Борис Фрезинский - Илья Эренбург и Николай Бухарин Страница 15

Из указанных справок нельзя усмотреть “общей меры”, принимаемой против Вас Главлитом.

Секретарь завсекретариатом Музыка”. (Отметим, что романы “Жизнь и гибель Николая Курбова” и “Любовь Жанны Ней” были переизданы в 1928 году в составе тогдашнего собрания сочинений, после чего не переиздавались; первый из них издан вновь лишь в перестроечные годы; роман “Рвач” к изданию в собрании сочинений 1928 года был запрещен и опубликован только в собрании сочинений Эренбурга в 1964 году.) В 1925 году приехать в Россию Эренбург не смог, он приехал летом 1926 года, но совершить поездку в Сибирь ему оказалось не по средствам. По приезде в Москву Эренбург написал записку Бухарину (она была отправлена не почтой): “[Июнь 1925 года] Николаю Ивановичу Бухарину Дорогой Николай Иванович, очень хочу повидаться с Вами. Мне нужно о многом с Вами поговорить. Я знаю, что Вы очень заняты, но все же прошу уделить мне 1/2 часа. Я думаю пробыть в Москве недели две. Мой адрес: Проточный пер. 16, кв. 3041. Назначьте любое время дня или ночи и напишите. Если Вы никак не можете уделить мне этого получаса, напишите и тогда (хотя мне это было бы очень обидно!) я напишу Вам деловую часть разговора. Но, повторяю, я хочу с Вами поговорить! Жду ответа.

Ваш Илья Эренбург”.

После того как в 1925 году Бухарин поддержал Сталина в борьбе с левыми (эта поддержка в итоге дорого обошлась и ему, и стране), он стал, наряду со Сталиным, центральной фигурой государственной власти со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами; не располагая никакими документами относительно того, состоялась ли в июне 1926 года встреча Эренбурга с Бухариным, выскажем все же предположение, что состоялась, основываясь не только на соображениях психологического плана, но и на сохранившемся письме Эренбурга Бухарину 1928 года, в котором не чувствуется обиды (на что Эренбург всегда был очень памятлив).

Если роман “В Проточном переулке”, написанный Эренбургом в конце 1926 года, был, пусть и с купюрами, напечатан в СССР, то попытки Эренбурга напечатать сатирический роман “Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца”, завершенный в октябре 1927 года, сразу же натолкнулись на стену (впрочем, Эренбург это предчувствовал и, еще работая над книгой, писал 21 сентября Замятину: “Теперь буду кончать моего “Ройтшванеца”, который выйдет, вероятно… в переводах. C’est la vie”42). В середине января Эренбург издал “Лазика” в Париже за свой счет. (М. Осоргин, откликнувшись на новый роман Эренбурга весьма дружественной рецензией, писал: “Эту злющую и остроумную книгу Эренбурга прочесть приятно и интересно, в особенности в первой ее части, в бытовой российской, где у сатирика было больше материала…

Любопытно, кстати, возможно ли будет эту книгу переиздать в России?”43) 3 февраля 1928 года Эренбург писал Лидину: “С моим “Лазиком” дела плохи. Тихонов44 пишет, что Главлит не одобряет. Попробую еще прибегнуть к героическим мерам”45. “Героические меры” – это обращение к Бухарину, на чувство юмора которого Эренбург очень рассчитывал; при этом Эренбург скорее всего не был в курсе все обострявшихся, поначалу в узком кругу, столкновений Бухарина со Сталиным, когда маячившее клеймо “правого” резко ограничивало политические возможности Бухарина, вынуждая подчас к высказываниям более левым, чем ему бы хотелось. “Париж, 22/2 [1928 года] Дорогой Николай Иванович, недели две тому назад я послал Вам через НКИ46 мою новую книгу – “Бурная жизнь Лазика Ройтшванеца”47. Мне думается, что она Вам должна прийтись по вкусу.

Ежели я не ошибаюсь в этом, то помогите Лазику увидеть свет. Дело в том, что Главлит не хочет пропускать эту книгу. Я вспоминаю, что “Хуренито” тоже вышел только благодаря Вашему отзыву, и поэтому Вам пишу касательно “Лазика”.

Я не прошу Вас о какой-либо исключительной мере. Но если Вы найдете запрет несправедливым, Вам легко будет снять его: предисловием или как-нибудь иначе.

Ответьте!

Весной, наверное, увидимся48.

Сердечный привет. Илья Эренбург”.

Во всех письмах того времени Лидину Эренбург спрашивает, не слышал ли он, есть ли надежды на издание “Лазика”. 18 марта: “Мне сказали, что будто бы в “Правде” была ругательная статья о “Лазике”. Если верно, то пришлите. Очень важно!

