Сергей Кремлёв - Берия. Лучший менеджер XX века. Страница 125

…сложнейший объект… поручено строить автодорожно-строительному полку, в составе которого нет ни одного специалиста по строительству промсооружений…

По жилищному строительству полный провал…

…Рабочие очень много времени сидят и никто не заставляет работать…

Из 41 тысячи рабочих… на промышленных объектах работает всего 5700 человек, а остальные распылены на различных подсобных предприятиях и вспомогательных работах» и т. д. и т. п.

Резолюция же Берии:

«Т. Круглову, т. Ванникову и тов. Завенягину. 1. Надо срочно укрепить руководство… Т. Рапопорта освободить по состоянию здоровья. Выдвинуть в качестве н-ка стр-ва Царевского. 2. Рассмотреть докладные записки т. Славского и т. Ткаченко и принять по ним меры. О принятых мерах доложить. 3. Т. Чернышева командировать на 2–3 месяца для принятия на месте всех необходимых мер по обеспечению окончания строительно-монтажных работ в установл. правительством сроки. 4. Срочно связаться с т. Хрулевым по вопросу оказания помощи стр-ву инженерно-техн. работами. Л. Берия».

Спускаемся по шкале времени еще ниже. 2 октября 1946 года… Первухин, Малышев, Завенягин, Антропов и Курчатов сообщают Берии:

«До настоящего времени не было принято определенных решений относительно того, где должно быть организовано получение чистого металлического плутония в количестве 100 граммов в день из осадка, получаемого на заводе № 817, и чистого металлического урана-235 в количестве 140 граммов в день из шестифтористого урана-235 на заводе 813…»

Из пяти авторов письма четыре — крупнейшие организаторы промышленности с огромным опытом, причем один из них — Антропов, с 1941 по 1945 год был помощником члена ГКО Берии. Пятый — крупный ученый, обязанный дать первым четырем рекомендации по оптимизации планировки по крайней мере комбината № 817, где он является научным руководителем. Однако они обращаются к Берии, который 5 октября 1946 года пишет:

«Тт. Первухину, Курчатову, Завенягину. Представьте более конкретные предложения — где разместить эти цеха? А. Берия».

Но что-то у Курчатова и «руководящих ребят» не ладится, и 10 апреля 1947 (!) года Берия на том же документе пишет:

«Тт. Первухину, Завенягину, Курчатову. Почему выбор места и строительство цеха Вы откладываете. Дальше затягивать это дело нельзя. Срочно займитесь этим вопросом и в недельный срок представьте конкретные предложения. А. Берия».

Однако и после этого дело двигалось туго, начинаются все перипетии истории с комбинатом № 817, которые читателю уже известны, и Берии приходится выехать на строительство самому. Но и там он никого в «лагерную пыль» не стер. И даже не грозился стереть — у него и выражения такого в лексиконе не было.

Продолжаем движение к истокам атомных работ. 12 ноября 1945 года П.Я. Антропов докладывает Берии о результатах своей командировки в Таджикскую ССР, на комбинат № 6 (7 рудников и 5 заводов по добыче и переработке уранового сырья). Положение безрадостное… И к докладной Антропова подкалываются две узкие (~ 1/6 формата А4) полоски бумаги с резолюциями:

«Тов. Чернышеву, тов. Завенягину. Разберитесь и доложите, почему фонды, отпущенные для комбината № 6 использовались не по назначению. Виновных надо наказать. 15 ноября 1945 г.».

«Тов. Ванникову Б.Л., тов. Борисову Н.А. 1. Срочно разработайте меры, обеспечивающие резкое увеличение добычи и переработки руды на комбинате. 2. Необходимые меры по наведению порядка примите немедля. Результаты доложите. 15 ноября 1945 г.».

И здесь тон исключительно деловой. И такой подход — не случайная «блажь», а стиль! Это доказывают не чьи-либо воспоминания, а документы! Хотя и воспоминания — тоже! Например — воспоминания того же Славского (трижды

Герой Социалистического Труда, десять орденов Ленина!), не очень-то к Берии лояльного (а как же — он ведь Ефима Павловича «снимал»).

Но вот что вспоминал Славский в 1998 (!) году… Для первого уран-графитового реактора необходим был графит практически без примесей. Отвечали за это нарком цветной металлургии Ломако и его заместитель Славский. Увы, графит, который они поставляли в ПГУ и считали кондиционным, оказался браком. Ломако и Славского вызвали в Спецкомитет:

«Стоим мы с Ломако в приемной, ожидаем, когда нас вызовут, и думаем: «Ну, вот и пришел всему конец… Что же нам будет?»

