Газета День Литературы - Газета День Литературы # 69 (2002 5) Страница 14

РУССКОГОВОРЯЩИЕ И РУСОФОНЫ

Итак, корректность заставляет прибегать к наиболее адекватной языковой норме, отражающей суть определенной части по крайней мере близкого российского зарубежья с учетом численного превалирования там русских — "русское и русскоговорящее население (…название страны)".

Однако же В.Бондаренко совершенно прав, когда подводит к теме о еще одной группе русскоговорящих и, так сказать, русскопишущих. Странно, но эти деятели, владея русским языком, порой единственным для них, ненавидят Россию, русский народ, его язык и культуру. Подлость состоит в том, что они поносят русское на русском языке, ибо на другом языке не способны это делать. Степень недоброжелательства бывает разная в зависимости от обстоятельств и целей — от демонстративной, распирающей до рвоты злобы до показного равнодушия и даже, иной раз, игривой обманной демонстрации полусимпатий. Именно они с неизменным упорством настаивают на исключительности "русскоязычия". (Как тут не сослаться на смердяковское "ненавижу всю Россию" из "Братьев Карамазовых" Достоевского?) Уж не помню точно, то ли я увидел это слово в одной из публикаций академика И.Р. Шафаревича, то ли брошено было оно в одной из бесед с Игорем Ростиславовичем, но понравилось оно мне своей терминологической и смысловой точностью. Речь идет о русофонии. Привычно и безобидно звучит именование людей — носителей, скажем, английского, немецкого или французского языка — англофоны, германофоны, франкофоны. (К ним, например, можно отнести получивших добротное образование представителей стран и народов Африки, как правило, из бывших колоний этих метрополий.) Почувствуете разницу: англичанин — англофон, немец — германофон, француз — франкофон. Тогда подумалось, что мы не должны навязывать деятелям, не причисляющим себя к носителям русской культуры, и тем более выступающим с русофобских позиций (но с "основным" языком — русским), принадлежности к русским, и даже к предельно дискретным русскоговорящим. Предпочтительнее было бы их называть русофонами. Русскоговорящий по крайней мере признает русский язык как естественную среду, как логичную парадигму общения и не испытывает от этого неудобств или стыда. Литератор, творящий на национальном и на русском языке, вряд ли оскорбится, если его назовут, например, эстонско-русским или киргизско-русским (Ч.Айтматов) писателем, или русско-еврейским поэтом (Борис Пастернак, Давид Самойлов — с большой натяжкой русско-еврейские поэты в отличие от Бродского, так как они писали только на русском языке. Они, скорее, действительно русские поэты еврейской национальности).

Русофон — термин заимствованный (фон — от греческого "звук, голос"). Он очень приближает нас к пониманию того, что в лице русофона мы имеем дело с чем-то издающим звуки согласно артикуляционным и акустическим свойствам русского языка. Русофония — явление ничего иного общего с русским не имеющее. Вернее, имеющее ровно настолько, насколько имеет отношение к русскому языку патефон, граммофон или диктофон. Воспроизводимая этими аппаратами речь может представлять интерес, вызывать одобрение или возмущение, но сам по себе аппарат ничего худого не содержит. Не вызывает же эмоций микрофон. Его можно в лучшем случае включить или отключить, а в худшем — дать по башке лингвохулигану, если ручка удобная и "набалдашник" увесистый. Для русофона Россия — "эта страна", а самый любимый язык — заливной с зеленым горошком. Словом, русскопишущие русофобы — это литераторы-русофоны, поэты-русофоны, журналисты-русофоны и т.д. Думается, что в этом случае заимствование термина из другого языка уместно и оправданно, ибо он применяется к внерусскому человеку, в какой бы сфере он ни был занят. В том числе и в литературной.

Таллин, Эстония

Николай Иванов СРЫВАНИЕ МАСОК С ОБОРОТНЕЙ

То, что подобная книга должна появиться на свет, можно было не сомневаться: в Комитете госбезопасности служило много порядочных, самоотверженных людей, чтобы они смолчали, потупили взоры в ответ на всё те же инсинуации, которые с желчью выплёскивались целое десятилетие в адрес Лубянки. Что ж, это был удел мосек, их десятилетие — лаять и беситься, прикрывая свой страх и свою ненависть заботой о правах человека и свободе слова.

