Газета Завтра Газета - Газета Завтра 938 (45 2011) Страница 12

Вопреки требованиям п. 6 Основных принципов, касающихся роли юристов, от 7 декабря 1990 года, Ярошенко К.В. не был обеспечен юристом, "опыт и компетентность которого соответствуют характеру правонарушения", назначенный правительством США юрист сразу же стал склонять Ярошенко К.В. к признанию вины и "сделке с правосудием", согласно условиям которой в обмен на признание несуществующей вины ему предлагали лишение свободы на срок "менее 28 лет". То есть, этот юрист, по существу, в своих действиях был солидарен с обвинительной стороной.

29 апреля 2011 года присяжными Федерального суда Южного округа Нью-Йорка в отношении Ярошенко К.В. вынесен обвинительный вердикт, то есть, он признан виновным. А затем и осужден на 20 лет лишения свободы. Хотя в чем обвинили моего мужа — Ярошенко К.В., не является судебным преследованием ни в российском, ни в европейском законодательстве. При этом, мой муж никогда не был в Америке и не получал туда визы. Более того, суды стран ЕЭС даже бы не приняли к рассмотрению дело Ярошенко К.В. за отсутствием состава преступления.

Основным доказательством обвинения являются аудиозаписи разговоров между К.В. Ярошенко и агентом спецслужб США ТА-3, с одной стороны, в ходе которых, якобы, К.В. Ярошенко дал согласие на участие в незаконном обороте наркотиков.

Сам К.В. Ярошенко отрицает, что давал такое согласие, и настаивает на том, что звукозаписи смонтированы. И посещение Либерии К.В. Ярошенко заключалось в техническом осмотре самолета и согласованием материального обеспечения, связанного с его ремонтом.

Защита отказалась доводить до суда ходатайство К.В. Ярошенко о проведении фоноскопической экспертизы звукозаписей.

В ходе судебных слушаний защита не обратила внимание присяжных на то, что оба разговора велись на английском языке, которым, со слов Акобирова К.(бывшего заключенного тюрьмы Манхеттен), К.В. Ярошенко не овладел до настоящего времени. И ему требуется помощь переводчика, чтобы объясниться с охранником.

Следует особо выделить интерес агентов спецслужб США к моему мужу как к потенциальному свидетелю, которого с первых дней ареста постоянно склоняли к даче заведомо ложных обвинений в отношении к нашему соотечественнику Виктору Буту.

Даже в тюрьму "Манхаттен", в камеру, где томился мой муж, в августе сего года, накануне вынесения окончательного приговора, к нему под личиной адвокатов проникали подозрительные личности, которые пылись склонить Константина к даче ложных показаний против В.Бута, а взамен обещали моему мужу освобождение от уголовного преследования, выдачу ему и членам его семьи вида на жительство в США, устройство на высокооплачиваемую работу в Соединенных Штатах — и, вообще, радужные перспективы проживания в этой стране. Однако жизненные пути К.Ярошенко и В.Бута никогда не пересекались, эти два человека никогда не были даже знакомы друг с другом. Будучи добропорядочным и честным человеком, мой муж отказался стать клеветником и оговорить, по сути, незнакомого ему человека.

Будучи бывшим руководителем ФСБ РФ и профессиональным разведчиком, Вы не можете не понимать, что это означает: В данном случае российский гражданин Константин Ярошенко является подставной фигурой, использованной американскими спецслужбами, чтобы придать проваленной спецоперации (ушли от ответственности организатор и исполнители преступления, осуждены только пособники, подставленные на участие в преступлении самими же спецслужбами и изначально действовавшие под их контролем) видимость успешной.

Вынесение вердикта противоречит положениям Венской конвенции и другим общепринятым международным нормам, на выполнение которых спецслужбы США, прокуратура и суд этой страны просто закрыли глаза. А сам срок заключения (20 лет ни за что!) находится за пределами здравого смысла и таит в себе опасность не только для моего супруга.

Как известно, в основе судебного права в США лежит принцип прецедентности. Прецедент с судилищем над моим мужем может стать началом целой цепи подобных похищений и судилищ над нашими соотечественниками, которых будут, уже на узаконенных основаниях, провоцировать, похищать и фабриковать им уголовные дела на основании мнимых угроз жезненным интересам США.

