Раньше девочки носили платья в горошек - Катя Майорова Страница 13

тела писали женщины и мужчины, вписывающиеся в стандарты конвенциональной красоты. К слову, это и выглядит странно, когда девушка или парень, проводящие каждый день в спортзале, считающие калории и фотографирующие свои ягодицы, пишут о бодипозитиве. Безусловно, они имеют на это право, но кому направлен их месседж? Вряд ли девочке из Челябинска, которой каждый день говорят в школе, что она жирная. А даже если ей, то никакой поддержки и опоры она в этом не увидит, потому что накачанные ягодицы в ленте «Инстаграма» не скажут ей: «Милая, с тобой все в порядке. Ты хороша здесь и сейчас, такая, какая ты есть», а лишний раз напомнят о ее несовершенстве.

В мою жизнь бодипозитив пришел вместе с развитием блога в «Инстаграме». Я видела аккаунты плюс-сайз-моделей, например Эшли Грэм или Искры Лоуренс, и думала: «А так можно было?» И дело не только в полноте, а в нахождении в том теле, которое у тебя есть здесь и сейчас, без отказа от самой жизни.

Если вы думаете, что мои комплексы ограничивались только лишним весом, то глубоко заблуждаетесь. Вот лишь малый список того, из-за чего я комплексовала долгие годы:

• лишний вес (это вы уже знаете);

• большой рост (176 см);

• крупное телосложение (широкие плечи, в целом широкая кость);

• 40-й размер ноги;

• тонкие, не очень густые волосы;

• большие и разного размера груди, с очевидным последствием воздействия гравитации;

• плоская задница (чего нет, того нет);

• крупный след от ветрянки на лбу;

• сухие пятки (вот как увижу девушку летом в босоножках с розовыми детскими пяточками, аж зависть берет);

• сухая кожа рук: постоянно торчащие заусеницы;

• совершенно не тонкие и не деликатные пальцы;

• волосатые руки;

• второй подбородок, который, кстати, был всегда – и в +25 кг, и в –25 кг;

• слишком тонкие щиколотки;

• слишком толстые руки, так что я не могла надеть кофту без рукавов (я вообще почти всегда ношу свободную мешковатую одежду).

И я однозначно еще что-то забыла, прошлась, так сказать, по верхам. Конечно, когда тебе 18 лет и когда тебе 28 лет – изъяны и несовершенства тела воспринимаются по-разному. В совсем юном возрасте тебе кажется, что тонкие волосы и сухие пятки – это трагедия, а большие груди разного размера (еще и немного обвисшие) – просто катастрофа. Кто тебя полюбит? Какой парень захочет есть длинную макаронину с одного конца, чтобы встретиться в середине и поцеловаться с девушкой, у которой волосатые руки и след от ветрянки на лбу? Я уж молчу про секс с той, у которой плоская задница, несимметричные титьки, узкие щиколотки и широкая кость.

С возрастом градус значимости твоих физических данных сильно снижается. Во-первых, ты уже начинаешь задумываться о смерти и понимаешь, что колоссальной разницы нет – тебя положат в гроб с гладкими или шершавыми пятками. Во-вторых, жизнь к этому времени наглядно покажет, что людей мы выбираем по неподвластным логике алгоритмам, да и сексом мы занимаемся с теми, с кем нам приятно им заниматься, а не с теми, у кого симметричные груди и идеально ровный, длинный пенис.

Тогда, в юности, в еще совсем нежном возрасте, мне было невыносимо тяжело и страшно. Больше всего мне хотелось, чтобы кто-нибудь подошел ко мне, взял меня за руку и сказал: «Катя, с тобой все нормально». Уже этих слов было бы достаточно, но к пониманию своих потребностей я приду еще не скоро, год за годом, слой за слоем замачивая себя в тошнотворном растворе под названием «Нелюбовь». Впереди был длинный путь.

В какой-то момент ты просто устаешь быть заложником всех этих комплексов и страхов. Устаешь думать, как выглядит твой живот в профиль, отказываться от вкусной еды, потому что из-за нее ты можешь потолстеть, расстраиваться, что для покупки джинсов тебе надо идти в раздел Asos Curve (и все-таки радоваться, когда видишь там моделей с таким же телом, как и у тебя), носить закрытую одежду летом, потому что стыдишься своего тела. Если кто-то считает, что эти отказы «локальны», то он глубоко заблуждается. Все это – отказ от самой жизни: от вкусной еды, от удобной одежды, от классных занятий, от отношений, от физических удовольствий. «Почему бы тогда просто не похудеть? И не разрешить себе все эти удовольствия?» – возможно, спросит кто-то из вас. Ответ на этот вопрос будет состоять из двух частей.

Часть первая. Я убеждена, что бесполезно жить с установкой «Сначала похудею, потом буду носить открытые платья», еще она звучит как «Сначала похудею, потом буду жить». Вопрос ведь не в том, что человек полный, а в том, что между своей счастливой жизнью и собой он почему-то ставит полноту. Окей, если ты считаешь нужным и возможным для себя похудение, то пожалуйста, но зачем прям вот здесь и сейчас лишать себя каких-то радостей жизни?

Часть вторая. Говоря про полноту, я имею в виду не те случаи, когда вы нормального телосложения, но просто набрали пару килограммов на карантине. Я говорю о войне длиною в жизнь, которая началась, скорее всего, еще в детстве и принесла такую сильную боль, что в какие-то моменты просто не хотелось жить. Для такого человека любые ограничения в питании, физическая нагрузка с целью похудеть, подсчет калорий, даже мысли о походе в спортзал приносят много тревоги, дискомфорта, страданий. Не потому, что он ленится и просто не хочет взять себя в руки, а потому, что это настоящая травма, которая проросла так глубоко, что малейшее упоминание о похудении заставляет очень сильно страдать.

Бодипозитив стал для меня разрешением на жизнь. Мне очень грустно, что многие видят в этом движении «пропаганду лени, ожирения и нездорового образа жизни», хотя, как правило, это люди, которые никогда не были по-настоящему травмированы несоответствием своего тела стандартам красоты.

Я была подписана в «Инстаграме» на одну блогерку, у которой спортивная семья: они вместе ходят то в бассейн, то на кроссфит, то на пробежку, дети, конечно же, тоже спортсмены (выбора у них особого нет). Иногда я испытываю сильную зависть, потому что тоже хочу заниматься спортом, но не могу. Стоит мне прийти в спортзал, как у меня начинается истерика, и я редко продвигаюсь дальше раздевалки. Все места, куда люди приходят улучшать свои тела и укреплять здоровье, для меня являются суперконцентратом боли. Каждый миллиметр там напоминает о ней, о моем несовершенстве, все словно смеются надо мной, тычут пальцем и говорят: «Ты никогда не будешь такой же, как мы. Ты толстая, уродливая, и тебе уже ничто не поможет. Уходи отсюда». И