Загадка пропавшей экспедиции - Битти Оуэн Страница 14

Действительно, существовал более опасный враг на борту арктических судов, чем обморожение и изнуряющая скука. Один из капитанов, Джордж Генри Ричардс, сообщил о «всеобщей немочи», поразившей его команду. Другой, сэр Эдвард Белчер, бросил четыре из пяти своих кораблей ради того, чтобы сбежать с крайнего Севера после двух лет работы, в опасении, что третий арктический год приведет еще к большим потерям личного состава.

Команда корабля «Принц Альберт» — экспедиции, снаряженной на частные средства, — сильно пострадала от цинги во время своей третьей долгой зимы 1851-52 гг. А на «Энтерпрайзе» капитан Ричард Коллинсон вел ожесточенную междоусобную войну со своей командой. Под конец путешествия он был даже вынужден поместить под арест весь высший офицерский состав. Когда его действия подвергли серьезной критике, Коллинсон обвинял «одну из форм этого коварного арктического врага — цингу, которая, как известно, поражала сознание своих жертв так же, как и тело».

Когда корабль «Инвестигейтор» под командованием капитана Роберта Мак-Клура попал в ледовую ловушку у Мерси-Бей на острове Бэнкс, несколько человек на борту сошли с ума. Они были изолированы, но их пронзительные вопли никому не давали спать по ночам. И это при том, что команда принимала лимонный сок, специально приготовленный Военно-морским управлением продовольственного обеспечения, занималась охотой и сбором свежей травы для борьбы с цингой во время короткого арктического лета. Такими методами Мак-Клур надеялся предупредить появление цинги, но к третьей зиме болезнь все же широко распространилась: «только 4 человека из 64 на борту были более или менее здоровы». Александр Армстронг, врач экспедиции, лечил больных «свежим консервированным мясом», так как все еще бытовало мнение, что консервы имеют противоцинготные свойства. Но даже после таких мер умерло еще три человека. Мак-Клур покинул корабль, а его команду спасла только случайная встреча с другим поисковым судном. Томас Морган, который был серьезно болен во время этой экспедиции, весь «покрыт цинготными язвами», умер 19 мая 1854 г. Он был похоронен на острове Бичи рядом с людьми с «Эребуса» и «Террора».

Мак-Клур, которому приписывают первое успешное прохождение через Северо-Западный проход, хоть и не на своем корабле, был горд, что с честью прошел все испытания. Он, как и многие его современники, считал самопожертвование во имя благородной цели вершиной человеческих достижений. Он передавал настрой искателей такими словами:

«Как же это благородно — отважные моряки выполняют тяжелейшую задачу… отправляясь в путешествие по снегу и льду, волоча за собой груз в 200 фунтов… Никто не уклоняется от своей работы. Некоторые из этих смелых парней умирают прямо на лямках упряжи… но нет намека ни на какое роптание… если слабый падает… всегда находится достаточно желающих заменить его».

Безусловно, в поисках Франклина больше всего пострадали две экспедиции, снаряженные Генри Гриннеллом, состоятельным американским коммерсантом. Первая, под командованием лейтенанта военно-морского флота США Эдвина Де Хэйвена, на борту «Эдванса» и «Рэскью» вышла поход в мае 1850 г. и к августу уже вынуждена была встать на зимовку из-за резкого падения температуры. Элайша Кент Кейн, бортовой врач, отпрыск состоятельной филадельфийской фамилии, описывал ужасающие условия, в которых приходилось жить экипажу:

«…крошечное помещение, площадью меньше отцовской библиотеки, ты должен делить с тридцатью тремя плотно одетыми мужчинами. Я один из них. Три печки и камбуз, три лампы на медвежьем жире, которые горят с постоянством вечного огня. Сырые меха, грязная шерсть, старые ботинки, больные, стряпня, табачный дым и пищеварительные газы — все эти запахи перемешиваются в воздухе и внутри меня. И так — час за часом, день за днем, не имея даже собственной койки или одеяла, под которым можно укрыться, вспоминая о доме».

