Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6367 ( № 15 2012) Страница 13

Путался он в простынях,

В юбках и знамёнах.

Ветер - пустозвон весны,

И сейчас, проныра,

Он расталкивает сны

В горных точках мира.

22 марта 2012

* * *

Берег моря, промытый

дождиком,

Золотым сверкает песком.

Жизнь с одной стороны

под зонтиком,

А с другой - она босиком.

Хорошо отдыхаю на лоне я.

Безобидны басы небес,

Страшновата  тихая молния

Угрозы жизни не без.

24 марта 2012

* * *

Восходят туристические группы

По лестнице на горные уступы

И попадают в средние века

Здесь ветряные мельницы

и ступы,

И маслобойки здесь наверняка.

И ветер наполняется молвою,

Виски и землю пухом серебря,

Деревьями, кустами и травою

Природа здесь выходит из себя.

25 марта 2012

«И я стихи читаю вслух…»

«И я стихи читаю вслух…»

ЛИТРЕЗЕРВ

Семён ИСАЕВ

Родом из Минска. 23 года. Учится на инженера-строителя. Считает себя уличным поэтом. И действительно - читает стихи на Арбате и в Коктебеле на площади Волошина. Издал и переиздал сборник "Демонстрация силы".

Осы и пчёлы

Сожги осиное гнездо,

Повесь качели на осине -

На них, мой маетный ездок,

Катайся весело отныне.

Да царство пасеки построй -

В нём будет править пчеломатка,

Но мёд - весь твой: пчелиный рой

Не знает, что такое "сладко".

Лети, крылатый геноцид,

Огнём заполоняя щели!

Растите, матери-отцы,

Детей в садах порабощенья!

Но знай, мой бог всех ос и пчёл:

Хотя тебя предупреждали,

И ты давно и всё учёл -

Случайно можешь быть ужален.

Самоубийство есть пустяк

В безжалостном жужжащем свете,

Но может ведь случиться так,

Что жало выйдет жалом смерти.

И вот, ты умер - очень жаль,

А осы живы - это чудо[?]

Молниеносно вдруг сбежал

На дерево пожар - откуда

Упала в улей кара гроз?

Во времена доисторизма,

Чья личность вбила пчёлам в мозг

Понятие трудоголизма?

Гори огнём, случайный мир!

Тебя как будто нам внушили,

Как будто кто-то засорил

Разумные людские шири!

Пускай космическое зло

Непостижимо для поэта,

Но я себя отдам за то,

Чтоб жалить искренне за это.

И я стихи читаю вслух,

Как будто распинаю душу!

И, может быть, злорадный дух

Смертельно будет мной укушен.

Я - бессознательный герой -

Искрю добром из пятой чакры:

Опомнись, насекомый строй,

На твердолобие проклятый!

Спадает с моего чела

Врождённая недоумека -

Как та оса, как та пчела,

Я превращаюсь в человека.

Егор

Кругом мерещатся Егоры,

Но где Егор? - А нет его.

Искать себя ушёл он в горы,

Не убеждая никого

В оправданности путешествий.

И даже не предупредил

Семью, друзей - но был он честен

Перед биением в груди.

Он знал, что не совсем свободен,

Но верил в чистый идеал.

Когда с горы лавина сходит,

Мне кажется: Егор сказал

О чём-то совершенно новом,

О чём-то, что из ряда вон, -

Пусть будет голос звонкий сорван,

Но это будет тот же звон!

Егор придёт, и всем расскажет,

И перед всеми промолчит.

Но всё равно он будет там же,

Где солнца близкие лучи.

Он к нам вернётся очень скоро,

Одной безоблачной порой:

"Привет, Егор!" - но нет Егора,

И только солнце над горой.

Я загибаюсь

Я загибаюсь без стихов.

Расплата за лихачество:

Здесь этих образов с лихвой,

А я забыл всё начисто.

А я шумел: "Поэт! Поэт!" -

Швырялся вдохновением

И - шлёп! - остался тет-а-тет

С убогим самомнением.

Мой дар принадлежит не мне!

Вся собственность - иллюзия.

"Моё!" - сказал и онемел

Лежачим груздем в кузовке.

А в небе - стая тех же слов,

Но связки их прищемлены.

Я загибаюсь без стихов

В молитве о прощении.

Пятикнижие

Пятикнижие

ПРОЗА

Александр Кременецкий. Чука . - М.: Альпина нон-фикшн, 2012. - 477 с. - 1000 экз.

Александр Кременецкий - доктор наук, директор Института минералогии и геохимии. Его книга во многом документальная: это рассказ о трагедии императорского Черноморского флота (дед Кременецкого до и во время революции служил на подводных лодках) и в особенности о российской науке - о том, как попала она в экономическую мышеловку, в зависимость от "учёных-менеджеров". Книгу нелегко читать тем, у кого нет добротного технического образования и хотя бы некоторого знания геологии. Но эти знания не нужны для того, чтобы понять, к примеру, энергичное обоснование учёного, почему России абсолютно необходимо сохранить Южные Курилы. Развал Советского Союза для Кременецкого - это и исчезновение привычного геологического пространства, и утрата важной, исторически спаянной части Родины. В сборник вошли и небольшие художественные рассказы автора, написанные просто и трогательно. Общая тема книги - надежда на лучшее будущее России, которую автор чаще всего называет просто: "Моя страна".

ПОЭЗИЯ

Владимир Уфлянд. Мир человеческий изменчив : Собрание рифмованных текстов и рисунков пером. - СПб.: ООО "Журнал "Звезда", 2011. - 384 с. - 600 экз.

Стихи Уфлянда возвращают в Советский Союз - с бравадой, с личным скромным освобождением, с "оттепелью". Дело даже не в том, что часто его стихи бытоописательны - о минувшем напоминают прежде всего насмешливая лиричность и отсутствие цинизма. Добрый (это важно и редко!) задор молодости соединяется с самоиронией, неожиданность рифмы - с небанальностью мысли. Кроме того, нельзя сказать, что с возрастом Уфлянд стал наблюдательнее и мудрее, - лучшие его вещи были написаны в СССР. Ловко подсмотренные, тонко схваченные, сложенные так, что впору произносить со сцены, они запоминаются, может быть, одной строкой или словом - но даже по этому слову, штриху можно вспомнить и всю картину, и автора. Уфлянд индивидуален, но по-хорошему прост - не вычурен. Сборник "Мир человеческий изменчив" - самое полное собрание стихов поэта, скончавшегося в апреле пять лет назад.

БИОГРАФИИ

Питер Акройд. Эдгар По : Сгоревшая жизнь. - М.: Колибри, Азбука-Аттикус, 2012. - 256 с. - 2000 экз.

Лев Толстой отказывался кратко пояснить, о чём роман "Анна Каренина". Напротив, Эдгар По, когда создал одно из величайших стихотворений на английском языке - "Ворон" (The Raven), написал эссе, где подробно исследовал собственное творение и разъяснил, как достигал тех или иных эффектов. По знал: то, что он пишет, нравится публике. Он мистифицировал её, посмеивался над её вкусами. И хотя биограф Акройд намеревался написать, как По не ценили и загнали в гроб, - он рассказал, скорее, о том, как По бывал невыносим и сам себя загнал в гроб. Книга Акройда вообще пестрит противоречиями, но интересна, постольку-поскольку возвращает нас к истокам формирования понятий "бестселлер" и "автор бестселлера". По стоял у развилки, откуда постепенно пошла в разные стороны интеллектуальная и развлекательная беллетристика. И Кафка, и Конан Дойл считали его своим предшественником. По работал на публику и умел это делать.