Максим Калашников - Путин Инкорпорейтед Страница 15

Ну, скажите, кто из нас знает, какую экономическую модель строят в России? Никто. Так, только изредка господин Греф обронит: мол, то ли по бразильскому пути идем, то ли по португальскому. Это в огромной, скованной стужей и вечной мерзлотой стране-то? Кто-нибудь из вас слышал о военно-промышленном комплексе Португалии, об ее ракетах, спутниках и самолетах? Если мы делаем из России Португалию, то оборонку придется просто закрыть. Официально мы ведем «безмодельную» политику. Позвольте! Если у вас нет модели, то на что прикажете «нанизывать» экономические механизмы вывода страны из кризиса?

У нас нет ни четко сформулированных целей, ни структуры управления для их достижения, ни требуемых финансовых ресурсов. Поэтому естественно, что внятная программа реформирования ВПК у правительства отсутствует. Было бы удивительно, если бы она имелась…

…А что это за нелепость под названием «профицитный бюджет», когда правительство собирает в казну больше, чем тратит из нее? В нормальном государстве такого быть не должно. Более того, полезен даже малый дефицит, дабы правительство крутилось-вертелось как белка в колесе, обеспечивая рост экономики.

…Добавлю еще один субъективный фактор: сиюминутность, которой страдает руководство нынешней России. Чтобы вести действительно стратегическую политику и в ВПК, и в промышленности, нужно думать на пятнадцать лет вперед. Стоящий директор предприятия или глава компании приходит руководить прежде всего ради воплощения своей мечты, дела всей своей жизни. Как, например, Сергей Павлович Королев или его преемник Валентин Глушко. Он сначала думает, как довести задуманное до серийного производства, а потом начинает работать над техникой следующего поколения.

Поэтому контракт с управляющим в оборонке нужно заключать не на четыре года, как сейчас, а на десять лет, на цикл жизни серийной модели. Я не имею в виду несменяемость руководства. Если нарушил человек условия контракта — снимайте его. Но все же дайте ему возможность довести до конца свое дело.

А в РФ что? У нас даже президент страны не планирует дальше, чем на четыре года вперед. Ни о какой стратегии в данном случае и речи быть не может. И во главе холдингов мы рискуем получить временщиков, рвачей. Людей с психологией трофейной команды: сразу загрести куш — а потом хоть трава не расти. И таким будет плевать на то, что исчерпывается конкурентоспособность старых разработок, что не ведется новых. Ведь они пришли с психологией «здесь и сейчас»…

— А могут ли что-то сделать для будущего ВПК и всей русской промышленности законодатели? Ваш комитет по промышленной политике, например? Не все ж валить на правительство, оставляя себе позицию критика…

— Мы предпринимали такие попытки. Хотели думский комитет по промышленности превратить в структуру стратегическую, объединяющую профессионалов всех политических мастей, тех, кто пропитан промышленной идеологией.

Очень полезный опыт накопил комитет по конверсии и высоким технологиям в Госдуме 1995–1999 годов. Тогда при нем сформировали совет директоров предприятий в двести пятьдесят человек — настоящий «индустриальный парламент». Собирались раз в квартал на тематические заседания. Сегодня, скажем, собираются электронщики, а через три месяца — ракетостроители. И вот, скажем, директор Российского космического агентства Юрий Коптев не может игнорировать приглашения на такую встречу и делает доклад перед собравшимися. И сидят перед ним не дилетанты, а самые что ни на есть «зубры», профессионалы высшей марки. А если и они боятся задать ему прямые вопросы — помогают депутаты. Тогда, например, удалось спасти Байконур. Все проекты законов, затрагивавших интересы ВПК, с помощью этого общественного совета проходили тщательное изучение, суммировались все здравые предложения. А парламентские слушания с таким составом превращались в самую придирчивую экспертизу! Потом при комитете создали Национальный совет поддержки науки, образования и производства, он собирался ежемесячно.

Мы вели подобную работу и в 1999–2002 годах — уже в комитете по промышленности. Так было до путинского «думского переворота», совершенного проправительственными фракциями. Пришли руководить люди из президентского «Единства». Тут же все сломалось, и комитет теперь просто не работает. Мы много месяцев не собираемся даже в своем, депутатском кругу. Федеральные целевые программы, которые правительство прилагает к бюджету, принимаются без всякого обсуждения, оптом и не глядя…

И так далее, брат-читатель. Путин — это «вождь», поставленный над нами ленивым, вороватым и узколобым Големом. А как при нем жить и строить — смотри слова Костина. Именно Голем решил: давайте в очередной раз обманем дурной народ. Мы всласть наворовались в 90-е годы. Теперь нужно изобразить для «электората» возвращение «советского прошлого». Дадим простонародью старый гимн, обвешаем все агитационными плакатами «а-ля Брежнев». Создадим Путину образ «мочащего в сортире», крутого патриота и мужика что надо. И — покончим с этой демократией раз и навсегда. Чтобы электорат, чего доброго, не привел к власти «не тех» людей, которые могут сломать сладкую жизнь. Пусть, мол, быдло послушно голосует за партию власти — свору серых чиновников.