Во многом автобиографическую книгу "Прощай, КГБ" написал рядовой сотрудник госбезопасности, полковник Аркадий Яровой. Так что мы можем говорить не о том, что кто-то из высоких чинов спасал своё положение, честь мундира и тому подобное. После прочтения книги Ярового мы смеем утверждать, что своё положение в обществе, честь своих погон и наград защищал один из тех, кто все эти годы стоял на самом острие противостояния двух мировых систем. Кто предотвращал теракты, перекрывал каналы наркоте, не позволял глумиться над нашей историей, защищал секреты и государственную безопасность.

Это В. Бакатин, сам шеф Госбезопасности (!), будет писать книгу "Избавление от КГБ" (!?). Это ударится в воспоминания, по которым станут иностранные разведчики вычислять потом наших сотрудников за рубежом, "правдолюбец" с зелёными долларовыми глазами генерал О. Калугин (слава Богу, наконец-то вызвали на допрос в ФСБ). В их книгах из Лубянки текла грязь, грязь и грязь (скорее всего, за доллары, доллары, доллары).

Аркадий Яровой оказался мудрее, благороднее и чище своих "собратьев" по перу. "Нет, не старческая ностальгия по былым временам, когда и "сахар был слаще, и вода жиже", владеет мной, — пишет автор. — Только боль, острая, не прекращающаяся и нестерпимая боль в сердце за разваленную могучую державу СССР, за беспомощную Россию, за разгром КГБ. Боль за немощь нынешних органов государственной безопасности, повязанных по рукам и ногам, пытающихся изо всех сил остановить терроризм в Чечне, остановить многотысячную серию заказных убийств отечественных предпринимателей и политиков, закрыть шлагбаум криминалу…"

Да, это книга-боль, книга-воспоминание, книга-предупреждение. Реквием по тем, кто не щадил своей жизни во имя блага и безопасности советских людей. Это срывание масок с перевёртышей и оборотней, чьё предательство ощутили на себе в первую очередь тысячи и тысячи беженцев, покалеченных, потерявших свой кров и родину людей, испытавших на себе прелести предательства власти в 1991 и 1993 годах. Автор проследил весь путь становления Лубянки — от ВЧК до ФСБ, от "железного Феликса" до Н. Патрушева (естественно, через В. Путина). Он рассказывает, как жили Центр и региональные управления КГБ в самые драматические дни августовского путча и октябрьских событий. Чем жили. Как предавались на самом верху, как становились разменной картой и заложниками ситуации. К сожалению, Комитет госбезопасности, армию учили (и приучили!) служить "за", а не "против"…

"Олма-пресс", выпустившая эту книгу в серии "Досье", сотворила благое дело, не побоявшись сделать достоянием гласности иную, чем у демократов, точку зрения о сотрудниках КГБ, их деятельности. Мы увидели болеющих за Отечество офицеров, мы уверовали, что не всё ещё продано в России и не все заглотили золотого живца. Поэтому с уверенностью можем сказать после прочтения "Прощай, КГБ" — "Здравствуй, Россия". Мы не отдадим ни тебя, ни твою историю госбезопасности рафинированным бакатиным и американизированным калугиным. Их место — на допросе у следователей. С тобой же навек останутся яровые.

Полковник Николай ИВАНОВ, Председатель Совета по военно-приключенческой литературе и разведке МСПС

Николай Переяслов О СОПЕРНИКАХ «ГОСПОДИНА ГЕКСОГЕНА»

В этом году мне привелось быть членом Большого Жюри премии "Национальный бестселлер", на которую выдвигалось сразу несколько десятков лучших, с точки зрения их номинаторов, произведений современных авторов. В начале апреля был определен победитель первого тура, которым при явном преимуществе стал роман Александра Проханова "Господин Гексоген", набравший 16 баллов (тогда как у ближайшего к нему конкурента — только 7). Отклики на этот действительно очень сильный русский роман уже публиковались в различных газетах и думается, читателям "Дня литературы" будет теперь небезынтересно узнать также и о тех произведениях, которые пытались составить ему конкуренцию (по крайней мере — хотя бы о некоторой части из них). Для тех, кто читал "Господин Гексоген", будет особенно очевидна мелкость большинства соперничавших с ним сочинителей, рассчитывавших на дешевом эпатаже выскочить в литературные лидеры сразу всей нации. Увы, такие номера сегодня уже не проходят. Чтобы получать по 16 баллов против 7, нужно быть не только талантом, но еще и мужчиной, не боящимся обжечь руки о самые горячие темы российской действительности. А не сочинять по заезженным схемам расхожие детективчики или хвастаться, как пацаны в школьной уборной, своими сексуальными похождениями да знанием матерщины...