируется.

Стоит отметить также, что почему-то такие явления как геноцид и предубеждение связывают лишь с отношением большинства к меньшинству. Среди меньшинств предубеждений по отношению к большинству всегда больше — это их современная позиция. У большинства больше воспитанных традиционных теллурических стереотипов, нежели предубеждений. А что касается геноцида, то это явление выглядит в истории по отношению к большинству куда более кровавым и жестоким в сравнении с гонениями меньшинств: небольшие отряды конкистадоров, общины северо-американских колонистов, используя современное оружие и силу предубеждения, уничтожили большинство коренных жителей обеих Америк. То же было в Австралии и ЮАР. В Советской России коллективизация была геноцидом большинства — русского крестьянства со стороны меньшинства — партии и диктатуры пролетариата. В сравнении с этими бойнями Холокост евреев и армян (меньшинств) — просто ерунда. Маленькая кучка наркобаронов, табачных, алкогольных магнатов тоже уничтожают людей в подобном соотношении: маленькое пожирает большое. Современная буржуазная идеология также предполагает доминирование, господство меньшинства (элит) над большинством. Так что ясно, чьи частные предубеждения приписывают предубеждения всем.

Представители меньшинств неустанно как ритуальное начетничество вновь и вновь зомбируют большинство — «мы такие же как все люди», «мы все равны». Раз за разом они совершают это мыслепреступление, пытаясь внушить «всем» мысль, которая со свойственной им идиосинкразией к ней, со страстным отвращением отвергается их сознанием. Меньшинства, как это показывает реальность дня сегодняшнего, борются отнюдь не за «равенство» между «всеми», а за свое превосходство: «социальное равенство» для них всего лишь прикрытие собственной (по признаку отличия) эмансипации, их метод схож с буржуазным — всех уровнять, опустить и упростить под себя, свои потребности. Между тем как стремление к равенству — это преодоление, через волю, через труд, это подъем по ступеням, чтобы стать достойным тех, кто чего-либо достиг высокого. Равенство — в достоинстве.

Сегодня возникает «исключительность меньшинства» — «мы маленькие и только поэтому с нами должны считаться»: таков примитивный количественный подход к проблеме. Большинство же принцип ущербный, оно должно самоупраздниться. Меньшинства хотят развиваться, устанавливать свою традицию на территории большинства, в рамках им созданных тысячелетним трудом, борьбой и традицией инфраструктур. Меньшинства требуют от большинства отказаться от своих традиций, идентичности во имя «равных» и «всеобщих» возможностей общественного развития, но при этом хотят сохранить неприкосновенными свою собственную идентичность и традиции, дающие им жизненные преимущества перед большинством. То есть большинству предлагается уступать и проигрывать: главное — оно должно отказаться от своей сплоченности, атомизироваться на отдельных разобщенных индивидов, которые будут по отдельности рабски зависимым меньшинством по отношению к кланам, диаспорам, сектам, элитам, корпорациям. Большинство атакуют по всем направлениям его сплоченности (единства): по экономическому (классовому), этническому (национальному), религиозному (мораль, уклад, история, традиции). Ломать не строить. Имеет ли большинство право отстаивать свои интересы? Подразумевают следующее: «Вы большие, вас больше — значит вы опаснее, злее, сильнее, можете обидеть нас маленьких». — «Да, но где эта сила? Где попытки обидеть?» — «Мы должны быть главными, потому что нас меньше и потому что…» — «Ну!...Ну! Почему?» — «…потому что мы умнее, лучше вас, толпы, сплоченней, целеустремленней, а вы быдло, дурачье, лентяи, слабаки, дегенераты, рабы — ваше существование бессмысленно, хотя вы и создали, все чем пользуемся мы. И хотя мы и вынуждены в лицо сказать вам эту истину, вы все равно не должны, не имеете права сплачиваться, объединяться, особенно против нас. Это опасно для нас — вы же можете нас уничтожить. Вы должны нас терпеть и слушаться. А иначе для нас это нехорошо и неправильно. Вас уничтожать в свою очередь — это нормально, потому что вы глупые и слабые, а мы сильные — „выживает сильнейший“».