Петр Подгородецкий - Русские идут! Заметки путешественника Страница 15

Перед игрой наши наблюдали прибытие соперников на стадион. Практически все, за исключением вратаря со звучной фамилией Шмайссер, приехали на игру на велосипедах. Лишь однофамилец немецкого автомата М-38 – на красном «вартбурге», так же как и «трабант», произведенном из пластика, но классом повыше. Кстати, этот Шмайссер считался специалистом по сборной СССР, поскольку был единственным из восточно-немецких вратарей, кто пропустил от наших всего пять шайб (это было на одном из мировых чемпионатов середины восьмидесятых).

Когда команда соперников вышла на лед, университетские хоккеисты с удивлением увидели, что, кроме вышеупомянутого Шмайссера, за «Айнхайт» вышли играть с десяток игроков, не выступавших в первой игре. Чуть позже переводчик Ральф объяснил, что «для соблюдения спортивного принципа» (то есть чтобы не проиграть нашим) немцы решили несколько усилить состав за счет первой пятерки вайсвассерского «Динамо», выступавшей и за сборную ГДР, а также пятерки из молодежной сборной республики, которая «по счастливой случайности» оказалась в Вайсвассере. Так что, собственно, клуб «Айнхайт» представляли семь бывших игроков того же «Динамо», но в синей форме с буквой «Е» на груди. Для справки, всей этой немецкой сборной противостояли двенадцать игроков из первой команды ХК МГУ, игравшей в студенческом первенстве Москвы, и семь из второй.

Через десять минут, стоивших ХК МГУ двух попущенных шайб, пришлось перейти на игру в две пятерки, посадив на скамейку всех резервистов. К концу периода счет был уже 2: 2, и на перерыв наши ребята ушли «усталыми, но довольными». Ну а дальше началось нечто, не имевшее к спорту никакого отношения. За каждое касание игрока в синей форме судья с говорящей фамилией Клюге (по-немецки – «умный») удалял нашего игрока. Уже в середине игры до конца был выгнан Сережа Клопцов, опора обороны, затем «за удушающий прием» удалили с площадки Олега Ильина, который действительно придушил клюшкой немца, кинувшегося помогать своему коллеге, явно терпевшему неудачу в кулачном поединке с Юрой Комаровым. Заканчивали игру наши в семь полевых игроков. Даже вратари Сергей Кувшинчиков и Алексеич, старавшиеся изо всех сил, не смогли спасти встречу. Общий итог – 9: 5 в пользу «Айнхайта», или второй сборной ГДР, если уж быть более точным.

Немцы радовались как дети. Похоже, обыграть кого-нибудь из «советских» для них было делом чести. После игры они пришли в раздевалку, пожали всем нашим руки, выкатили ящик сока и несколько бутылок водки, а расчувствовавшийся вратарь Шмайссер даже подарил Алексеичу свою клюшку фирмы «Гейгер». Алексеич не остался в долгу, отдав немцу тяжеленное изделие комбината «Хоккей», на котором, подобно поэту Жуковскому, написал: «Победителю-ученику от побежденного учителя». Шмайссер, знавший несколько русских слов, но не понимавший смысла надписи, был счастлив. Закончилось все, как уважаемые читатели уже могли догадаться, в «Гаштетте». Именно там главный торговец водкой Витя Беляков продал всю привезенную им водку (двадцать бутылок), причем половину из них – своим же игрокам. Там же пожилого немца, прибившегося к веселому советскому коллективу, напоили чистым спиртом, сказав, что это настоящая русская водка. Немец долго и мучительно икал, а потом сказал, что только на Восточном фронте в 1942 году пробовал что-то подобное, но тогда это была жидкость против обледенения обшивки самолетов.

Закончился вечер путешествием из Вайсвассера к месту постоянной дислокации, то есть в пионерлагерь. Идти пешком пришлось по той причине, что игроки возжелали провести лишний день в Берлине. Автобус же повез на Лихтенберг баулы с формой и связки клюшек. Погодка была довольно теплой, да еще каждые минут пятнадцать вся команда останавливалась, чтобы выпить по чарке. У кого-то оказался с собой маленький магнитофон. Очень приятно было идти под звездным небом и выпивать под песню Криса Де Бурга «Moonlight in vodka».

Утром пешее путешествие повторилось. Для всех, кроме Алексеича, который, выйдя из леса на шоссе, сказал, что не будет ждать милости от природы и поймает тачку. Переводчик Ральф стал убеждать его, что никто не остановится, но к его удивлению, первый же «трабант-универсал» (была и такая разновидность этого чудного авто) остановился на призывный жест Алексеича. Сказав водителю – офицеру армии ГДР: «Wei?wasser bitte, f?nf Mark», [11] что значит: «Шеф, до Вайсвассера за пять марок довезешь?» – он получил утвердительный ответ и с трудом разместился на переднем сиденье. Воспользовавшись оказией, все игроки покидали свои сумки с личными вещами в авто, и «трабант» тронулся. Правда, ненадолго. Через полкилометра у него лопнула покрышка. Сказав: «Шайзе», то есть «дерьмо», немец стал менять колесо. В это время машину догнала колонна игроков, вяло шутивших по поводу немецкого автопрома. Но пластиковый автомобиль свою функцию выполнил, и через десять минут Алексеич уже оказался около стадиона. А еще через часа полтора его, мирно дремлющего на солнце рядом с горой сумок, смогли лицезреть и соратники, изрядно уставшие от ходьбы с похмелья.

В Берлин команда ехала на немецкой электричке. Это сейчас некоторые наши граждане знакомы с комфортабельными вагонами пригородных и междугородних поездов, а тогда шестиместные закрытые купе с мягкими краснокожими диванами и зеркалами, чистые ватерклозеты с туалетной бумагой, бумажными же полотенцами и прочие комфортности были в новинку. Каких-то два с половиной часа, и команда оказалась в разделенном Берлинской стеной городе, предоставленная сама себе. Самое интересное, что в столице ГДР все было тихо и спокойно. Только из окон некоторых домов в центре свисали полосы бумаги с лозунгами типа «Долой Штази!» и «Долой СЕПГ». Видно было, что немецкий вариант КГБ и Социалистическая единая партия Германии до смерти надоели восточным немцам. Но никаких тебе демонстраций и митингов! Алексеич стал выведывать у какого-то немца, когда все-таки у них происходят забастовки. Тот долго мялся, а потом ответил, что бастуют все после работы, потому что план все равно надо выполнять. Кстати, тишина в городе и полное отсутствие местной милиции (или полиции?) были обманчивыми. Говорят, что именно в этот день толпа громила штаб-квартиру восточногерманской секретной службы Штази.

Алексеич, прогуливавшийся по Берлину с Юрой Комаровым, заметил, что тот что-то постоянно подсчитывает в уме. «Триста тридцать два, триста тридцать три, триста тридцать четыре», – чуть шевелились его губы. Оказалось, он считает автомобили, у которых не были сняты с лобового стекла дворники. В отличие от нашей страны, немцы были лишены проблем с воровством дворников, магнитофонов и лобовых стекол. А Юра считал, какую прибыль могли принести ему несколько сотен дворников от иномарок и «Жигулей». Но снимать их с машин не стал, а пошел с нашим большим другом к Бранденбургским воротам.

Дело шло к вечеру, и Восточный Берлин затихал. Серые дома, темные окна, минимум людей на улицах, закрытые магазины. Даже прекрасная днем улица Унтер Ден Линден (Подлиповая, то есть) не производила никакого впечатления. А Бранденбургские ворота с многочисленными отметинами от пуль и осколков, развалины рейхстага на другой стороне Германии и голубовато-сероватая стена между двумя государствами просто удручали. За стеной же светилась реклама, была слышна музыка, и, понятное дело, народ там тусовался по полной программе. До объединения Германии оставалось еще десять месяцев. Поскольку я оказался очевидцем этого исторического события, то расскажу о нем в следующей главе. А тогда наши игроки разбрелись по засыпающему Восточному Берлину, с тем чтобы вернуться на вокзал Лихтенберг к поезду на Москву, который отбывал в четыре утра.

На вокзал каждый притащил по сумке товаров местного производства. Покупали их с различными ухищрениями. Кто-то выдавал себя за глухонемого, другие таскали с собой переводчика Ральфа и его брата Лутца. Тот ни по-русски, ни по-английски не понимал, но был полноценным немцем, которого можно было использовать как добросовестного приобретателя вожделенных туфель, ботинок, курток, джинсов или чего-нибудь еще. Набрали и различных цветных ликеров, часть из которых выпили в поезде, не дождавшись приезда в столицу. На вокзал все прибывали усталые, но веселые, несмотря на то что стали лишь серебряными призерами турнира.

Кто-то решил проверить немецкие автоматы по продаже жвачки и сигарет «на вшивость», пытаясь опускать туда советские пятачки. Не вышло. А вот в середине семидесятых во время поездки в Швецию или какую-то другую хоккейную страну один из советских игроков попробовал опустить пятачок в игровой автомат. И тот сработал. Тут же вся наличность у соратников по команде была изъята, а двадцать попыток (по пять копеек штука) принесли удачливому игроку несколько десятков крон или марок. Понятно, что в следующую поездку игроки везли с собой по мешочку пятикопеечных монет. Быстро «накормили» ими все окрестные заведения, причем до такой степени, что автоматы стали выкидывать пятачки в качестве выигрышей. После этого интерес к «одноруким бандитам» был утерян.