Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие. От «Отеля...» до «За миллиард лет...»:черновики, рукописи, варианты Страница 13

Планируя работу под названием «Неизвестные Стругацкие», я старалась по возможности как можно меньше давать оценку неизвестным отрывкам или текстам (особенно — архивным материалам). Нет ничего хуже, чем подавать новые, ни разу не читанные тексты и рядом же заявлять: «это плохо», «это лучше» — или даже проводить литературоведческий разбор с указанием читателю, как правильно понимать тот или другой вариант. По моему мнению, это ограничивало бы как мнение самих читателей, так и дальнейшую судьбу стругацковедения. Литературоведческие оценки, как правило, субъективны, и чем больше различных мнений по тому или иному варианту, тем лучше для самого произведения. Поэтому — пусть в этом исследовании будут только факты: отличия текста, варианты, отрывки, а далее уже каждый желающий читатель сам будет по-своему оценивать это. Или — литературоведы будут спорить о значении и смысле убранного отрывка. Насколько субъективен может быть такой разбор, хотелось бы показать на тщательном и эмоциональном исследовании опубликованных текстов ОУПА, сделанным Павлом Поляковым.[10] В большинстве случаев с ним можно согласиться, иногда — поспорить, а изредка — и покритиковать (теперь уже его работу). Так, собственно, и рождается литературоведение…

После выхода в свет текст какое-то время продолжает жить своей жизнью. По воле авторов и требованиям редакторов (и, возможно, цензоров), мнениям и ошибкам наборщиков и корректоров он меняется. Читатели, за редким исключением, не замечают этих перемен, и иногда к их неожиданности вдруг всплывает: «А почему в фильме «Отель "У погибшего альпиниста"» нет кадра про чадо, которое мело овощной суп?» — «А этой фразы уже и в книге нет». Впрочем, иногда подсознательно, и они что-то замечают. «Вот перечитал текст, и он оказался на удивление лучше (или хуже), чем раньше». Мелкие изменения, которым подвергаются такие тексты, также вносят свою лепту в процесс читательского восприятия.

Итак, здесь пойдет речь об эволюции текста повести братьев Стругацких «Отель "У погибшего альпиниста"». Использовались следующие издания.

«Юность», 1970 г. (первое и на добрые двенадцать лет единственное издание повести) — далее «Ю».

«Детская литература», 1983 г. (прославившаяся своей пуританской редактурой) — далее «Д».

«Текст», 1992 г. (первое собрание сочинений братьев Стругацких) — далее «Т».

«АСТ» (второе собрание сочинений, у меня более поздняя допечатка текста, но первое издание оного тома с/с вышло в 1997 г.) — далее «А».

«Сталкер», 2001 г. (третье, «эталонное», собрание сочинений) — далее «С».

Все тексты (в том числе и эталонный вариант «С») будут критиковаться и иногда достаточно резко. Но не потому, что я считаю «Отель "У погибшего альпиниста"» слабой книгой (наоборот, я ее достаточно высоко оцениваю). Вообще ценность повести, по-моему, заключается именно в наличии ее достоинств, а не в отсутствии недостатков, тем не менее чем меньше недостатков, тем лучше для читательского восприятия книги. А если учесть, что, как мне кажется, братья Стругацкие специально не делали окончательной редакции своих повестей (кроме, возможно, самых последних; дело в том, что они понимали, что при редактировании вся тонкая правка может совершенно непредсказуемо измениться, и потому оставляли ее именно на совести редакторов), то простое восстановление черновых вариантов текстов не гарантирует однозначно самого лучшего. Тексты Стругацких из-за этого нуждаются в редактировании, и мои оценки являются кроткими советами нынешним и будущим редакторам Стругацких. Если они признают мою правоту хотя бы в одном из десяти (ста, тысячи) случаев, значит, мой труд пропал не зря.

А теперь с места в карьер.

1–2) (Указанные номера — это номера разночтений. Рассматриваться, конечно же, будут далеко не все, поэтому будут пропуски номеров.) С самого начала повесть называлась «Отель "У погибшего альпиниста"», с различными подзаголовками («приключенческая повесть» — «Ю», «фантастическая повесть» — «Д», просто «повесть» — «Т»).

Начиная с «А» повесть получает истинно авторское название «Дело об убийстве, или Отель "У погибшего альпиниста"» и подзаголовок «еще одна отходная детективному жанру».

Спрашивается, выиграл ли текст повести от перемены названия и подзаголовка? И, главное, по какие критериям это сравнивать? Критерии будут самые разные, и по мере анализа мы будем их приводить. Здесь же два первых критерия.

