Журнал Русская жизнь - Первая мировая война (август 2007) Страница 13

«Я получила официальное приглашение вылепить бюст Льва Троцкого. Когда мы с ним познакомились и он стал позировать, нас сразу потянуло друг к другу. Троцкий, как я поняла, не церемонится с женщинами. Когда мы остались с ним наедине, он сразу же приступил к делу, то есть ко мне. У него были порывистые, но сильные объятия, нежности в них было мало… Он всегда хотел только своего и мало обращал внимания на желания женщины. Поцелуи его были страстными, но он ими не увлекался, главное для него было удовлетворить свою страсть… Встречались мы с ним и в его знаменитом бронепоезде, на котором он разъезжал по фронтам Гражданской войны, прозванном фабрикой смерти на колесах. Он был настолько порывист и быстр в движениях, желаниях, что я за ним не успевала - и в прямом, и в переносном смысле».

Или о Ленине (только что расставшемся с другой шпионкой - своей постоянной сожительницей англичанкой Стеффен, в замужестве - Арманд).

Мои попытки завязать разговор не встретили одобрения. Я попыталась эффектно показать ему свою фигуру, принимая изящные позы у станка, где я лепила бюст. Чтобы обратить на себя его внимание, спросила, какие новости из Англии. В ответ Ленин улыбнулся неопределенной улыбкой, ни злой, ни доброй, и молча протянул мне несколько номеров английской газеты «Дейли геральд»… И все же он немного оживился, когда посмотрел на свой скульптурный портрет. Счел нужным заговорить: «Как относится муж к вашей поездке (Ленин, видимо, знал о моих отношениях с Троцким) в Россию?…» - «Мой муж убит на войне», - ответила я. «На какой войне?» - «Во Франции»… Мы говорили с Лениным и об искусстве. Он сказал, что ничего в нем не смыслит, хотя порок буржуазного искусства, по его мнению, в том, что оно всегда приукрашено. Затем он взглянул на фотографию скульптуры моего сына «Головка Дика», и выражение нежности промелькнуло на его лице. Выражение лица его смягчилось и взгляд потеплел, и это дало мне возможность подумать, что у него есть ребенок от недавно скончавшейся его любимой женщины Инессы Арманд. Можно было на этом и закончить наш разговор, но я набралась духа и спросила: «Это тоже приукрашено?» Я пыталась предугадать его ответ, чтобы поспорить с ним, но он только покачал головой и по-доброму улыбнулся».

А вот о Святом Человеке.

«Мне никогда не доводилось лепить более прекрасную голову, чем голова Дзержинского… А руки его - это руки великого пианиста или гениального мыслителя. Во всяком случае, увидев его, я больше никогда не поверю ни одному слову из того, что у нас пишут о Дзержинском».

Что, дорогие читатели, отдохнули? Пойдем дальше.

Вернемся к Петерсу. О-о, наш батрак-террорист, подобно Шарикову, после процесса стал превращаться в высокоразвитую личность. Первым делом Клер свела его со своей подружкой Мейзи Фримен, молоденькой дочкой лондонского миллионера. Слово за слово, хи-хи, ха-ха, спроворили свадебку. Внезапно «батрак» проявил незаурядные познания в тонкостях банковского бизнеса, заговорил с окружающими на хорошем английском, стал членом местного истеблишмента (это если вы еще не поняли, о ЧЕМ речь).

И тут грянула в России Февральская революция. Короткий приказ из центра, и на британском корабле Ян Петерс, или, если угодно, «Ян» «Петерс», плывет в Мурманск. Жена с четырехлетней дочерью остаются в Лондоне. Петерс налаживает связь латышских стрелков с Лениным, а после Октября становится настоящим главой ЧК. Вот так. Январь 1917-го - мистер Петерс в халате сидит в кресле-качалке, попивает чаек, читает сводки с лондонской биржи. Декабрь 1917-го - мистер Петерс в кожанке с браунингом попивает чаек, готовит расстрельные списки российских буржуев. Сразу после учреждения ЧК Петерс становится заместителем ее председателя и главным казначеем, а в критический период лета 1918 года и официально возглавляет ЧК (об этом факте создатели мифа Дзержинского не любят упоминать). Все основные операции ЧК в начальный период функционирования проводит именно Петерс. На его счету:

1. Провокация т. н. левоэсеровского мятежа и установление однопартийной диктатуры большевиков.

2. Инсценировка покушения на жизнь Ленина и начало тотального террора.

3. Инсценировка «дела Локкарта» для маскировки проанглийского характера ленинского режима.

