Сергей Кремлёв - Берия. Лучший менеджер XX века. Страница 139

В итоге 5 марта 1949 года Политбюро приняло постановление об утверждении постановления Совмина СССР «О Госплане СССР». Главным кадровым моментом было освобождение Вознесенского от обязанностей председателя Госплана и назначение на его место Сабурова.

7 марта Политбюро «удовлетворило просьбу» Вознесенского «о предоставлении ему месячного отпуска для лечения в Барвихе». Но «отпуск» затянулся… 4 июля секретарь ЦК Суслов треть докладной об ошибках редакции журнала «Большевик» (главный теоретический орган ЦК) посвящает критике хвалебных рецензий на книгу Вознесенского «Военная экономика СССР в период Великой Отечественной войны», а 17 августа Вознесенский обращается к Сталину «с великой просьбой» — «дать… работу, какую найдете возможной»… «Очень тяжело быть в стороне от работы партии и товарищей», — сетовал экс-зампред Совмина.

Однако 22 августа 1949 года уполномоченный ЦК по кадрам в Госплане СССР Е.Е. Андреев направляет записку секретарю ЦК Пономаренко. И вот тут хронология заканчивается, и начинается почти почти фантастический, но документально засвидетельствованный криминал. Андреев докладывал:

«В Госплане СССР концентрируется большое количество документов, содержащих секретные и совершенно секретные сведения государственного значения, однако сохранность документов обеспечивается неудовлетворительно…

Отсутствие надлежащего порядка в обращении с документами привело к тому, что в Госплане СССР в 1944 году пропало 55 секретных и совершенно секретных документов, в 1945 г. — 76, в 1946 г. — 61, в 1947 г. — 23 и в 1948 г. — 21, а всего за 5 лет недосчитывается 236 секретных и совершенно секретных документов…» и т. д. — на семи листах машинописного текста.

Я приведу наименование лишь некоторых из упомянутых Андреевым и «утерянных» подчиненными Вознесенского документов:

Государственный план восстановления и развития народного хозяйства на 1945 год, на 209 листах;

о покупке в США за наличный расчет оборудования, недопоставленного американцами, на 15 листах;

об организации производства радиолокационных станций, на 6 листах;

справка о потребности в донецком, кузнецком и челябинском углях по отдельным маркам и сортам на 1947 год по Минавиапрому, на 1 листе;

справка о запасах топочного мазута в государственном резерве, на 1 листе и т. д.

И куда эти «утерянные» документы ушли, никто в Госплане сказать не мог. Факт, повторяю, удивительнейший, для любого, не понаслышке знающего, что такое работа «с секретами», неправдоподобный, но…

Но — факт!

И данные эти абсолютно достоверны, ибо взяты из сборника документов «Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953», изданного издательством «РОССПЭН»

тиражом в полторы тысячи экземпляров в 2002 году в основанной Franko Venturi серии «Документы советской истории» (председатель Научной серии Michael Confino, ответственные редакторы Andrea Graziosi и О.В. Хлевнюк). Не будет же столь представительный коллектив антисоветчиков фальсифицировать документы советской истории в целях подтверждения обвинений против «жертв» Сталина, не так ли?

Многословные оправдания Вознесенского, направленные им Сталину 1 сентября 1949 года, производят жалкое впечатление и отнюдь не рисуют нам фигуру выдающегося государственного деятеля.

Возвращаясь же к хронологии, сообщу, что 11 сентября 1949 года Политбюро утвердило предложения Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б) по вопросу «О многочисленных фактах пропажи секретных документов в Госплане СССР».

КПК рекомендовала:

«1. За нарушение советских законов об охране государственной тайны и создание в аппарате Госплана СССР разлагающей обстановки попустительства виновникам утери секретных документов Вознесенского Н.А. исключить из состава членов ЦК ВКП(б).

2. В соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9.VI.1947 г. и ввиду особой серьезности нарушений закона в Госплане СССР, предать суду Вознесенского, как основного виновника этих нарушений, а также…»

и далее перечислялись фамилии ряда высокопоставленных «госплановцев» Панова, Купцова, Орешкина и Белоуса…

Вот за что был арестован в октябре 1949 года Вознесенский и его бывшие сотрудники, а уж расстрелян в октябре

1950 года он был, как я понимаю, далеко не только за это. За год следствия можно было выяснить и много чего еще…

Сомневающимся в моем последнем предположении могу порекомендовать прочесть в упомянутом выше сборнике РОССПЭНа подробную записку уполномоченного ЦК по кадрам в Госплане СССР Е.Е. Андреева о проверке и замене кадров в Госплане СССР (стр. 301–305). Это не только честный, но и умный документ, вышедший из-под пера безусловно компетентного работника. И картина положения в Госплане образца Вознесенского там дана не просто невеселая в деловом отношении, но и политически весьма сомнительная.

