Ефим Черняк - Пять столетий тайной войны, Из истории секретной дипломатии и разведки Страница 15

Все же после заключения Нимвегенской конвенции казалось, что английская политика приобретает явно происпанский крен. В июле 1574 г. в Лондон прибыл в качестве посланца доброй воли испанский дипломат Бернандино де Мендоса. (Нам еще придется не раз столкнуться с ним, когда он позднее займет пост постоянного посла в Англии.)

Мендосу ожидал пышный прием, он вел долгие переговоры с главными советниками королевы - Берли, Лейстером, Хэттоном, его одаривали богатыми подарками - золотыми цепями, лошадьми и охотничьими собаками.

Но тайная война против Испании не прекращалась. Лорд Берли, несмотря на участившиеся припадки подагры, продолжал даже лично руководить английскими разведчиками, посланными за рубеж. Среди них заслуживает особого упоминания некий Джон Ли, отчеты которого сохранились в английском государственном архиве. Если верить свидетельству самого Ли, то он был выходцем из джентри, солидным купцом, эмигрировавшим в Антверпен в конце 60-х годов после какого-то скандального столкновения с родственниками жены. Ли был католиком и именно поэтому был избран для "работы" среди английской католической эмиграции в Нидерландах. Там находились вожди недавнего католического восстания граф Уэстморленд, Френсис Нортон и другие, которые легко могли стать орудием испанской интервенции против Англии. Ли принимал самое деятельное участие в уже известном нам похищении доктора Стори (двойник которого, как мы помним, столь ловко провел злополучного Шарля Байи).

Однако главным заданием, полученным Джоном Ли, было убедить наиболее влиятельных людей среди эмигрантов просить прощения у Елизаветы и вернуться на родину. Разумеется, это все не могло прийтись по вкусу испанским властям, которые, по мнению самого Ли, были поставлены в известность о его усилиях женой того же доктора Стори. В октябре 1572 г. разведчик был схвачен, но успел в последний момент перед арестом уничтожить наиболее компрометирующие бумаги. В апреле 1573 г. Ли предстал перед судом, в качестве доказательства его шпионских занятий фигурировали копии писем к Берли. Английское правительство проявило на этот раз большое рвение, чтобы спасти своего агента, воспользовавшись благоприятным поворотом в отношениях с Испанией. Лейстер написал личное письмо герцогу Альбе, в результате чего Ли был освобожден. Дальнейшая судьба разведчика неизвестна - молчание архивов может означать, что Берли потерял интерес к своему агенту после его разоблачения. Не исключено, что в последующие годы Ли фигурировал в секретных бумагах под вымышленным именем.

Действия своей агентуры Берли дополнял установлением личной переписки с графом Уэстморлендом, лордом Генри Морли, Френсисом Энглфилдом, Томасом Копли, с помощью которой и отдельных услуг хитроумный министр Елизаветы пытался убедить своих корреспондентов, что он их лучший друг среди приближенных королевы.

Этим отнюдь не ограничивалась активность английской разведки. Восстановление внешне нормальных, если не дружественных, отношений с Испанией очень затрудняло связи Англии с голландцами. Были отозваны английские добровольцы, сражавшиеся на стороне гезов. Елизавета даже обещала, что, если Альба вышлет английских эмигрантов, она прикажет голландским "мятежникам" покинуть Англию. Королева неоднократно предлагала свое посредничество с целью добиться прекращения вооруженной борьбы в Нидерландах, соглашаясь на восстановление там власти Филиппа II при условии признания им старинных вольностей этой страны. Аналогичное посредничество германского императора привело к созыву конференции в Бреда (март 1575 г.), которая окончилась неудачей и вряд ли могла завершиться иначе, а от английских услуг испанские власти вообще вежливо отказались. Война продолжалась, и положение повстанцев, казалось, становилось критическим. Поэтому в случае отказа Елизаветы от помощи восставшим возникла почти в равной степени неприятная для Англии перспектива - либо установление абсолютной власти Филиппа II над всеми Нидерландами, либо призыв голландцами на помощь французов.

Между тем поддерживать контакты с гезами через обычные дипломатические каналы было сложно - английский посол при испанском наместнике Томас Вильсон сообщал Берли, что постоянно находится под "бдительным оком" Рекесенса.

