Владимир Гельман - Из огня да в полымя: российская политика после СССР Страница 13

Как сложился авторитарный режим в посткоммунистической России и как он менялся со временем? Развернутый ответ на этот вопрос будет представлен в трех последующих главах книги, но в самом общем виде он может быть следующим.

В ходе и непосредственно после крушения коммунистического режима и распада СССР в 1991 году демократия в России возникла «по умолчанию». Хотя президент страны был избран на конкурентных всеобщих выборах, он сосуществовал с парламентом, избранным при прежнем политическом режиме, партийная система страны еще только возникала, федеративные отношения, унаследованные от СССР, находились в крайне запутанном и неопределенном состоянии, угроза сепаратизма и этнополитических конфликтов была вполне реальной, а экономическая ситуация воспринималась как угрожающая. В такой ситуации российские лидеры, оказавшиеся у власти не только и не столько в результате политической конкуренции, сколько в силу стечения обстоятельств, не имели стимулов ни к дальнейшей демократизации страны (в смысле конкуренции за голоса избирателей), ни к строительству новых политических институтов.

Стихийно сложившаяся после 1991 года «выигрышная коалиция» оказалась непрочной и вскоре распалась – на фоне глубокого экономического спада и высокой инфляции разгорелся острый конфликт российских элит, разделенных между двумя лагерями: вокруг Бориса Ельцина и Верховного Совета. Помимо разногласий по экономическим вопросам, в основе их борьбы лежало стремление к захвату позиции ключевого политического игрока (т. н. доминирующего актора). Но распределение ресурсов оказалось очевидно неравным – Ельцин был куда сильнее своих противников, пользовался более высокой массовой поддержкой, и цена подавления конкурентов казалась для него довольно низкой. В сентябре 1993 года Ельцин объявил о роспуске парламента, а когда тот отказался подчиниться и объявил президенту импичмент, то по приказу Ельцина здание парламента подверглось атаке из танковых орудий, и последний, не имея выбора, был вынужден сдаться. Конфликт был разрешен по принципу игры с нулевой суммой («победитель получает все»), и вскоре Ельцин, не встретив сопротивления, продавил на референдуме свой проект конституции страны, главной особенностью которой стал весьма широкий объем полномочий главы государства и отсутствие сбалансированной системы сдержек и противовесов. Таков был первый шаг на пути «отравления» российских политических институтов.

Однако с принятием конституции «демократия по умолчанию» вовсе не сменилась «авторитаризмом по умолчанию». Захватив доминирующую позицию, Ельцин столкнулся с ограничениями своей политической монополии – слабость российского государства и разложение его аппарата управления в Центре и регионах, а также экономический спад, помноженный на низкий уровень поддержки президента, повлекли за собой фрагментацию российских элит. Рыхлая «выигрышная коалиция» сторонников Ельцина распалась на несколько конкурирующих клик. Более того, на парламентских выборах в декабре 1993 года оппозиция различных оттенков смогла получить около половины мест в Государственной Думе. В этих условиях Ельцин вынужден был прибегнуть к кооптации ряда политических игроков «второго эшелона» (т. н. подчиненных акторов), включая и своих бывших противников. Ряд региональных лидеров, демонстрировавших лояльность Ельцину, подписали двусторонние договоры с федеральным Центром, предоставившие им многочисленные привилегии в части налогов и прав собственности. Некоторые влиятельные представители бизнеса за бесценок получили контроль над прибыльными предприятиями. Оппозиционные партии и политики включились в рамки нового режима, при этом не создавая угроз его подрыва. Но цена президентских выборов 1996 года была крайне высока, поскольку их проигрыш их означал потерю власти, а выигрыш – как минимум сохранение статус-кво. Шансы поражения Ельцина на выборах казались высокими, а гарантии его личной безопасности – сомнительными, поэтому варианты отмены выборов или непризнания их результатов в случае поражения всерьез рассматривались организаторами предвыборной кампании Ельцина. Команда Ельцина даже приступила к роспуску Думы, но цена выживания правящей группы за счет отказа от выборов и подавления сопротивления такому решению была слишком высока – это могло усилить конфликт элит еще глубже, чем в 1993 году. В итоге, президентская команда вынуждена была сохранять любой ценой статус-кво как наименьшее зло.

