Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6450 ( № 7 2014) Страница 14

Андрей Родионов. Звериный стиль. – М.: Новое литературное обозрение, 2013. – 112 с. – 1000 экз.

В новую книгу Андрея Родионова вошли стихи последних лет. В аннотации говорится: "Два года в Перми серьёзно изменили поэта: перед нами тексты, которых вы не ожидали увидеть". На самом деле это не более чем рекламный трюк. Родионов остался таким же, каким и был. Разве что расширил свою поэтическую географию:

В зоопарке, в бронированном загоне,

Содержали, словно динозавра,

пермского слона по кличке Джонни.

Джонни умер, что же будет завтра?

Это уже восьмая книга Родионова, которая, впрочем, мало чем отличается от предыдущих. Разве что наличием в ней пьесы в стихах «Нурофеновая эскадрилья». Что же касается стиля, стихотворной техники – то они у Родионова остаются неизменными много лет. Автор словно законсервировался, о творческом росте говорить не приходится, но иначе и быть не могло. От недостатка поклонников он не страдает, поэтому и не видит смысла что-то менять. Книжки издают, на мероприятия зовут, что ещё нужно поэту, чтобы встретить старость?

ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПАМЯТНИКИ

Воинские повести Древней Руси. – СПб.: Наука, 2013. – 360 с. – (Серия: Литературные памятники). – 1000 экз.

В сборник вошли лучшие произведения древнерусской литературы, посвящённые героической борьбе русского народа против иноземных захватчиков. Здесь и «Походы Святослава», и «Слово о полку Игореве», и летописные повести о монголо-татарском нашествии, и «Повесть о житии Александра Невского», и «Сказание Авраамия Палицына»,  и многие другие памятники воинской славы. Из длинной цепи национально-самобытных произведений русской литературы выбраны лучшие, сочетающие мастерство изображения батальных картин с пониманием общественно-политического смысла описываемых событий. «Повесть о разорении Рязани Батыем в 1237 г.», произвольно сведённая И.И. Срезневским из разных списков, была издана в 1867 г. и перепечатывалась затем в разных хрестоматиях. Текст «Слова о Куликовской битве...» реконструирован В.П. Адриановой-Перетц. Эти повести подверглись новому археографическому изучению и реконструкции по рукописным источникам.

ЖЗЛ

Павел Куприяновский, Наталья Молчанова. Бальмонт. – М.: Молодая гвардия, 2014. – 347 с. – 5000 экз.

«Поэт открыт душою миру, а мир наш - солнечный, в нём вечно свершается праздник труда и творчества[?]» Прославившая К. Бальмонта книга «Будем как Солнце» призывала к жизни радостной, светлой, яркой, дерзкой. И его жизнь была такой: слава, бурные влюблённости, путешествия в экзотические страны, несколько вынужденных эмиграций и, наконец, последняя, превратившая «солнечного гения» в пасынка русской литературы едва ли не на полвека. Мало кто из поэтов испытал при жизни такую феерическую славу, как Константин Бальмонт (1867–1942), по ревнивому замечанию В. Брюсова, «десятилетие нераздельно царивший в русской поэзии». И вместе с тем беспримерная работоспособность Бальмонта – поэтическая, прозаическая, переводческая – поражает воображение. П.В. Куприяновский и Н.А. Молчанова, исследователи творчества поэта, представляют на суд читателя первый опыт полного жизнеописания Бальмонта, «поэта с утренней душой».

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Гюс Кёйер. Книга всех вещей. – М.: Самокат, 2014. – 136 с. – 3000 экз.

Маленький Томас живёт в послевоенных Нидерландах, где люди стыдятся былого сотрудничества с нацистами, остерегаются коммунистов и совершенно разучились легко и весело проводить время. «Воскресенье – единственный день, который надо толкать перед собой, как тачку, – записывает мальчик в дневнике. – Остальные дни сами катятся вниз с моста». Отец Томаса – суровый, угрюмый человек, с замашками тирана. Он может ударить свою жену и запретить сыну видеться с соседкой-коммунисткой, которая так добра к Томасу. Но мальчик не принимает на веру предостережения отца и больше всего на свете хочет, чтобы тот никогда больше не поднимал руку на мать. А ещё он учится молиться и слушает чтение Библии у семейного очага. Вот только пассивное запоминание не для него. Томас хочет сам понять, почему вокруг несправедливость и зло. «Книга всех вещей» – это не только Биб­лия, но и дневник, который ведёт Томас, записывая туда свои сомнения, мысли и надежды.

