Андрей Буровский - Еврейские погромы. Скорбь по двойным стандартам Страница 14

Современники упоминали о некоем «царе Лукуве»… Так звали иудеи своего вождя. Видимо, иудеи хотели восстановить храм, возродить иудейское царство… А может быть, «царя Лукуву» они считали и мессией — тем, кто станет Спасителем и одновременно царем Иудейским.

Церковный историк V века Евсевий писал: «Самодержец [т. е. император] послал на них Маркиона Турбона с пехотой и кораблями, а также еще и с конницею. И сей Турбон вел долгую войну, многократно вступал в сражения и истребил тысячи тысяч иудеев, не только тех, кои из Кирены, но тех, кои из Египта пришли на помощь своему царю Лукуве»{60}.

Любопытно… Иудеи напали на греков и «туземцев» разных племен, стремясь стать владыками мира… Через установление иудейского царства во главе с царем Иудейским Лукувой…

Погром 38 года был полной неожиданностью для иудеев. Погрому предшествовали массовые обыски (по доносу греков), но власти оружия не нашли{61}. Евреи были уверены, что римская власть должна их защитить.

Иначе сложилась ситуация 68 года. После избиения греками нескольких иудеев возбужденные толпы иудеев атаковали здание, где укрылись убийцы. Только вмешательство римских легионов под командованием этнического иудея Александра смогло их остановить.

А в 115–117 годах иудеи ПЕРВЫМИ нападают на остальное население. Они прекрасно вооружены, и победить их оказалось совсем не просто. Идет явная эскалация конфликта, растет напряжение — и готовность воевать друг с другом.

Глава 3. Иудеи и римляне

Я начну с краткого описания события, которое обычно называют Иудейской войной. Предлогом восстания 66 года стали злоупотребления прокуратора провинции Флора, который однажды потребовал ни много ни мало 17 талантов золота из фонда храма. Впрочем, гораздо больший протест вызвала идиотская выходка Флора, который на Пейсах оделся еврейским первосвященником. Самому Флору этот маскарад мог казаться забавной шуткой, но иудеи думали иначе: с их точки зрения, Флор нанес им тяжелое оскорбление. Еще менее смешным для иудеев казалось, что подстрекаемые Флором язычники стали оскорблять их и насмехаться над ними во время молитв и религиозных ритуалов.

В XV веке так объясняли причины и предлог Великой войны 1409–1434 годов (предлогом стало требование Тевтонского ордена вести переговоры не на латыни, а на немецком). «Шел по дороге слепец, споткнулся о камень… Он упал потому, что слеп, но ведь и потому, что там был камень…» Так что Флор был только так, лишь камушек на дороге. Война же разразилась по совершенно другим причинам.

Так что дело не только и не столько в учиненных Флором безобразиях. Это был именно что предлог, потому что в Иудее уже образовалась религиозная партия зелотов, то есть ревнителей; эта партия не допускала возможности жить под римлянами и только искала предлог к восстанию. Не было бы именно этого — непременно нашелся бы другой, чуть попозже.

От зелотов отделилась самая крайняя их секта — сикарии. Сикарии от латинского sicarii, то есть «кинжальщики» сжигали долговые документы, освобождали рабов и подстрекали их убегать к ним… В общем, это было восстание простонародья, враждебное даже средним законопослушным слоям. Любопытно, что в числе вождей сикариев был Менахем, сын вождя зелотов Иуды Галилеянина.

Далеко не все евреи так уж жаждали вести с римлянами войну, тем более войну на уничтожение. Синедрион иудейских первосвященников был в ужасе от поведения зелотов и считал даже римское господство меньшим злом. Фактически восстание зелотов было национально-освободительным движением и социальной революцией одновременно. Иудея оказалась в состоянии гражданской войны, и до того, как напасть на римлян, зелоты несколько дней воевали с со сторонниками Синедриона, а потом устроили жуткую резню в городе.

Это мы все о погромах: шла война, а на ее фоне иудеи громили иудеев.

В мае 66 года зелоты напали на римлян под Иерусалимом. Легионы осторожно отступили, а зелоты пришли в восторг от собственной победы. В ноябре 66 года наместник Сирии Цестий Галл пошел на Иерусалим, не смог взять города и отступил. Иудеи (в том числе устами Иосифа Флавия) рассказывали, что истребили чуть ли не все войско Цестия Галла. У римлян нет таких сведений; они почему-то считали, что Цестий Галл увел свои легионы, и правильно сделал — незачем губить солдат, если иудеи сами режут друг друга.