Выборы, которые расценивались как явно несправедливые, не говоря уже о фактах фальсификации в пользу Ельцина, не встретили сопротивления со стороны оппозиции, признавшей их итоги.

Вскоре после президентских выборов наспех сколоченная «выигрышная коалиция» вновь распалась – подчиненные акторы, приобретя дополнительные ресурсы, вступили в новый раунд конфликтов между различными сегментами элит, претендовавшими на то, чтобы прийти к власти на смену Ельцину. В преддверии электорального цикла 1999–2000 годов, рыхлая коалиция региональных лидеров и «олигархов» была готова к захвату позиции доминирующего актора, стремясь к победе на (вынужденно) конкурентных выборах. Но такой сценарий развития событий не был реализован, отчасти в результате соотношения сил, стихийно сложившегося в ходе «войны за ельцинское наследство», когда Владимир Путин и его окружение смогли добиться смены предпочтений элит, игравших ключевую роль в этой борьбе. Одержав победу на выборах и заняв пост президента весной 2000 года, Путин приложил немалые усилия для монополизации власти по нескольким направлениям: нейтрализация конкурентов, переформатирование «выигрышной коалиции», обеспечение поддержки в обществе и изменения «правил игры».

«Картельные соглашения» российских элит при Ельцине быстро распадались из-за низкой эффективности режима, которая побуждала подчиненных акторов искать автономии по отношению к актору доминирующему, но неспособному устойчиво защищать свои позиции. При Путине эти условия резко изменились в пользу доминирующего актора. Благодаря в целом успешной силовой операции в Чечне, Путин смог восстановить административный потенциал государства. Удалось ему и быстро пожать плоды преодоления экономического спада 1990-х годов – благодаря высоким нефтяным ценам страна достигла 6–8 % годового экономического роста. Также, благодаря безусловной победе на выборах, мандат Путина не вызывал вопросов, в то время как автономия подчиненных акторов подверглась урезанию. Государственная Дума поддерживала почти все президентские проекты законов, независимо от их содержания, а созданная Кремлем «партия власти» «Единая Россия» обладала большинством мест в палате. Ресурсы региональных лидеров, прежде располагавших почти неограниченной властью в своих «вотчинах», оказались серьезно ограничены, а в верхней палате парламента их сменили назначенные чиновники.

В то же время Путин начал атаки на независимые СМИ, вынужденные прибегнуть к самоцензуре, а единственный критиковавший его общенациональный телевизионный канал НТВ перешел под контроль «Газпрома». «Олигархам» вскоре было сделано «предложение, от которого невозможно отказаться» – Путин заявил о «равноудаленном» подходе государства к бизнесу в обмен на отказ бизнеса от участия в принятии важнейших политических решений. Несогласные с этим предложением были подвергнуты преследованиям. Резюмируя, можно сказать, что после 2000 года Путин добился восстановления контроля над «выигрышной коалицией» и осуществил институциональные изменения, ослаблявшие всех акторов, кроме доминирующего.

Спустя несколько лет Путин, как доминирующий актор, смог сосредоточить в своих руках столь большой объем ресурсов, что цена подавления конкурентов для него резко снизилась. В 2003 году по инициативе Путина глава крупнейшей частной нефтяной компании «Юкос» Михаил Ходорковский был обвинен в уходе от уплаты налогов и других нарушениях закона, арестован и осужден на длительный срок, а его бизнес позднее захватила государственная компания «Роснефть». После ряда манипуляций в ходе парламентских выборов «Единая Россия» получила свыше 2/3 мест в Государственной Думе, в силу чего остальные партии утратили значение. В 2004 году Путин инициировал отмену всеобщих выборов глав исполнительной власти регионов – фактически они стали назначаться по представлению президента страны. Изменения избирательной системы – такие, как повышение заградительного барьера для партий до 7 %, – усугубили положение оппозиции в России, предотвратив любую нелояльность Путину со стороны депутатов. К 2007 году «Единая Россия» кооптировала большинство региональных губернаторов и влиятельных представителей бизнеса, а заместитель руководителя президентской администрации даже заявлял, что «партия власти» должна господствовать на политической арене страны в ближайшие 10–15 лет [61] .