Людей сначала охватило всепоглощающее безразличие, а первые признаки цинги проявились в сентябре. К Рождеству у всех началась одышка, и офицеры заметили странное явление, знакомое британским исследователям, — «своего рода пристрастие» к животным жирам. Как отмечал Кейн, цвет лица команды приобрел «своеобразную восковую бледность», даже «призрачную». Люди описывали свои нелепые, яркие сны. Один рассказывал, что нашел «сэра Джона Франклина в красивой пещере, заросшей апельсиновыми деревьями». Другому приснилось, что он побывал на необитаемом берегу, недалеко отсюда, и «вернулся, нагруженный арбузами». К январю Де Хэйвен тоже заболел и вынужден был снять с себя командование. Кроме всего прочего, он страдал от ужасной боли в руке, искалеченной учительской линейкой двадцать пять лет тому назад. В феврале двенадцать человек слегли, не в силах сделать ни одного движения от болей в руках и ногах. Команда в основном питалась соленой и консервированной пищей, а запасы противоцинготных средств, сырого картофеля и лимонного сока, быстро истощались. Однако в мае экипажу удалось забить большое количество тюленей и моржей, что предотвратило катастрофу.

Вторая экспедиция Гриннелла, под командованием Элайши Кента Кейна, выступила в 1853 г. с инструкциями найти пролив Смита — якобы с целью поисков пропавших кораблей Франклина. На самом деле экспедиция тайно двинулась на Северный полюс. Это был первый поход Кейна в качестве командира. Он ничем не напоминал убеленного сединами арктического исследователя. Суховатый, почти хрупкого телосложения, Кейн компенсировал свое физическое несовершенство духом неустрашимого искателя приключений. Его отношение к этому путешествию было пронизано романтизмом — он любил Арктику как «мистическую территорию ужасов». Капитан Кейн взял курс на север через пролив Смита в неизведанную часть океана, которая сейчас носит его имя. Его команда стала на зимовку в гавани у берегов Гренландии и пребывала там, терпя ужасные лишения. Кейн был прав в отношении лишь одной вещи: ужасы здесь имелись в изобилии. Корабль не был утеплен, и Кейн просчитался относительно потребляемого топлива. К февралю у них не хватало угля даже для растапливания снега, чтобы умыться. Внутри «Эдванса» стоял такой холод, что язык одного из моряков примерз к бороде.

Команда зависела от «обычных судовых припасов», особенно пеммикана и соленой свинины, и она стала жертвой сильной вспышки цинги — заболели двадцать человек. Капитан Кейн детально описывал симптомы развивающейся болезни. В феврале 1854 г. он отмечал: «от цинги и общей слабости я задыхался». В апреле Кейн отправился с санной партией на север, к полюсу. Это был отчаянный гамбит, который вскоре завершился катастрофой: вся группа получила обморожения и заболела цингой. Болезнь, терзавшая людей всю зиму, теперь грозила истребить их полностью. Самого Кейна пришлось заносить обратно на «Эдванс», «практически без сознания и так распухшего от цинги, что его было трудно узнать». Его состояние, казалось, было безнадежным. Партия, вернувшаяся на корабль, была в отчаянии, на грани самоубийств и в полном умопомешательстве. Пораженные болезнью махали руками и разговаривали сами с собой. Корабль «представлял собой настоящий сумасшедший дом». Осталось только три человека, способных нормально исполнять свои обязанности. В довершение всех бед на корабле расплодились крысы.

К счастью, с летним потеплением зимние трудности отступили. Была отправлена группа на охоту, и ей удалось добыть свежего мяса, а здоровье людей постепенно восстановилось. Но лед так и не освободил гавань, и команде предстояла вторая зимовка.

Кейн оказался плохим начальником. Нервное напряжение с ним сыграло скверную шутку. Он становился все более раздражительным и придирчивым, а когда не находил аргументов в спорах с одним из своих офицеров, начинал хвастаться своим происхождением или любовными успехами в Филадельфии. Его длинные монологи во время обедов изобиловали латинскими выражениями — и все для того, чтобы показать свое превосходство перед людьми, как он считал, находившимися ниже его уровня. Больная и исхудавшая до костей команда (в лучшие дни они ели лисью требуху, а в худшие сосали свои рукавицы) теперь смотрела на своего командира со смесью недоверия и презрения, когда тот пытался поразить их своей речью на древнем языке. Вскоре было создано тайное общество, и в сентябре семеро из них объявили Кейну о своем намерении покинуть корабль и попытаться пройти 700-мильный (1125 км) путь на юг к Упернавику — самому северному датскому поселению Гренландии. Однако бунтарям не удалось уйти далеко. Обмороженные, они вернулись на корабль и сдались на милость Кейна, которая оказалась не слишком щедрой.