Юрий Тавровский - ДВУХЭТАЖНАЯ ЯПОНИЯ: Две тысячи дней на Японских островах Страница 13

Где начинается и кончается этот знаменитый город? Чем живут все эти люди? Поначалу даже не верится, что когда-нибудь сможешь приблизиться к ответу на эти вопросы. Но идут день за днем, месяц за месяцем, все новые улицы и районы перестают быть просто названиями на карте, обрастают плотью собственных впечатлений, опыта. Незаметно перестаешь чувствовать себя иноземцем в вагонах метро и городской железной дороги, начинаешь двигаться в том же темпе, что и вечно спешащие, неизменно вежливые столичные жители. А потом неожиданно появляется какой-нибудь московский знакомый и наступает пора сдать экзамен на старожила Токио, показать этот неповторимый город со всеми его унылыми бетонными коробками и изящными старинными храмами, модернистскими небоскребами и продуваемыми ветрами лачугами, рассказать про одетых в строгие деловые костюмы чиновников и увешанных цепями «панков» с оранжевыми прическами. С каждым новым «экзаменом» чувствуешь, что все лучше узнаешь «Восточную столицу», все сильнее становится желание поделиться накопившимися сведениями и ощущениями.

Японская столица, по крайней мере ее старинная, историческая часть, чем-то похожа на Москву. Та же радиально-кольцевая система главных улиц. Такая же крепость-замок в центре города. А за высокими стенами те же угадываемые лишь по старинным названиям и редким уцелевшим зданиям остатки кварталов знати, слобод воинов, ремесленников, купцов. Как и в Москве, лишь малая толика старых улиц сохранила свое прежнее название. По этим улицам также интересно бродить, пытаясь представить себе жизнь воинственных самураев, изящных гейш, искусных оружейников и ювелиров, вдохновенных актеров театра «кабуки», вечно нищих, но обеспечивших себе бессмертие мастеров гравюр «укиёэ».

Своим возвышением Токио, как и Москва, обязан «собирателям земель», историческим деятелям первой величины, совмещавшим военный гений с политической прозорливостью, беспощадность к простонародью со страстью к реформам и градостроительству. Иэясу Токугава был лучшим генералом полководца Хидэёси Тоётоми, который окончательно потопил в крови сопротивление вечно сражавшихся друг с другом удельных князей «даймё» и впервые объединил в 1590 г. всю Японию «под одной крышей». В награду за заслуги Токугава получил земли плодородной долины Канто. Свою ставку генерал решил построить на месте небольшой рыбацкой деревни и развалин принадлежавшего одному из «даймё» замка. Новый замок и выросший вокруг него город назывался Эдо, «дверь от реки». Выстроенный руками привезенных с юга десятков тысяч мастеровых замок действительно открывал или закрывал доступ к реке Сумида, которая служила удобным путем вывоза из Канто зерна и прочих товаров к морю и дальше к Осаке, деловому центру средневековой Японии, резиденции военного диктатора «сегуна».

После смерти Хидэёси Тоётоми его любимец Токугава в 1603 г. сам стал «сегуном». Он решил не перебираться в Осаку, поближе к столичному городу Киото, резиденции исполнявшего чисто символические функции императора. Тогда-то Эдо и стал, по существу, главным городом страны. Из разных концов Японии туда двигались группы каменщиков, плотников, землекопов.

Эдо строила вся Япония. Токугава разработал хитроумный план ослабления богатых и могущественных «дай-мё», обязав их оплачивать баснословно дорогостоящее предприятие. А вскоре и сами удельные князья получили приказ отстроить резиденции в Эдо и проводить там под надзором «сегуна» каждый второй год, оставляя во время отлучек в уделы свои семьи в качестве заложников.

Бывшая рыбацкая деревня менялась на глазах. По приказу Токугава срывались холмы, засыпались болота и мелководные участки залива. Берег моря все дальше отступал от стен замка. К западу от него, на самых лучших холмистых землях, расположились хоромы знати. Эта часть города называлась Яманотэ. Простолюдные же районы восточной, низинной, заболоченной или отвоеванной у моря части Эдо стали называть «ситамати», нижний город.