Теперь же я подведу некоторые итоги, высказав — как «информацию к размышлению» — версию событий 1945–1950 годов, для полного исследования которых надо предпринимать отдельные усилия.

Александр Сергеевич Щербаков был русским человеком и, несмотря на «аппаратное» происхождение и аппаратное положение, не был аппаратчиком. Он обладал прекрасной памятью, но в то же время умел анализировать и затем принимать решения, чем и был опасен партократии. В 1925–1930 годах Щербаков работал под руководством Жданова в Нижегородском обкоме, потом одно время — вторым секретарем Ленинградского обкома. Его привыкли считать «молодым» кадром, но это ошибочное впечатление — его просто убили молодым, а так он был всего на два года моложе Берии.

Жданов был женат на сестре Щербакова, так что они были люди свои во всех отношениях. Различные «исследователи» пишут о противостоянии А. Щербакова и А. Жданова, но это выглядит передержкой, призванной сыграть роль дымовой завесы. Мне же дело представляется так…

Александра Щербакова — как наиболее последовательного представителя партии Сталина в сфере идеологии и культуры — некие набирающие силу темные силы убрали в 1945 году. Андрей Жданов мешал тем же силам и был убран ими же в 1948 году.

В перспективе перерождающаяся элита делала ставку на тандем Кузнецов—Вознесенский, однако о возне вокруг этого плана стало известно Абакумову и через него Сталину, результатом чего и явилось «Ленинградское дело».

Когда расчет на Кузнецова и Вознесенского оказался бит, начались поиски нового варианта. Собственно, рассчитывать можно было на узкий круг: Маленков, Молотов, Каганович, Микоян, Булганин, Хрущев (с декабря 1949 года секретарь ЦК и первый секретарь Московского горкома)…

Всех их можно было в той или иной мере, тем или иным образом использовать «втемную».

Берия исключался сразу — это был быстрый и острый ум, и он бы цели «доброхотов» рассмотрел сразу, со всеми вытекающими отсюда для них последствиями. Каганович был человеком эмоциональным и достаточно открытым, он на роль главной фигуры интриги не подходил, как и Молотов. К тому же оба они были вполне преданы делу Советской власти и поэтому склонности к темным интригам не имели.

Микоян был так осторожен, что на него можно было рассчитывать лишь как на подпорку победителю. Фигура Булганина прельстить тоже никого не могла. Оставались Маленков и Хрущев. Первый был неглуп, не без амбиций, но — инертен. Второй был недалек, но хитер и подл.

Вот на Хрущеве, я думаю, все и сошлось. Он был удобной фигурой для манипуляций как внутрисоюзной, так и мировой «закулисы». Он подходил как для всех тех, кто к началу 50-х годов образовывал «партию» партократов, так и для внешних врагов России, уже внедривших в аппарат и в столичную элиту точечных (пока) агентов влияния. На него и решено было сделать ставку — в перспективе! Причем в перспективе — после так или иначе произошедшей смерти Сталина — надо было быстро убрать и Берию, потому что он после устранения Сталина оказывался главным личностным гарантом дальнейшего развития и укрепления СССР.

То есть уже году в 1950-м объективно наметилось будущее противостояние Хрущева и Берии. Но даже в 1951, в 1952, 1953 и последующих годах Хрущев, как я это себе представляю, о таком выборе «закулис» не догадывался. Я думаю, он и в гроб сошел, не поняв, что им протаранили судьбу его Родины.

К ТЕМЕ интриг я вернусь еще, а сейчас напомню читателю, что, кроме темных интриг, в стране тогда развивались и созидательные процессы, росли новые поколения. И при

верной линии в жизни общества у этого поколения послевоенных энтузиастов были прекрасные перспективы!

Много, много приложено усилий, "чтобы представить социализм Сталина как принципиально казарменный, как Систему, которая держалась якобы Террором и Страхом. А ведь жесткость определялась обстановкой. И главным идеологом и практиком демократизации был в стране всегда именно Сталин.