А. Текст печатается для читателя. Поэтому не должен его без толку запутывать. Само название «Дело об убийстве» в 60-е годы, когда эта повесть писалась, имела оттенок интригующий (детективы выходили достаточно редко) и слегка ироничный (сравните с написанной примерно в те же годы пьесой Рязанова и Брагинского «Убийство в библиотеке»). В наши дни (последнее десятилетие XX века — первая декада века XXI) оное название этих оттенков напрочь лишилось. Поэтому мне как исследователю творчества Стругацких, конечно, страшно интересно узнать истинное название повести, но для читателей, увы, поезд ушел и лучше сохранить прежнее, гораздо лучше запоминающееся название. (Тем более что словосочетание «Дело об убийстве» уже «заиграно» в одном из сценариев братьев Стругацких.)

Несколько сложнее дело обстоит с «еще одной отходной…».

Насколько я понимаю, идея братьев Стругацких, состоит в еще одном слиянии «комического и серьезного», как это блистательно получалось у них, например, в «Сказке о Тройке» или «Жуке в муравейнике». И явно пародийный подзаголовок служит этому замыслу. Но, как признает и сам Борис Натанович в «Повторении пройденного», этот замысел не удался. Несмотря на отдельные блистательные комедийные сценки, общего комического настроя повесть не содержит. (И вообще, как будет потом показано, эти сценки часто выпирают из нее.) Так что (если учесть, что «приключенческая повесть» — несколько не соответствует истине, а в ярлыке «фантастическая повесть» братья Стругацкие давно не нуждаются) мое мнение — оптимальным заголовком и подзаголовком будет вариант «Т»:

«Отель "У погибшего альпиниста"» (Повесть).

3 (сокр.) Эпиграф о происшествии «в округе Винги, близ города Мюр» в «Т» отсутствует (либо ляп наборщиков, либо «Т» имел дело с рукописью, еще не содержащей данного эпиграфа). В остальных изданиях эпиграф наличествует, только в «А» имеется оригинальный вариант: «Падкая на сенсации буржуазная пресса…» При всем своем великолепном звучании это опять-таки ляп, ибо никакого противостояния коммунистическая — буржуазная в повести нет. Так что, очевидно правильный вариант был опубликован в «Ю» и «Д» и восстановлен в «С»:

«Падкая на сенсации бульварная пресса…»

Глава первая.

Здесь разночтения начинаются буквально с первого слова.

5) В варианте «Ю» повесть начинается несколько выспренно: «Я оставил машину, вылез и снял черные очки». И снова, кажется, красивый ляп. Уже в «Д» он исправлен и далее данная фраза однозначна:

«Я остановил машину, вылез и снял черные очки».

6) Окончательный вариант следующей фразы («А» и «С»): «Здесь все было именно так, как рассказывал Згут». И вот тут появляется второй критерий оценки.

Б. Текст должен содержать как можно меньше слов, не несущих информационной нагрузки («чтобы словам было тесно, а мыслям просторно»). Тут дело в психологии. Автор читает свой текст очень медленно и «в конце фразы забывает начало», поэтому ему часто хочется усилить то или иное слово. Однако для читающего сколько-нибудь быстро человека никакого «усиления» и «выделения» не получается, а оказываются только лишние длинноты. Впрочем, подобной перегрузкой служебными словами Авторы, возможно, хотели подчеркнуть, что Глебски — зануда (а инспектор зануда первейший). Однако в данном случае, как мне кажется, овчинка не стоит выделки. Поэтому я за вариант, приведенный в «Ю», «Д» и «Т»:

«Все было так, как рассказывал Згут».

7) Следующая фраза и в «А» новый ляп: «Отель был двухэтажный, желто-зеленый…» Все хорошо, но расцветка больно уж, по-моему, ядовитая. Поэтому во всех остальных вариантах гораздо лучше:

«Отель был двухэтажный, желтый с зеленым…»

8 (сокр.) В «Ю» дальше было несколько расплывчато: «…над входом красовалась траурная вывеска», далее во всех вариантах от «Д» до «С» уточнено:

«…над крыльцом красовалась траурная вывеска».

13) А затем впервые вступает в действие пуританская редактура «Д». «В руке была сигара», во всех остальных вариантах — «В руке был штопор» (в дальнейшем Алек Сневар соответственно приложит к лысому лбу не «кулак со штопором», а «кулак с сигарой»). Правда, честно говоря, никакой разницы я здесь не вижу.

Потом хозяин отеля высокопарным слогом излагает нам историю смерти Погибшего Альпиниста. Сразу сообщу, что в «Ю» эта история существенно сокращена, и это первое, но не последнее сокращение текста «Отеля…» в «Ю», связанное, очевидно, с недостатком места в журнале.