Жесткое сословное деление во время почти 300-летнего правления токугавской династии привело к созданию в Эдо двух резко отличавшихся друг от друга половин города. В каждой из них выработался свой особый образ жизни, сложились две различные культуры. Самурайская — изысканная и чопорная, основанная на религиозных и эстетических заимствованиях из китайской цивилизации. Плебейская — неразрывно связанная с радостями и горестями повседневной жизни, чувственная и переполненная оптимизмом. В то время как обитатели Яманотэ изучали тонкости чайной церемонии, состязались в стрельбе из луков и фехтовании на строго запрещенных простолюдинам мечах, в «ситамати» создавались прославившие Японию ремесла и гравюры «укиёэ», рождался театр «кабуки», городские баллады «энка».

Признанным центром, символом «ситамати» был в старину район моста Нихомбаси. Застроенный самыми знаменитыми мастерскими, лавками, рынками и ресторанами, этот район жил насыщенной, полнокровной жизнью. «Дух Нихомбаси» стремились передать многие поколения художников, писателей и актеров. От деревянного моста через неширокую речку начинался отсчет всех расстояний в стране. Здесь брал свое начало великий торговый путь — тракт Токайдо, воспетый в гравюрах Хиросигэ. Первые сотни метров Токайдо стали всемирно известной торговой улицей Гиндза.

Нынешний, тринадцатый по счету мост Нихомбаси утратил свою былую славу. Выстроенный в 1929 г. по западным образцам, он прозябает в тени проложенной над ним скоростной дороги. Безликими, каменными коробками заставлены и окрестности моста, ничем более не напоминающие о традиционной жизни «нижнего города». Но сам «ситамати» не исчез, он просто отступил еще дальше на восток. Там в застроенных двухэтажными домиками лабиринтах узких улочек и сейчас живут традиции и праздники, ремесла и особые словечки «эдокко», «детей Эдо», как называют себя коренные токийцы. Ну, а Яманотэ? Эта часть города претерпела самые большие перемены, застроилась современными районами, побывав в которых иностранцы спорят, то ли это напоминает Нью-Йорк, то ли Париж, Берлин, Лондон.

Сами жители Токио нередко называют свой город «большой деревней». Токио и вправду огромен, грандиозен, бесконечен. Он давно выделяется среди прочих японских городов своими размерами, многочисленностью населения. Уже к концу XVII в., менее чем через сто лет после прихода в Эдо правителей династии Токугава, там жило свыше миллиона человек. Японские историки считают, что Эдо был тогда самым большим городом мира. Ведь к 1801 г. в Лондоне насчитывалось 860 тыс., в Вене и Москве — по четверти миллиона, в Берлине — 170 тыс. человек. В 1868 г., когда вскоре после падения «сегунов» Эдо стал столицей империи и был переименован в Токио, «Восточную столицу», там уже жило около 3 млн человек. В 1986 г. в административных границах столичной префектуры Токио насчитывалось 11 600 тыс. человек, которые жили на площади в 2156 км2.

Но границы, отделяющие Токио от заполнившего практически всю равнину Канто колоссального скопления «спальных городов» и промышленных придатков, весьма условны. Можно часами ехать вдоль беспрерывной череды неотличимых друг от друга строений и только по указателям узнавать, что ты попал в одну из граничащих со столицей префектур — Канагава, Сайтама или Тиба. Вместе с ними население «Большого Токио» достигает 30 млн человек, это четверть из 1 22 млн жителей Японских островов (на конец 1986 г.).

В «Большом Токио» сконцентрировано 60 % всех крупных японских компаний (с капиталом в миллиард иен и выше), около половины университетов, здесь осуществляется 80 % всех финансовых операций и 66 % покупок и продаж акций (по состоянию на 1986 г.). Умопомрочительные цены на землю, скученность, стихийность застройки не могут не отражаться на условиях жизни миллионов жителей «большой деревни». На каждого из них приходится лишь 2,2 м 2 зеленых насаждений. Обеспечение жилплощадью гораздо ниже не слишком-то высоких общенациональных стандартов. Только две пятых домов могут похвастаться элементарными удобствами, например канализацией. С присущим им неунывающим юмором «дети Эдо» часто повторяют шутку побывавшего в их городе Чарли Чаплина: «Жизнь в Токио невозможно правдиво запечатлеть на кинопленку, поскольку она не передает запахов»…

Итак, «большая деревня». Большая? Бесспорно. Но деревня ли? С самого начала строительства токугавского Эдо существовал если не генеральный план, то по крайней мере определенные правила развития города. Сам Токугава пытался копировать императорскую столицу Киото, которая, в свою очередь, создавалась по образцу древней китайской столицы Чанъань (нынешний Сиань). По правилам китайского градостроительного искусства к северу от города должна быть гора, к югу — обширное пространство воды, к востоку — река и большая дорога к западу.