Никита Мндоянц: «Не могу не писать музыку»

"ЛГ"-досье

Никита Мндоянц (1989 г.р.) - пианист, композитор. Один из героев немецкого документального фильма «Русские вундеркинды» (2000 г.) Выпускник Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского. Ученик Александра Чайковского и Николая Петрова. Победитель VII Международного конкурса пианистов им. И.Я. Падеревского. Лауреат XIV Международного конкурса пианистов им. Вана Клиберна.

– С чего началось увлечение музыкой?

– Я родился в семье музыкантов. Отец – профессор консерватории. Мама – пианистка. Дедушка – трубач. Так что с детства меня окружала классическая музыка. То, что я стану именно пианистом, было предопределено моими родителями. В том числе из-за практической стороны – не надо было приобретать новый инструмент. Честно говоря, помню, что я очень хотел играть на скрипке...

Первое наиболее яркое музыкальное воспоминание у меня связано с другом отца – пианистом Валерием Афанасьевым. В четыре года я побывал на его концерте. Он играл «Макрокосмос» современного американского композитора Джорджа Крама. Это сочинение написано очень радикальным, необычным языком; кроме того, позволяет использовать элементы музыкального театра. Афанасьев играл эпатажно, использовал нетрадиционные приёмы игры на инструменте. Валерий Павлович и на пол падал, и звуки издавал странные... В общем, звуковой эффект был, скажем так, необычным. Даже на взрослого подготовленного слушателя это производило сильное впечатление. Можно представить, какие впечатления остались у меня, четырёхлетного ребёнка. На этом история не закончилась. Папа привёз из Японии видеокамеру. Мой старший брат Миша не удержался и, несмотря на строгий запрет, камеру эту достал, начал с ней играть. Он посадил меня за отцовское фортепьяно, начал снимать и при этом попросил не сидеть без дела, а что-то на камеру изобразить. Я, оставаясь под впечатлением от недавнего исполнения Афанасьева, не придумал ничего лучше, чем «повторить» его концерт – стал что-то выкрикивать, дёргаться, колошматить по инструменту, кривляться, разваливаться по клавиатуре... Да, так начиналась моя карьера пианиста...

После этого случая отец как-то летом на даче поручил моей бабушке (одной из первых учениц Мстислава Ростроповича) обучить меня нотной грамоте. Заодно – вообще проверить мою музыкальность. Мне тогда было пять лет. Как рассказывают, я не очень-то обрадовался происходящему. Лето, дача, а тут нужно заниматься чем-то новым, пока что непонятным. Особого интереса я не проявил, был неусидчив. Отца это, конечно, расстроило. Однако наши занятия продолжились. В дальнейшем стало очевидно, что нотная грамота мне даётся легко – главное, заставить меня заниматься. К концу лета моё отношение к музыке изменилось – я наконец проявил усидчивость.

По возвращении в Москву меня отдали в подготовительный класс ЦМШ – в класс коллеги моего отца, Тамары Колосс. Так, с шести лет я был весь посвящён музыке.

– Быть может, в этом причина того, что тебя не надо было принуждать к музыке? Обучение проходило легко и не вызывало у тебя отторжения.

– Может быть. Легко освоив техническую сторону музыки, я уже в детстве хорошо видел её творческую сторону. Со второго класса школы я занимался композицией. Погружению в музыку способствовало то, что я должен был ходить только в ЦМШ, в которой наряду с музыкальной шла и общеобразовательная программа.

С восьми лет отец брал меня в различные поездки, в том числе – заграничные. Так, в сущности, начинались мои первые гастроли, потому что я приезжал именно как исполнитель. Это было важно для моего взросления, ведь я с детства понял общую логику своей музыкальной жизни: разучиваю, выступаю, получаю отзыв. В этом был смысл, и мне это нравилось.

Я всё больше втягивался в творческую жизнь. Как ученик ЦМШ я был на виду, и вскоре на меня обратили внимание фонды, созданные для поддержки одарённых детей (такие как «Новые имена», «Фонд Спивакова»). Благодаря им я выступал на концертах, участвовал в ансамблях. Не менее важным было то, что программы фонда помогли сформировать круг общения, который не разрывается до сих пор.