Слыхали ли Вы что-нибудь о судьбе “Лазика”?” (Слух оказался уткой – редактируемая Бухариным “Правда” о новом романе Эренбурга не высказывалась.) 21 марта, узнав, что в печать не пропустили отрывок из романа: “Только что получил Ваше письмо и чрезвычайно огорчился. Напишите мне, в чем же дело? Неужели даже парижский отрывок не напечатают? Каковы мотивы? Каково отношение к роману и безнадежно ли с ним? Наконец, речь идет об этой книге или обо мне?” Ситуация прояснилась 29 марта 1928 года, когда “Правда” напечатала статью Бухарина “Чего мы хотим от Горького” к 60-летию писателя и его приезду в СССР. С характерной пылкостью Бухарин звал Горького немедленно включиться в работу по созданию “широкого полотна великой эпохи”. Вторая поставленная писателю задача – изобразить советского мещанина так, чтобы ему “пришлось кисло, а в то же время настоящие читатели не только бы не раскисли, а, наоборот, стали бы поспешно засучивать рукава, чтобы еще быстрее приняться за работу”. “Разве это было бы плохо?” – спрашивал Бухарин Горького и тут же переходил к жалобам: “А у нас? Уж если заскулят, так заскулят! Собачьи переулки, Проточные переулки, Лазики Ройтшванецы (последний роман Эренбурга), – дышать нельзя! Размазывать этакую безыдейную, скучную, совсем неправдивую в своей односторонности литературную блевотину это дело неподходящее! Это не борьба, и не творчество, и не литература; это – производство зеленой скуки для мертвых людей”. Н. И. Бухарин в своих программных выступлениях 1928 года, выступлениях, подчас полемически направленных против сталинской программы, ставил масштабные идеологические задачи. Создание книги о судьбе местечкового еврея в пору жесточайших социальных потрясений в этот масштаб не вписывалось как в силу идеологических концепций Бухарина, так и по причине его личных пристрастий в литературе. Отсюда явная несдержанность реплики. Отношения Эренбурга с Бухариным надолго оказались прерванными. 3 апреля Эренбург написал Лидину: “Сегодня мне показали статью о Горьком Бухарина с отзывом мимоходом о Лазике. Очень удручен по многим причинам. Какие последствия? Если услышите что, напишите! Какое отношение ко мне в журналах (Красная новь, Новый мир, Прожектор)? Не изменилось ли?” В журналах Эренбурга печатали, но корнали как хотели (“остались лохмотья”, – написал он об одной такой публикации). Продолжал его печатать и двухнедельник “Прожектор”, бессменным редактором которого оставался Бухарин (А. К. Воронского, соредактора Бухарина в “Прожекторе”, освободили, как сторонника Троцкого, от крупных литературных постов; его место заняли ученики Бухарина А. Слепков и Л. Шмидт).

Если в 1924, 1926 и 1927 годах “Прожектор” публиковал Эренбурга раз в году, то в 1928-м – в семи номерах: очерки и отрывок из его нового романа “Заговор равных”.

Однако печатали не все, что присылал Эренбург. Показательна в этом смысле издательская судьба его рассказа “Веселый Паоло”, написанного под впечатлениями поездки в Грузию в 1926 году. Герою этого рассказа сообщают, что его письмо перехвачено и ему грозит гибель, но он отказывается бежать, устраивает прощальный пир, на который зовет и своего смертельного врага-чекиста, а ночью его забирают и расстреливают. Этот рассказ Эренбург предложил в “Новый мир” В. П.

Полонскому. В его письмах Полонскому есть соответствующие упоминания – 16 ноября 1927 года: “Посылаю при сем рассказ для “Нового мира”. Если он Вам не подходит, верните, пожалуйста, рукопись”; 3 января 1928-го: “В ноябре я послал Вам рассказ (“Веселый Паоло”) для “Нового мира”. Ответа не получил. Если рассказ не подходит Вам, пожалуйста, верните мне рукопись”; 4 февраля: “Беда вот в чем – я послал еще в ноябре месяце и, насколько помню, на Ваше имя рассказ “Веселый Паоло”. “Новый мир” мне на мои запросы не отвечает, а у меня не осталось копии рассказа. Не видали ли Вы случайно его?”49 Рассказ не напечатали. Тогда Эренбург передал рассказ в “Прожектор”; в фонде Бухарина сохранилось письмо редактора “Прожектора” Л. Шмидта секретарю Бухарина, члену редколлегии “Правды” Е. В. Цетлину: “Ефим, пожалуйста, прочти сам или дай Ник[олаю] Ив[ановичу] прочесть этот рассказик Эренбурга. Он очень давно лежит, и я никак не могу добыть санкции Ник.

Ив. Я ему как-то об этом говорил и показывал ему письмо Эренбурга касательно этого рассказа.

Верю в твою отзывчивость, симпатию и любовь к великой русской литературе.

Твой Л. Шмидт. 26/V 28 г.”.

И это письмо, и подписанный автором первый экземпляр машинописи рассказа сохранились в архиве Бухарина, – значит, Цетлин передал ему и записку Л. Шмидта, и рукопись; острый грузинский сюжет рассказа, допускавший более чем опасную трактовку, не мог не заинтересовать Бухарина, но разрешить такую публикацию в пору все набирающего силу конфликта со Сталиным он не мог. Рассказ “Веселый Паоло” был напечатан единственный раз – в 1928 году в сборнике Эренбурга “Рассказы”, изданном ленинградским “Прибоем” (стараниями Н. Тихонова и К. Федина). В 1928-1929 годах Сталин переиграл правых, лишив их власти. На несколько лет вопросы литературы для Бухарина перестали быть предметом рабочего интереса. В общении Эренбурга с Бухариным наступил перерыв до 1934 года.