И вот Путин несколько лет водит нас по кругу, не решив ни одной проблемы.

В Голем входят не только чиновники. В него влились и другие «клетки» — «новые русские» из «бизнеса» (которые на самом деле бизнесменами не являются), верхушка криминальных структур и беспринципные офицеры спецслужб.

Царство лени и безответственности

Высшее чиновничество РФ, входящее в Голем, обладает двумя неистребимыми чертами. Во-первых, оно патологически лениво. Ему хочется ничего не делать, но при этом делить деньги и загребать себе все больше власти. Во-вторых, оно не желает ни за что отвечать.

Вам кажется удивительным, что оно, получив в руки колоссальные «денежные мешки» Стабилизационного фонда и золото-валютных резервов Центробанка, не хочет потратить даже части из них на программы подъема страны? В этом нет ничего удивительного. Разгадка — в лени и безответственности бюрократической машины Эрэфии. Хотя понятно, что даже пятьдесят миллиардов долларов из ста с лишним, использованные умело, могли бы переломить ситуацию в нашу пользу.

Бюрократия нашла поразительное по абсурду объяснение, которое послушно, словно попка-попугай, повторяет Путин. Мол, если мы начнем тратить эти нефтедоллары, то они увеличат инфляцию в стране, погубят стабильность. А потому эти деньги надо «связать», «стерилизовать» и вообще отдать загранице за долги.

Бред собачий! Эти деньги могут разогнать инфляцию, если их бездарно использовать. Например, раздать на повышение пенсий старикам. Тогда инфляция действительно разгуляется — ибо пожилые пойдут с полученными прибавками в магазины, покупая еду и импортную одежду. В итоге цены начнут вздуваться, деньги кончатся за какой-то год и действительно утекут за рубеж — поставщикам колбасы и тряпок. Но ведь есть и совсем другой путь: пустить резервы РФ не на проедание-потребление, а в накопление, в производство!

Такой опыт был у немцев в тридцатые годы. Германия, стремясь скрыть от всего мира процесс перевооружения своей армии, создала еще и второй, «теневой» бюджет, расходуя его тайно. Это придумал финансовый гений Гитлера — доктор Яльмар Шахт. Чтобы лишние деньги не выплескивались на рынок, он придумал векселя МЕФО — «промышленные деньги». Итак, получив заказ на производство «мессершмиттов», скажем, завод брал у государства не привычные деньги, а МЕФО, которыми мог расплатиться с поставщиками моторов, алюминия, плексигласа и т. д. Каждый вексель МЕФО должен был пройти цепочку из нескольких предприятий-индоссантов. А по выполнении заказа векселя вновь оказывались в руках государства, которое затем рассчитывалось настоящими деньгами с участниками работы. То есть, деньги появлялись в экономике тогда, когда товар был уже произведен.

Понятно, что пример этот специфичен. Гитлеровцы пускали средства «теневого бюджета» на вещи непроизводительные и чисто затратные — на оружие. Но представьте себе схему, где такие МЕФО-промышленные деньги тратятся не на военные заказы, а на производство и строительство вполне прибыльных вещей. Скажем, садится вместо Путина во главе государства, например, Калашников со своим доктором Шахтом. Что мы делаем? Разрабатываем план того, что нужно произвести и построить ради экономического рывка страны. Предположим, это — автономные экономичные системы для энерго— и теплоснабжения домов, новые гражданские самолеты и энергоблоки для АЭС, новые быстровозводимые дома на передовых технологиях, которые с охотой купят миллионы желающих. Мы строим все это, используя аналог МЕФО. А настоящие деньги отдаем предприятиям, когда все эти системы, блоки, самолеты и дома появляются на рынке, начиная приносить доход. То есть, мы впрыскиваем в экономику деньги только тогда, когда под них появляется обеспечение. Ибо что такое инфляция? Когда в хозяйство вливаются не обеспеченные товарами бабки. А тут люди принимаются нарасхват раскупать дома, принося доходы, тут системы энергоснабжения сразу же экономят нам миллионы тонн топлива, самолеты возят пассажиров, а АЭС дают потребителям дешевую энергию, оживляя бизнес и производство.