Оставались поэтому только методы тайной дипломатии и секретной службы. Еще не были поставлены подписи под Нимвегенским соглашением, как в Голландии появился подвижник католической веры Уильям Герли, сменивший пост тюремного провокатора на должность тайного дипломатического агента. В мае 1575 г. Герли вернулся с письмом Вильгельма Оранского к лорду Берли, содержавшим просьбу о финансовой помощи. Одним из активных агентов Берли в лагере повстанцев в 1574 г. был некий капитан Честер, который ранее командовал группой английских волонтеров.

В конце января 1576 г. в Лондон прибыл посол Рекесенса де Шампаньи, губернатор Антверпена. Его целью было настоять на прекращении помощи голландцам. Шампаньи вел долгие переговоры с Берли, каждый раз меняя мнение о намерениях Англии. Посла приняла сама королева, неожиданно разразившаяся тирадой против голландских кальвинистов, стремившихся упразднить монархию, и добавившая, что Филипп II - старый друг и что она не забыла его заступничество за нее во время правления королевы Марии. После этой аудиенции Шампаньи уже не знал, что думать, - это, видимо, и было целью его царственной собеседницы. В марте он уехал с пустыми руками.

Голландским представителям в Лондоне не устраивали роскошных приемов, лорд Берли вообще не имел с ними никаких дел. Голландцы вели беседы с неким Уильямом Герли, и это уж их дело было - воспринимать или нет советы, подаваемые столь красноречивым джентльменом. С другой стороны, кто мог воспретить Уильяму Герли писать об этих встречах своему старому благодетелю лорду Берли? Справедливости ради стоит заметить, что и голландцы не сумели добиться твердых обещаний о помощи вследствие нерешительности, которая обычно в таких случаях охватывала Елизавету. (Впрочем, по сведениям испанских дипломатов, в эти месяцы не прекращалось отплытие из английских портов кораблей, груженных вооружением и амуницией для голландских повстанцев.)

Последующие два-три года были временем крупных неудач испанцев в Нидерландах, и у Англии исчезла необходимость скрывать свои отношения с Вильгельмом Оранским. Однако установление дипломатических контактов, разумеется, не прекратило деятельности разведки.

В конце 1573 г. стало очевидным, что дни французского короля Карла IX сочтены и что корона перейдет к его брату герцогу Генриху Анжуйскому, избранному на польский престол. Ранее, как отмечалось, велись переговоры о браке между герцогом Анжуйским и Елизаветой, окончившиеся безрезультатно. Теперь кандидатом в мужья Елизаветы стал младший из трех братьев - герцог Франциск Алансонский; переговоры об этом браке растянулись на доброе десятилетие и служили орудием в сложной дипломатической игре английского и французского правительств. В 1574 г. герцог Алансонский, успевший уже после Вар-фоломеевской ночи внешне примириться с матерью и участвовать в войне против гугенотов, снова вступил в столкновение с Екатериной Медичи. Герцог строил планы овладеть престолом еще до того, как Генрих Анжуйский, услыхав о смерти Карла IX, успеет вернуться в Париж. Однако Екатерина Медичи твердо решила, что престол достанется ее любимому сыну Генриху, и Франциск был снова посажен под арест. Все это вызвало надежду в Лондоне, что герцог Алансонский может стать главой проанглийской группировки при французском дворе. В апреле 1574 г. в Париж были направлены секретные агенты, чтобы выяснить положение герцога Алансонского. В мае в Париж прибыл специальный представитель Елизаветы капитан Лейтон. Екатерина Медичи и Карл IX, доживавший последние недели своей мрачной жизни, заявляли, что герцог Алансонский пользуется полной свободой. Лейтону даже формально разрешили переговорить с герцогом, а тому запретили встречаться с англичанином. Однако ловкий капитан ухитрился тайно повидаться с младшим братом короля, тот просил денег, которые позволили бы ему подкупить стражу и бежать. В конце мая Берли считал нужным удовлетворить эту просьбу, но события опередили английскую разведку. Через несколько дней умер Карл IX, герцога Алансонского держали под замком в Лувре, пока в начале августа из Варшавы не примчался Генрих Анжуйский.

Отношения Англии с новым королем Генрихом III вначале складывались неблагоприятно (в Лондоне его считали сторонником крайне католической группировки Гизов), потом они еще не раз претерпевали изменения. А герцог Алансонский, этот изуродованный оспой мелкотравчатый интриган и ничтожество, долгое время оставался претендентом на руку "королевы-девственницы". В первой половине 80-х годов Лондон даже поддерживал его притязания на трон Нидерландов.