Газета День Литературы - Газета День Литературы # 88 (2004 12) Страница 12

ДРУГ

Еще хватит полоумья,

еще хватит непокоя,

и, тебя минуя, в гору

я пройду с пустой рукою,

с головою непокрытой,

шагом легким и босым.

Я гроша тебе не брошу,

хоть бы ты и попросил.

В твоей нищенской суме

воробьи гнездо совьют,

твои бренные останки

после вороны склюют.

И тихонько воронята

всем расскажут по весне

о тебе худую сказку.

И, конечно, обо мне.

РАЗГОВОР

— Куда путь держишь, лодочник,

и спешишь спозаранок?

— В жены высмотреть лучшую

из островитянок.

— Я не верю, не вижу я

рукавичек, сапожек.

— Порыбачить на омуте

еду через порожек.

— Да уж раньше-то ездили —

брали сети да удочки.

— А я просто журавликам

поиграю на дудочке,

на войну схожу, привезу

и тебе украшение.

— Мне не верится, лодочник,

нет с войны возвращения.

Он ушел. Я ушла.

Всё гляжу в потолок.

А в окошке луна,

словно белый платок.

ДОМ

Как смерть, склоняешься ко мне

беленым потолком,

и жизнь моя в твоем огне.

Там детским ноготком

два слова кто-то начертил

на стенке у тебя.

Закат пылает, что есть сил,

окно огнем дробя.

Мне стыдно, словно я в аду,

в стене той двери нет.

Сквозь стену нынче я уйду.

И не найдешь мой след.

Из Марие УНДЕР

НА ЧУЖБИНЕ I.

Прислушаюсь на краткий миг

Больной душою снова.

Ох нет... ох да... тот птичий крик —

Не с хутора родного?

Я уходила, и тропа

Осинами желтела.

Лишь об одном с тех пор: когда? —

Душа узнать хотела.

Мысль эта не дает заснуть

Чужой зимой тоскливой,

Когда за море в дальний путь

Шлю просьбу молчаливо.

Всё так же ль свищет соловей

В черемухе знакомо?

Ох, нет... ох да... душой своей

Я слышу душу дома.

II.

Кто я, что здесь одна брожу?

Сама себя не нахожу.

Саму себя куда мне деть?

Я словно плакальщица здесь.

Молчащая, чужая ночь,

И всё не то, и всё не то.

Широкий светлый небосвод.

Меня никто здесь не найдет.

Открыла бы для зова рот,

Но он лишь ветра наберет.

Лист розы на чужой стене —

Да не приснился ли во сне?

Кто слова "счастье" сладкий звук

Не позабыл? Чужой язык...

Кому по крови я сестра —

Нам не сойтись, лежат моря.

В меня боль всех заключена...

В чужой воде блестит луна.

Мой лик цветами осенен.

Бьет мерно погребальный звон.

III.

Приближается щекотно

Гроздь цветов из сада.

Только я прошу — сегодня

Вспоминать не надо.

Распушились шаловливо

Ветви над забором,

И готова я пугливо

С глаз отринуть шторы.

Яблоневый цвет ночами

Белого покрова.

Это что — опять начало?..

Оживаю снова!

Близко-близко к солнцу прямо

Птах звонкоголосый

Поднимается — и рану,

И беду уносит.

Из Густава СУЙТЕ

СВОЙ ОСТРОВ

Гребу и грвбу я в море,

ищу один остров там.

Ищу уже очень долго

на море, где вольно волнам.

Встречаются малые суши,

тенистую гавань найдешь.

Свой остров, увы, мной не найден,

мечта, для которой живешь.

Гребу, словно рею над морем,

и волны парят надо мной,

а в небе качаются тучи —

я остров ищу этот — свой.

Годжа ХАЛИД “МОИ СТИХИ БЛАГОУХАЮТ СЕНОМ...”

Мне довелось переводить с английского и испанского, польского и румынского, болгарского, итальянского, сербского. Переводил я знаменитых и малоизвестных поэтов. То соперником ощущал себя по отношению к переводимому тексту, то — рабом… Но свои последние переводы стихотворений азербайджанского поэта Годжи Халида считаю наиболее удавшимися. Будто выросшие из политой народной кровью и потом каменистой почвы его стихи глубоко созвучны моему мироощущению. Переводя их, пахнущих сеном далекого азербайджанского селения или шумно летящих к заветному "острию горизонта", за которым — надежда и вера, я не испытывал какого-то отстраненного чувства, часто возникающего в такие моменты. Я сливался душой с поэзией Халида, жил его строками, проникнутыми спокойствием и мудростью, верою и любовью к созданному Всевышним миру и человеку.

С Годжой Халидом мы учились в 1997-1999 годах на Высших литературных курсах в семинаре поэзии — мастерской недавно ушедшего от нас Юрия Кузнецова.

Годжа (в 2004 году поэту исполнится 50 лет) считался бесспорным авторитетом среди сокурсников. Благоволил к нему и Юрий Поликарпович. С легкой тяжелой руки Кузнецова стихи Годжи Халида появились на страницах журнала "Наш современник", "Юность", "Литературная учеба"…Годжа переводил на азербайджанский поэзию Тютчева, Фета, Есенина, Тряпкина, Передреева, Соколова, Рубцова, Кузнецова…

Как-то во время разбора стихотворений одного из наших молодых сокурсников Кузнецов попросил Годжу высказать свою точку зрения по поводу прочитанных виршей. Тот помолчал секунду-другую. И произнес афоризм, получивший одобрение не щедрого на похвалы Кузнецова: "Стихи напоминают плохой подстрочник".

Юрий Поликарпович воссоздал на русском языке десять стихотворений Годжи Халида. Они оказались последними переводами выдающегося русского поэта.

В предложенной подборке азербайджанского поэта рядом с переводами Кузнецова я осмелюсь показать и свои.

Не скрою, рад, что во время нашей учебы в стенах Литературного института помог Годже Халиду опубликовать первую книгу стихотворений на русском языке "Дождь воспоминаний". К этой книге предисловие написала литературный критик, искусствовед, доктор наук Лола Звонарева.

Александр АНАНИЧЕВ

***

Желтым-желты пути-дороги,

Лист осыпается, звеня.

Холодной осени тревоги

Так рано встретили меня.

Как просыпались, как вставали

Моя печаль, моя хандра!

Эх, днем и ночью бушевали

Мои товарищи — ветра.