Марк Курлански - 1968. Год, который встряхнул мир. Страница 14

* * *

Две инновации в телевизионном мире полностью изменили новостные передачи — видеозапись и прямое спутниковое вещание. Эти технологии были разработаны в 60-е годы, и хотя ни та ни другая не использовались в полную силу до 70-х, к 1968-му они уже вызвали изменения в самом мышлении создателей новостных программ. Видеопленка недорога, ее можно использовать повторно, и она не требует проявки перед использованием в эфире. В 1968 году большинство новостей по-прежнему снималось на 16-миллиметровую черно-белую пленку, причем камеры, как правило, устанавливались на треногах, хотя существовали и ручные камеры. Поскольку черно-белая пленка была дорогой и ее обработка требовала времени, снимать на нее все подряд было нельзя. Телерепортеры должны были приготовиться и ждать сигнала корреспондента. Когда он считал, что сцена становится интересной — иногда оператор принимал решение самостоятельно, — то давал сигнал, оператор нажимал кнопку и начинал снимать. «Можно снимать в течение десяти минут, чтобы в итоге получить лишь одну минуту, — говорил Шорр, — но два часа подряд снимать нельзя».

Другое, что стало очевидно Шорру, — «проблема децибелов. Как только кто-то повышает голос и произносит: «Но как вы можете сидеть тут и говорить то-то и то-то?», — мне следует нажать кнопку, поскольку телевидение любит драматизм, конфликт. А все, что связано с конфликтом, могло иметь шанс появиться на телеэкране — в шедшей тем вечером программе Кронкайта, в подготовке которой все мы принимали участие».

Присутствие камер начало оказывать примечательное воздействие на общественность во время дебатов. Шорр, которому доводилось вести сообщения из сената, вспоминал: «Они часто повышали голос безо всякой на то причины — зная наверняка, что этим привлекут к себе наше внимание». Однако не только политики-парламентарии позволяли себе резкие высказывания для того, чтобы телевизионщики «нажали кнопку». Как это «работает», поняли Эбби Хоффман и Стоукли Кармайкл. Понял это и Мартин Лютер Кинг. В 1968 году, через десять лет после начала работы с телевидением, Кинг понял, что проиграл это соревнование. Он пожаловался Шорру, что телевидение провоцировало чернокожих лидеров на произнесение жестких пламенных речей и вовсе не было заинтересовано в его принципе ненасилия. «Когда негров побуждают к насилию, не задумываетесь ли вы, что помогаете совершать его и несете за это ответственность?» — задал Кинг вопрос Шорру.

«Продолжал ли я искать несущую в себе угрозу информацию, «сильные укусы», дабы иметь возможность выступить в вечерних «Новостях»? — спросил Шорр сам себя в минуту раздумий. — Боюсь, что да».

Другим изобретением, которое привело к изменению телевидения, стала прямая передача с использованием спутников. Первой такой передачей стала трансляция 18 декабря 1958 года магнитофонной записи голоса президента Дуайта Эйзенхауэра, произносившего рождественские поздравления. Первые спутники, такие как «Эли бед» («Ранняя пташка»), не были геостационарными (то есть их положение относительно Земли не оставалось постоянным), и по этой причине могли принимать сигналы из той или иной точки Земли только по нескольку часов в день. Спутниковая передача важнейших сюжетов требовала счастливого совпадения столь многих условий, что первые несколько лет подобное удавалось очень редко. В те дни сюжеты из Европы обычно сообщались в Штатах только на следующий день, поскольку надо было успеть переправить пленку на самолете в США. Первый сюжет из Европы, попавший в американский эфир в тот же день, был передан не по спутниковой связи. В 1961 году, когда началось сооружение Берлинской стены, строители приступили к работе так рано, что с учетом опережения по времени, которое давала разница в часовых поясах, Си-ди-эс смогло переслать пленку в Нью-Йорк вечерним «Новостям». Президент Кеннеди сожалел, что для сообщения о произошедшем по телевидению потребовалось полдня и у него не осталось времени сформулировать свой ответ.

Фред Френдли, глава отдела новостей Си-ди-эс, понимал, что связь со спутниками, способными немедленно передавать информацию, со временем станет доступна практически из любой точки планеты в любое время суток. Он также понимал, что эта инновация, хотя и труднодоступная, в один прекрасный день изменит, так сказать, природу не только теленовостей, но и новостей как таковых. В 1965 году он пожелал, чтобы для показа в программе вечерних новостей Кронкайта (ее показывали в семь часов вечера по нью-йоркскому времени) из какой-либо точки земного шара была проведена прямая передача с помощью спутника. Выбирая, из какого места на планете «Эли бед» может получить информацию в семь часов по нью-йоркскому времени, он остановился на Берлине, дававшем материал для новостей уже несколько лет. Шорр находил -ся возле Берлинской стены — она всегда могла послужить «наглядной иллюстрацией» — и это было «вживую»! Уверения Шорра, что в середине ночи возле Берлинской стены ничего не может произойти, не возымели действия. Он не понимал, в чем суть дела, а дело было в том, что все было «вживе».