Американское судилище сильно подорвало здоровье моему мужу — на нервной почве у него начали неметь руки и ноги, начались проблемы с желудком и сердцем. Предоставляемая медицинская помощь не соответствует требованиям п.п. 22-25 Минимальных стандартных правил обращения с заключенными: заявка на вызов к врачу рассматривается сутки даже при необходимости экстренной помощи. В результате недостаточного питания и неоказания медицинской помощи мой муж похудел на 10 кг.

Уважаемый Владимир Владимирович Путин!

Я, Ярошенко Виктория, гражданка России, надеюсь, что Вас, как истинного патриота, государственного человека с железной волей и аналитическим складом ума, не оставит безучастным происходящее беззаконие со стороны силовых структур США. Я обращаюсь к Вам с просьбой о государственной защите и поддержке, я прошу Вас дать необходимые поручения о депортации моего супруга Ярошенко К.В. в Российскую Федерацию, где можно будет по справедливости и по закону рассмотреть выдвинутые против него властями США обвинения незаинтересованным судом, с соблюдением его прав человека и процессуальных гарантий.

С уважением и последней надеждой на справедливость,

Виктория Ярошенко

-- За железным занавесом

***

4-го ноября, незадолго до Русского Марша, неизвестными был задержан публицист Константин Крылов, один из организаторов праздничного шествия.

Как выяснилось впоследствии, Крылов был задержан и препровождён на следственные действия, поскольку подозревается в разжигании социальной и национальной розни.

Дело по ст. 282 часть 1 против Константина Крылова было возбуждено 3 ноября, накануне праздника.

Сам Константин Крылов описывает обстоятельства задержания так:

"Мы с Надеждой мирно шли к метро, как вдруг нас окружили молодые люди характерной наружности — "пройдёмте, гражданинчик, у нас бумажка, садитесь в машинку". После некоторых выяснений, оказалось, что я, оказывается, задержан и меня везут на следственные действия. И следователь жаждет со мной пообщаться именно сейчас, в праздничный день, отложив все прочие дела.

Выглядело всё это несколько по-латиноамерикански: бумага без печати, люди без формы, "мало ли". Надежду это тоже встревожило, поэтому она просто села в нашу машину и поехала следом. Полиции удалось стряхнуть её с хвоста только под Киевским мостом, воспользовавшись полицейской привилегией и проехав на красный свет. Тогда она поехала в ОВД "Замоскворечье" и подала заявление о похищении человека — как единственный свидетель. Потом отправилась в центральную прокуратуру на Новокузнецкой 27, где ей сказали, что меня, наверное, повезут на Татарскую. Сказали, как выяснилось, правильно: когда меня таки довезли до замоскворецкого отдела Следственного комитета, Надежда была уже на месте.

А возили меня по городу долго (вместо получаса, которые, вообще-то, нужны для доезда до Татарской — катали три часа), развлекая обычными в таких случаях разговорами (и по ходу демонстрируя известную осведомлённость в наших делах). Но поскольку вытащить из меня координаты подвала с динамитом затруднительно, за неимением такового, да и во всём прочем я вполне себе "юрий деточкин", то, в конце концов, довезли.

В кабинетике сидел молодой следователь с профессиональным лицом, который представился Егором Бурениным и сообщил мне, что, оказывается, на митинге "Хватит кормить Кавказ" я говорил недозволенные речи, и теперь на меня по этому поводу заведено уголовное дело. Вовремя подоспевший адвокат Матвей Цзен (которого, кстати, не хотели пускать на том основании, что "праздник сегодня, контора закрыта") помог мне с оформлением полагающихся в таких случаях заявлений и ходатайств.

Суть, однако, осталась в том, что с меня взяли подписку о невыезде, после чего отпустили "до следующей недели".

Ну чего тут сказать? 282-я "русская" — это статья, по которой можно заводить дело на кого угодно, кроме слепоглухонемых, да и то. Мы, тем не менее, попробуем побарахтаться.

Спасибо всем, кто — вне зависимости от идеологических симпатий — меня поддержал и требовал для меня свободы. И особенно — отмены мерзкой 282-й статьи."