Надежда Крупская - Ликвидация неграмотности и малограмотности. Школы взрослых. Самообразование Страница 13

Нянины сказки, полные поэзии, глубокие переживания, с ними связанные, определяют направление деятельности Пушкина.

Каждый раз, ища возникновения специального интереса, мы находим в прошлом, иногда очень далеком, эмоциональные переживания, то есть переживания, захватывающие область чувства.

Интерес обеспечивает сосредоточение на данной области непроизвольного внимания. Внимание бывает произвольное и непроизвольное. Произвольное внимание мы можем поддержать очень короткое время, потом опять и опять надо делать усилия для его поддержания. Непроизвольное внимание не требует никаких усилий воли, оно, кроме того, гораздо полнее, глубже. Ученику, не чувствующему никакого интереса к истории, чрезвычайно трудно сосредоточивать свое внимание на объяснениях учителя, мысли его постоянно бегут в сторону, внимание рассеивается, и ему надо вновь и вновь подстегивать себя, на что уходит немало сил. Если же ученика интересует история, он следит, не отвлекаясь, без всяких усилий за словами преподавателя.

Чем долее человек может сосредоточивать свое внимание на одном и том же предмете, тем более ему предоставляется возможность вполне овладеть им. Человек, бедный знаниями, неподвижный, не в состоянии долго сосредоточивать внимание на одном предмете, интерес к предмету у него быстро ослабевает. Напротив, сила ума в том и заключается, что человек благодаря своим занятиям, свежести и оригинальности подхода к вопросу все вновь и вновь подкрепляет свое внимание к тому же предмету, «поддерживает» свое внимание.

Те факты и предметы, на которые направлено внимание, гораздо лучше сохраняются в памяти. Известный ученый Пастер помнил массу всяких фактов и мелочей, имевших отношение к науке о микробах, но он всю жизнь не мог запомнить вечерней молитвы, которую он каждодневно повторял по вечерам за своей женой.

Вот что пишет известный психолог Джемс о роли интереса:

«Большинство людей обладает хорошей памятью для фактов, имеющих отношение к их житейским целям. Школьник, обладающий способностями атлета, оставаясь крайне тупым в своих учебных занятиях, поразит вас знанием фактов, относящихся к деятельности атлетов, и окажется ходячею справочной книгой по статистике спорта. Причиной этому является то обстоятельство, что он постоянно думает о любимом предмете, собирает относящиеся к нему факты и группирует их в известные классы. Они образуют для него не беспорядочную смесь, а систему понятий — до такой степени глубоко он их усвоил. Так же точно купец помнит цены товаров, политический деятель — речи и результаты голосования своих коллег в таком множестве, что посторонний наблюдатель не может не поражаться богатством памяти, но это богатство становится вполне понятным, если мы примем во внимание, как много каждый специалист размышляет над своим предметом.

Весьма возможно, что поразительная память, обнаруживаемая Дарвином и Спенсером в их сочинениях, вполне совместима со среднею степенью физиологической восприимчивости мозга обоих ученых. Если человек с ранней юности задается мыслью фактически обосновать теорию эволюции (развития. — Н. К.), то соответствующий материал будет быстро накопляться и прочно задерживаться.

Факты будут связываться между собою их отношением к теории, а чем более ум будет в состоянии различать их, тем обширнее будет эрудиция ученого. Между тем теоретики могут обладать весьма слабой, отрывочной памятью и даже вовсе не обладать ею. Фактов, бесполезных для его целей, теоретик может не замечать и забывать их тотчас же после восприятия их. Энциклопедическая эрудиция может совмещаться почти с таким же энциклопедичным невежеством…»[11]

Интерес вызывает непроизвольное внимание, внимание обусловливает память.

Все это показывает, какую громадную роль играет интерес. Вот почему при выборе материала для занятий надо в основу их класть то, что наиболее интересует, к чему больше всего «лежит душа». Для одного это будут общественные явления, для другого — техника, для третьего — искусство и т. д.

Однако выбор за основу той или иной области знаний вовсе не значит, что человек, сосредоточивающий свои знания около одной какой-нибудь области, не будет и не должен заглядывать в другие области. Напротив, вопрос лишь в том, как он к этим другим областям подойдет.