«Итак, я действительно стоял там, — рассказывал Шорр. — Вот стена; за ней — Восточная Германия, и больше ничего. А потом, так как мы использовали осветительные приборы, послышался лай собак. Собаки начали лаять, и я произнес: «Вы слышите, как время от времени собаки начинают лаять, преследуя неких несчастных жителей Восточной Германии, которые пытаются бежать. Не знаю, может быть, это происходит прямо сейчас». Сколько чепухи! Но все было «вживую».

Си-би-эс даже вела переговоры с судом в Германии, разбиравшим дело нацистских преступников, чтобы тот провел заседание после полуночи: тогда его можно было бы показать «вживую» (вместо того чтобы записать обычное дневное заседание на пленку и дать ее в эфир вечером). Эпоха «живых» геленовостей началась.

Согласно заявлению официального представителя американской армии, вторая неделя 1968 года — именно тогда прозвучало послание президента о положении в стране — была отмечена своеобразным рекордом: количество вражеских солдат, убитых в течение одной недели, оказалось максимальным за все время ведения войны и составило 2968 человек. До этого подобный «рекорд» был поставлен, когда 25 марта 1967 года оказалось, что за истекшую неделю было убито «всего» 2783 вражеских солдата. В конце недели произошло и другое событие: в Сан-Франциско государственный секретарь Дин Раск отстаивал свой внешнеполитический курс перед полуторатысячной аудиторией; затем состоялся торжественный обед, а тем временем полиция снаружи разгоняла дубинками антивоенную демонстрацию, в которой участвовало около четырехсот человек. Еше трое американских военнослужащих в пятницу, 12 января, попросили у Швеции политического убежища. В предыдущий вторник четверо моряков дезертировали с авианосца «Интер-пид» и получили вид на жительство в Швеции.

Расовые проблемы также обострились. Изменение настроения, уже получившее название «противостояние белых», отчасти стало реакцией на рост преступности, а также на то, что молодежь и ее кумиры, звезды контркультуры, открыто употребляли запрещенные препараты. Однако прежде всего оно было связано с реакцией на волнения среди чернокожего населения в городах севера США. В порыве откровенности (типичном и одновременно эпатирующем) Норман Мейлер в книге

1968 года «Майами и осада Чикаго» — это была одна из трех его книг, опубликованных в том году, — описывает пресс-конференцию Ральфа Эбернати, на которую лидеры борьбы за гражданские права опоздали на сорок минут. «Репортер задумался о собственных эмоциях, поскольку до сего момента не осознавал их отчетливо. — Лишь немногим уступая в скромности Шарлю де Голлю, Мейлер писал о себе не «я», а «он». — Ощущение было простое и очень неприятное для него самого: его утомили негры и их права». Но затем последовало более важное признание: «Если он ощутил это лишь как намек, то какая волна гнева может прокатиться по всей Америке?»

Изначально, как правильно ощущали большинство южан, движение за гражданские права удачно сочеталось с тем предубеждением, которое остальная часть страны испытывала по отношению к Югу. Движение воспринималось как героическое до тех пор, пока речь шла о южных штатах и пока критика касалась лишь дремучих неандертальцев с именами вроде Булл Коннор. Но в 1965 году Мартин Лютер Кинг поднял вопрос об

«обеспечении жильем» чернокожих в городах северных штатов. Теперь большинство белого населения Америки стало относиться к движению несколько иначе, чем прежде: негры уже не просто хотят ходить в школу и ездить в автобусах где-то в Алабаме, они хотят стать соседями белых.

Кинг и другие лидеры также стали все более активно выступать против вьетнамской войны. Надо сказать, ^то к 1967 году, когда Кинг начал открыто критиковать войну во Вьетнаме, он оказался последним из числа борцов за права человека, кто сделал это. Антивоенные настроения среди большинства участников «Конгресса за расовое равноправие» («Congress of Racial Equality, CORE») и Эс-эн-си-си дали о себе знать в 1965 и 1966 годах. Многие советники Кинга в «Конференции руководства христианских общин Юга» довольно вяло критиковали правительство во время войны. В 1967 году МОУБ и его лидер Дэвид Деллинджер, который препятствовал вербовке новобранцев во время Второй мировой войны, предприняли решительную попытку вовлечь Кинга в антивоенное движение. Среди советников Деллинджера были такие, кто говорил, что антивоенное движение оказалось слишком связано с черными лидерами, а это может оттолкнуть от него потенциальных сторонников. Многие белые воспринимали участие негритянских лидеров выходом за законные рамки, которых должен держаться руководитель движения за права человека. В глазах белых не имел значения тот факт, что всего лишь 11% населения было чернокожим, в то время как среди американских военнослужащих во Вьетнаме негры составляли 23%. Чер-ные-де теперь пытались диктовать, какую внешнюю политику проводить Америке. Чемпион по боксу в тяжелом весе Мухаммед Али, возможно, единственный из чернокожих, который появлялся на телеэкранах чаще, чем Кинг, отказался участвовать в войне, заявив: «У меня нет конфликтов с Вьетконгом». Его признали виновным в уклонении от призыва, и неделю спустя после того, как Джонсон произнес речь о положении в стране, его апелляция была отклонена.