О последнем пункте стоит сказать особо. В условиях окончания Первой мировой войны англичанам было важно изобразить Ленина германской марионеткой, поэтому они арестовали советского посла в Лондоне Литвинова и обменяли на своего посла в РСФСР, как бы разорвав дипломатические отношения. На самом деле это был обмен шила на мыло, ведь коммунистический агитатор Литвинов и посол его величества Локкарт были приятелями и громко хохотали, празднуя отбытие последнего в фантастическую «РСФСР». В ресторане сидел «красный дипломат» Ротштейн, по совместительству работающий в Форин-офис, все ели пирожные и смеялись. Локкарт, впоследствии один из высших руководителей британской разведки, всегда тепло отзывался о профессиональных качествах Петерса и считал его своим учителем. Об этом он рассказывал некоему Киму Филби, своему протеже, который называл его дядей Бобом. Перед высылкой в Англию заговорщик Локкарт и его следователь Петерс попили чайку с тортиком. На дорожку. Петерс передал через Локкарта личное письмо в Лондон. Для жены.

Думаю, умному достаточно. «Люди делали одно общее и важное дело». Впоследствии Петерс занимал массу должностей, очень часто на критически важных участках (например, руководил обороной Петрограда в 1919 году). В период нэпа он возглавлял восточный отдел ГПУ, затем работал во внутренней партийной полиции (еще одна область, которой не любят заниматься историки). Последней должностью Петерса, кажется, была должность командира охраны Кремля.

По официальной версии, его арестовали в 1937-м и вскоре расстреляли. Вообще-то судьба для высшего советского чиновника стандартная. В 1937-1938 годах убрали всех, это верно, но только историки до сих пор рационального объяснения террору так и не дали. Так что убили Петерса, нет ли - большой вопрос. С одной стороны, почему бы нет: в 1937 году убрали всех латышей по спискам. Однако латыш Петерс не простой. Жалко его. Хичкок актеров своей труппы не убивал. Так что надо внимательно посмотреть. Приглядеться.

Во-первых, реабилитировали таинственного Петерса странно. Ну, взяли бы, чиркнули в 1956 году обычную бумажку: «Незаконно репрессирован, посмертно реабилитирован». Нет, вместо этого член высокопоставленной комиссии пришел в тюрьму к генералу Эйтингтону, арестованному по делу Берии. Эйтингтона арестованный в 1937 году Петерс обвинил в шпионаже в пользу Великобритании. Пришедшему следователю Эйтингтон заявил, что он не шпион Великобритании, и поэтому Петерс такого не мог сказать, следовательно, он невиновен. Что самое интересное, Берию убили как раз за шпионаж в пользу англичан. Все это весьма ПРАЗДНИЧНО.

В последнее время в печати появились ссылки на некие дневниковые записи Петерса, написанные им во время Гражданской войны на английском языке.

Первая жена и дочь Петерса приехали в СССР в 1928 году, после вторичного (и тоже опереточного) разрыва дипотношений. По их восстановлении дочь Петерса Мей стала работать в английском посольстве. Нина Берберова пишет, что ее осудили в конце 30-х. Это возможно. Но маловероятно, что посольство Великобритании оставило без внимания арест гражданки Соединенного Королевства, вдобавок своей сотрудницы. По другим сведениям, еще в августе 1941 года Мей работала в посольстве и при встрече с второй женой Петерса сказала, что располагает информацией о том, что «Яков Христофорович жив и продолжает работать». Берберова говорит, что отношения Петерса с первой женой и дочерью в СССР были очень натянутыми, они редко виделись. Но недавно опубликованы документы ФСБ, свидетельствующие о том, что вплоть до ареста Петерса дочь жила с отцом в одной квартире.

В расстрельном деле Петерса отсутствует обязательная для такого рода документов фотография.

Первая жена Петерса Мейзи, приехав в СССР, устроилась работать служанкой. Вроде бы абсурд: ничего себе карьера для богатой англичанки! А к кому сумасшедшая Мейзи устроилась работать служанкой? Оказывается, к такой же сумасшедшей американке Луизе Стронг. Будучи дочерью уважаемого американского богослова, защитив докторскую диссертацию по философии, Стронг становится фанатичной коммунисткой и переезжает жить в СССР. Стронг специализировалась на написании «невозможных текстов». То есть брала какую-нибудь сверхгнусность вроде оккупации Сталиным Прибалтики и начинала сим пирогом с говном восторгаться: «Ах, как скусно!» В конце 40-х Сталин выгнал симпатичную копрофагиню из СССР, причем ТАСС употребил характерную (и совершенно справедливую) квалификацию ее деятельности: «как известно, являющуюся американской шпионкой». После выдворения за границу Стронг укрылась в Китае и затем приняла участие в культурной революции, появляясь вместе с Мао Цзэдуном на парадах хунвейбинов.