Перед нами, скажем, один учащийся — интересующийся техникой, другой — интересующийся общественными науками. В круг изучения того и другого входит, скажем, электрификация. Но они по-разному подойдут к ней. Техник будет изучать этот вопрос с точки зрения того, какие технические сооружения необходимы для проведения электрификации в РСФСР. Это будет центральным пунктом его занятий. Но, обдумывая сеть необходимых сооружений, он заинтересуется также и тем, какие общественные условия будут наилучшим образом способствовать проведению этой сети сооружений в жизнь. Специальный интерес подводит его к изучению социальных условий. Интересующийся общественными науками подойдет к вопросу об электрификации прежде всего с общественной стороны: электрификация необходима для подведения материальной базы под советский строй, — но, чтобы определить, возможна ли электрификация РСФСР, ему придется познакомиться обстоятельно с тем, что такое электричество, как действуют электрические машины, и пр. Недаром у нас популярную книжку по электрификации, могущую служить прекрасным учебником, написал не инженер, а такой типичный общественник, как И. И. Степанов.

На этом примере мы видим, что интерес определяет не столько содержание приобретаемых знаний, сколько известный подход к ним, определяет ту базу, около которой ориентируются все другие знания.

Всякую новую идею, всякое новое знание надо связывать, «ассимилировать», как говорят психологи, с имеющимся уже у учащегося запасом знаний и идей. Новое должно «зацепляться» за старое, если можно так выразиться.

Ничто не доставляет такого удовольствия, утверждает Джемс, как умение связывать новое со старым, встречать всякое новое явление, дерзко нарушающее установившиеся у нас представления, разоблачать его загадочность и заносить его в старые, давно установленные группы, в область знакомых нам явлений. Стремление ассимилировать новое со старым составляет научную любознательность. Отношение нового к старому, пока не совершилась ассимиляция, выражается в удивлении. Мы не питаем любопытства и не испытываем удивления по отношению к вещам, настолько превышающим доступное нам познание, что мы не имеем представлений, под которые могли бы подвести их, и мерок, при помощи которых могли бы наглядным образом их измерить. Фиджийцы, как рассказывает Дарвин, удивлялись при виде маленьких лодок, большие же корабли не вызывали у них удивления. Только то, что нам хоть отчасти знакомо, возбуждает в нас жажду дальнейшего знания. «Всякий новый отрывок знаний следует связывать с каким-нибудь образовавшимся в уме ребенка интересом, то есть, иначе говоря, каким-нибудь путем связывать этот отрывок с ранее приобретенными сведениями. Отсюда вытекает преимущество, получаемое из сравнивания отдаленного и чуждого непосредственному опыту с близким и знакомым и неизвестного с известным, из связывания сообщаемых сведений с личным опытом ученика»[12].

Предположим, преподаватель хочет дать представление учащемуся о расстоянии Земли от Солнца. «Что бы вы сделали, — спрашивает преподаватель учащегося, — если бы кто-нибудь с Солнца вздумал выстрелить прямо в вас и вы бы заметили это в момент выстрела?» — «Я бы отскочил в сторону», — ответит учащийся. Тогда преподаватель может сказать следующее: «Вам нет надобности отскакивать, вы можете преспокойно лечь спать у себя в комнате и снова встать на другой день, прожить спокойно до совершеннолетия, выучиться торговле, достигнуть моего возраста, — тогда только ядро станет к вам приближаться, и вам нужно будет отскочить. Итак, видите, как велико расстояние от Солнца до Земли»[13].

Связывать вновь приобретаемые знания с имеющимися уже опытом и знаниями, опираться на них — вот правило, которым следует руководствоваться при выборе материала. Дело не в том, чтобы нахвататься как можно больше знаний из всевозможных областей и превратиться в ходячую энциклопедию. Дело в том, чтобы постепенно углублять имеющиеся знания, чтобы ставить вновь приобретаемые знания в связь со старыми, и, таким образом, взяв за основу интерес, укреплять его все вновь и вновь.

Важно не только чтобы были знания, но чтобы они были надлежащим образом организованы. Слово «образование» именно и означает образование вокруг основного ядра имевшихся у человека представлений целой ткани новых представлений, прочно связанных с основным ядром.

Понятное дело, что порядок, которым будет приобретать знания крестьянин, будет иной, чем тот, которым должен приобретать их рабочий. Жизненный опыт, круг знаний у того и у другого различны. Это часто упускается из виду при составлении программ для всякого рода курсов и школ взрослых. В этих программах слишком слаба ориентировка на слушателей. Дело ведь не только в объеме знаний — дело в том, в каком порядке и форме эти знания преподносятся слушателю.