Первая карательная экспедиция римлян потерпела полное поражение — но не потому, что иудеи были сильнее, а потому, что римляне недооценили масштабов восстания. Они думали, что имеют дело с кучкой фанатиков, а оказалось — с массовым народным восстанием.

Размещенные в Сирии части не могли справиться с зелотами, и тогда римляне двинули настоящую армию — порядка 60 тысяч человек — во главе с Веспасианом Флавием.

Как во время любой колониальной войны, операции римлян против иудеев больше всего напоминали драку взрослого с ребенком. Опытные солдаты, прошедшие школу войны в Галлии и Германии, дрались упорно и умело. Закованные в железо, вооруженные и обученные самым совершенным для того времени способом, римляне воевали с иудеями так же, как испанцы — с голыми индейцами в уборах из перьев, а немецкие рыцари — с западными славянами, надевавшими на голову черепа соплеменных зубров вместо шлемов и стрелявшими стрелами с костяными наконечниками.

Иудеи бросались в бой с отчаянием людей, защищающих свою землю, помноженную на ярость религиозных фанатиков. Увы им! Римляне не испарялись в воздухе от самых горячих молитв, а Й’ахве не очень спешил лично явиться на выручку своим верным сынам. Не прогремела колесница с упряжкой крылатых огненных коней пророка Илии, центурионы Веспасиана Флавия не превращались в соляные столпы.

Вырубая иудеев короткими мечами-гладиусами, выдавливая их с поля боя железным строем легионов, римляне неизменно обращали в бегство противника, даже сильно превосходящего их числом, — как позже британцы индусов. Оставляя за собой поля, дымящиеся от крови жертв, римляне несли очень небольшие потери; за семь лет войны легионы в Иудее потребовали только одно пополнение. Такие пополнения требовались по традиции, если в легионах недоставало 10 % солдат.

Рассказы мистера Даймонта и многих других иудеев о чудовищных потерях, которые нес Рим, конечно же, очень увлекательны, но, боюсь, абсолютно недостоверны. Мало ли что мистеру Даймонту так хочется.

Иудеи были несравненно менее культурны, чем римляне; шла война античной культуры с Древним Востоком. Армии, способной потягаться с римской, у иудеев не было (и ни у кого тогда не было). Война зелотов и сикариев была жестокой мужицкой войной, в которой солдаты-партизаны бросаются на копья, чтобы другие могли добраться до врага, пока его копье занято трупом; войной, в которой умирающие пытаются в свои последние минуты вцепиться в закованную в металл ногу легионера зубами, а захваченного в плен врага разрывают на части, откусывая ему уши и вытыкая пальцами глаза. Все это очень не эстетично, не благородно и вызывает скорее спазму тошноты, чем величавое чувство шагов истории. Это вам не Милорадович, кричащий под Смоленском в августе 1812-го: «Виват, французы! Нет, ну как наступают, шельмы, а?! Виват, французы!» Это вам не спокойное мужество адмирала Нельсона: «Англия надеется, что каждый до конца выполнит свой долг».

В Иудейской войне, по крайней мере, со стороны иудеев, нет уважения к неприятелю, этого спокойного мужества солдат-граждан (как у солдат Рима и много позже — Британии Нельсона), нет благородства солдат-аристократов (как у французского и русского). Есть утробная ненависть к врагу и такая же утробная жестокость и к врагу, и к самим себе. Но ведь именно так воевали казаки на Украине, сипаи в Индии, испанцы в 1806 году, при нашествии Наполеона.

После того как Веспасиан стал императором, в 69 году во главе армии стал его сын, Тит Флавий. Тит впервые в истории применил то, что можно назвать «тактикой выжженной земли»: в мятежных областях он сжигал посевы, вырубал оливковые рощи и фруктовые сады. Ни Й’ахве, ни пророки почему-то не явились, чтобы кормить свой народ (наверное, чем-то были очень заняты, а может, хотели в очередной раз «испытать» иудеев). Тит Флавий осадил Иерусалим и здесь тоже вырубил все леса вокруг города. «Земля обнажилась, как целина», — красиво сказал Иосиф Флавий{62}. Впрочем, уникальные бальзамовые деревья вырвали с корнем сами иудеи: после пяти месяцев осады, в августе 70 года, Тит Флавий взял мятежный город штурмом, разрушил его и сжег Иерусалимский храм. Иудеи не хотели, чтобы деревья достались врагу.

Со взятием Иерусалима большая война кончилась. В руках восставших оставалось еще несколько крепостей в Иудейской пустыне, в Риме уже прошла церемония триумфа Веспасиана и Тита. Рим считал, что война окончена, он только давил последние гнезда бунтовщиков. Иудея думала иначе? Во-первых, не вся Иудея. Во-вторых, ее проблемы.