Входим. Председатель Берия обращается к Маленкову… и говорит: «Георгий! Вот Ломако и Славский доложили и обещали, что они… сделают все, как нужно. Как думаете, согласимся?» Тот, а за ним и другие, кивнули: «Согласимся». И мы вышли с заседания с чувством, что заново родились: как будто стояли мы на стуле с петлей на шее… А тут… сняли петлю, и мы пошли работать».

А петлю-то снял Берия. И, простите, не бывает же так, что сегодня человек по отношению к нижестоящим — хам и держиморда, а завтра он же — вежлив и в своих поведенческих реакциях корректен. Накричать — это да! Ведь при огромной личной ответственности, при перегрузках можно иногда и сорваться. Но без несправедливых «последствий».

Приведу еще одну резолюцию Берии на докладной начальника КБ-11 генерала А.С. Александрова от 12 мая 1952 года, начинающейся весьма драматической констатацией:

«Докладываю Вам, что если не принять срочных мер, то мы накануне срыва подготовки изделий РДС-4 и РДС-5 к испытаниям на полигонах № 71 и № 2».

Причинами были исключительно бюрократическая волокита и нераспорядительность аппарата ПГУ. КБ-11 еще 4 декабря 1951 года выдало в главк сведения о своих потребностях, но в начале января 1952 года обнаружило, что из плана на 1952 год необъяснимо выпали позиции по 33 наименованиям деталей и узлов двух новых изделий, испытания которых были запланированы на осень этого года.

10 марта Александров обратил на это внимание Завенягина. Тем не менее даже в мае КБ-11 вынуждено было «буквально выпрашивать по 2–3 узла» на заводах-изготовителях. И Берия 15 мая адресует записку Александрова Завенягину и Н.И. Павлову (первому заместителю начальника ПГУ):

«1. Разберитесь и представьте объяснение, кто виноват в том, что требующиеся для КБ-11 узлы и детали не были предусмотрены заблаговременно.

2. Как видно, отдел, руководимый т. Зерновым, работает плохо, т. к. не сумел при наличии 46 работников обеспечить в течение полугодия подготовки предложений для обеспечения опытных работ КБ.

Наведите порядок в этом отделе и доложите о принятых мерах».

«Т. Зернов» — это бывший начальник КБ-11 П.М. Зернов, переведенный в 1951 году начальником отдела в ПГУ по состоянию здоровья. Вот уж когда Берия мог бы припомнить Зернову — если бы «инцидент с канделябром» и впрямь имел место — неудавшийся «террористический акт» при помощи «пресс-папье-канделябра», предотвращенный Берией при помощи «браунинга с золотой литой ручкой». Ведь РДС-4 — это опытный образец первой серийной авиационной бомбы, которая должна была поступать непосредственно в войска! И срыв плановых сроков испытания оказывался не шуткой.

Однако наказания последовали в виде выговоров и т. п.

БОЛЕЕ того! Ведь и Славский насчет «петли на шее» просто наплел! И наплел злостно, изображая Берию, по сути, все тем же «злодеем», который-де мог сунуть Ефима Павловича в петлю, но вот — не сунул, по своему барскому соизволению. А все было не так! Я намеренно не сразу проиллюстрировал «воспоминания» Славского документами. Зато теперь я их читателю предъявлю! Тем более что тут мы имеем дело с «помутнением памяти» знаковым!

17 апреля 1946 года Курчатов направил одному из помощников Махнева — Н.И. Коробкову — письмо о недопоставке графитовых блоков «для обеспечения сооружения

установки «Ф-1». Установка «Ф-1» — это как раз и есть тот первый наш уран-графитовый реактор, о котором говорил Славский, который строился на территории лаборатории № 2 и был запущен 25 декабря 1946 года.

К 1 августа 1946 года Московский электродный завод должен был поставить Курчатову 1000 тонн графита, из них 340 тонн — к 31 марта 1946 года. А поставил лишь 107,9 тонны. Курчатов забил тревогу, Коробков доложил Махневу, а тот 18 апреля Берии, сообщив при этом:

«Причинами такого положения являются: во-первых, отсутствие контроля со стороны Министерства цветной металлургии за работой Московского электродного завода, в результате чего работники завода и треста «Союзэлектрод» длительное время поставляли в Министерство цветной металлургии очковтирательские сведения о выполнении плана, засчитывая в готовую продукцию полуфабрикаты;

во-вторых, невыполнение Министерством цветной металлургии и Министерством по строительству топливных предприятий Постановления СНК СССР от 14 сентября 1945 года о вводе в эксплуатацию первой очереди электродного завода № 523 (так был закодирован завод по производству графитовых реакторных блоков. — С.К.) к 1 марта 1946 г.». В тот же день Берия дает распоряжение: