Эндрю Ротштейн - Когда Англия вторглась в Советскую Россию Страница 13

Словно пестрая мозаика рассыпались по России «провинциальные правительства». В годы гражданской войны они «представляли» Россию и получали необходимую им помощь от союзников. В сущности, все эти «правительства» были антибольшевистскими.

У меморандума есть своя предыстория. В документе министерства иностранных дел, составленном лордом Робертом Сесилем, датированном 23 февраля 1918 года, говорится, что «в конце ноября 1917 года кабинет приступил к обсуждению вопроса о дальнейших шагах, которые следует предпринять дружественной Антанте для поддержки антибольшевистского движения, и после некоторых колебаний решил выделить для него деньги». Позже лорд Сесил отметил: «Было ясно оговорено, что если в результате такой поддержки произойдет разрыв с большевиками, то он не должен нас пугать». Более того, 3 декабря 1917 года — за три недели до появления меморандума Бальфура — военный кабинет поручил лорду Роберту Сесилю информировать сэра Джорджа Бьюкенена, британского посла в Петрограде, что «политикой правительства является поддержка любой солидной организации в России, которая активно противодействует „максималистам“», и что «правительство Его Величества щедро снабдит деньгами тех, кто проявит готовность поддержать дело союзников»[46]. В частности, упоминалось о помощи казакам и контрреволюционерам на Украине.

Делая запись в благопристойно туманных протоколах министерства иностранных дел, Сесил даже не прибегает к уловке и не выдает это движение в России за «антигерманское», называя вещи своими именами: он именует его «антибольшевистским», как это сделал и военный кабинет.

В другом протоколе военного кабинета № 298 от 14 декабря 1917 года содержится распоряжение о том, чтобы «не отказывать в запрашиваемых деньгах для поддержки в Юго-Восточной России сопротивления центральным властям, то есть большевикам, если военное министерство и министерство иностранных дел сочтут это необходимым».

Кроме того, военные представители, присутствовавшие на заседании Верховного совета союзников, отметили 24 декабря 1917 года в совместной ноте, что их просили выразить свое мнение о том, способны ли Южная Россия и Румыния «оказать сопротивление большевистским войскам, получающим помощь и руководство со стороны немцев». Исходила «просьба» от правительства Великобритании. Эта нота явилась, как отметил один далеко не просоветский историк, одним из первых документов, утверждающих, «будто союзники ведут борьбу как против большевиков, так и против немцев»[47].

Прямое следование некоторым положениям меморандума вызвало бы по меньшей мере удивление. Было совершенно ясно, что понимали в Лондоне под фразой «борьба с немцами». Против большевиков, а не против немцев был направлен меморандум. Все последующие события убедительно это продемонстрировали.

Обобщающие работы по истории интервенции в России в 1918–1920 годах написаны как английскими, американскими и французскими, так и советскими исследователями. В этой главе освещаются события начала интервенции. Основным и главным источником при ее написании были материалы британских архивов.

Каледин. Этот казачий генерал, командовавший войсками в Новороссийске, 7 ноября 1917 года публично заявил о своем неподчинении Советскому правительству и провозгласил, что берет в свои руки всю полноту государственной власти на Дону. 13 ноября он отдал приказ одной из своих дивизий начать наступление на Воронеж. Хотя эта попытка потерпела неудачу, он предпринял шаги к упрочению своей власти и объявил военное положение в первую очередь на территории Донецкого угольного бассейна, а затем на всей территории Области войска Донского. 15 декабря после тяжелых боев его войска захватили Ростов, а вскоре и южную половину Донецкого угольного бассейна. Известные царские генералы вроде Алексеева, Корнилова и Деникина, политические деятели вроде кадета Милюкова, бывший председатель Государственной думы Родзянко и эсер Савинков примкнули к Каледину и оказывали ему помощь в формировании белой Добровольческой армии. Каждая их победа на Дону сопровождалась расправой с шахтерами[48].

22 ноября 1917 года Бальфур дал указания британскому посланнику в городе Яссы, на румыно-русской границе, направить агента к Каледину и выяснить, поддержит ли он румынскую армию, если она выступит против большевиков. (Это делалось по прямому указанию военного кабинета, о чем свидетельствует протокол № 280, помеченный тем же днем.) 30 ноября британский офицер, пребывавший в Тифлисе, был также направлен в район Дона. 1 декабря премьер-министры Великобритании, Франции и Италии, собравшись в Париже, приняли решение направить к Каледину совместную англо-французскую военную миссию. 3 декабря британский военный кабинет вынес решение о предоставлении Каледину финансовой помощи в нужном ему размере. В тот же день в соответствии с принятым решением начальник имперского генерального штаба телеграфировал британскому военному атташе в Яссах, что он может «предоставить Каледину необходимую ему финансовую помощь». Военный кабинет 14 декабря санкционировал Каледину первую выплату в размере 10 миллионов фунтов стерлингов[49], хотя впоследствии Бьюкенен отрицал, что Каледин пользуется широкой поддержкой.

Вмешательство во внутренние дела России в виде поддержки наиболее крупных антибольшевистских движений фактически началось до заключения англофранцузских соглашений от 23 и 24 декабря 1917 года.

Помощь белогвардейцам в районе Дона увеличивалась. В телеграмме лорда Берти, британского посла в Париже, от 3 января 1918 года сообщалось, что французское правительство предоставляет Алексееву 100 миллионов франков, а 10 января 1918 года британский майор докладывал из Киева британскому военному атташе в Яссах, что он договорился с киевским представителем Алексеева о ежемесячной выплате ему 10 тысяч рублей «для переправки завербованных офицеров через Дон к Алексееву»[50].

Финансовая поддержка, подкрепленная позднее оружием, боеприпасами и даже обмундированием, прекратилась лишь после того, как три года спустя врангелевские армии были изгнаны из Крыма. Последствиями интервенции на юге России были огромные человеческие жертвы и хозяйственная разруха.

Сибирь. В первых числах января военный кабинет обсуждал вопрос о возможности оккупации и эксплуатации Восточной Сибири японцами. Было решено направить британский крейсер из Гонконга во Владивосток и привести в состояние готовности две пехотные роты для отправки туда же. Это, естественно, побудило японцев, как только они об этом узнали, выслать во Владивосток военный корабль. Они опередили англичан, используя преимущество в расстоянии. Их корабль прибыл 12 января, британский крейсер — 14-го, а военный корабль США — 11 марта. Начались многомесячные дебаты между союзниками о том, следует ли оккупировать Приморье России объединенной военной экспедицией, состоящей из британских, американских, французских, японских и китайских вооруженных сил (предложение французов от 7 января 1918 года), или предоставить японцам возможность оккупировать от имени союзников всю Транссибирскую магистраль (предложение англичан от 28 января), или же следует ограничиться лишь восточной частью железной дороги (план, предложенный японцами 8 февраля). Все эти вопросы, подробно изученные американскими историками, фактически не затрагивают главного, а именно того, что британское правительство по своему усмотрению и в полном соответствии с положениями меморандума Бальфура от 21 декабря 1917 года десять дней спустя после появления этого документа выступило инициатором вторжения на Дальнем Востоке — в то время, когда на всей территории Сибири была установлена Советская власть[51].

С благословения Британии на Дальнем Востоке начались действия, которые привели к высадке крупных японских вооруженных сил 5 апреля 1918 года, к формированию в Сибири (при различной финансовой и военной поддержке со стороны союзников) всякого рода «правительств», которые постоянно грызлись друг с другом, но тем не менее воевали против большевиков, свергали местные Советы, учиняя кровавые расправы, когда им удавалось захватить власть. В конечном итоге в Омске в ноябре 1918 года установилась военная диктатура Колчака, правившего Сибирью в течение ряда месяцев.

Тем временем 6 января 1918 года министерство иностранных дел в циркулярном письме британским послам в Париже, Риме, Вашингтоне и Токио[52] информировало о том, что полковник Джошуа Веджвуд направляется в Сибирь. Он собирался убеждать население в том, что союзники выступают против немцев и готовы оказывать помощь силам, «которые продолжают сопротивляться всеми имеющимися в их распоряжении средствами германским устремлениям». Таков был пропагандистский аспект проведения в жизнь меморандума Бальфура, поскольку к этому времени все уже знали, что «немец» в официальной британской терминологии означает «большевик», особенно когда речь шла о Сибири, где за тысячу миль нельзя было встретить немца, разве что военнопленного!