Рольф Эдберг - Письма Колумбу Страница 15

Новые водные пути проложены через материки, чтобы соединить океаны. На перешейке, где Вы тщетно искали проход в материковой преграде, чернокожие люди, привезенные также и с этого острова, потели, корпели, копали, пробиваясь сквозь дождевые леса и малярийные болота, и своей мышечной силой создали канал, который теперь служит мировой торговле, безразличной к тому, каких человеческих жертв потребовало строительство. По иронии судьбы, города у входа в водный путь, так и не найденный Вами, потому что тогда его не было, получили Ваши имена: Кристобаль и Колон.

Немалая часть перевозок через океаны и континенты приходится на доставку аккумулированной солнечной энергии из тех мест, где ее добывают шахтеры или нефтяники, потребителям в других частях земного шара.

В индустриальных странах две пятых энергии расходуется на отопление жилищ и работу электрической аппаратуры, применяемой в современном домашнем хозяйстве. Еще две пятых потребляют заводы и фабрики, перерабатывающие сырье и полуфабрикаты. Остающаяся пятая часть поглощается самими средствами транспорта. Энергия идет на транспортировку энергии — в определенной мере энергия сама себя пожирает.

Нефть вполне заслуживает названия крови, питающей весь этот гигантский хозяйственный организм. Многие теперешние исследовательские экспедиции преследуют единственную цель: отыскать новые месторождения нефти — этакая современная охота на рабов. В большинстве стран с высокоразвитой индустрией девятнадцать из двадцати энергетических рабов поставляют нефтяные промыслы и угольные пласты. Моя собственная страна, Швеция, у которой нет ни одной нефтяной вышки, превосходит другие государства в потреблении нефти на душу населения. Океанские пути танкеров подобны артериям в разветвленной сети сосудов, доставляющих нефть во все части глобального общественного организма.

У всех перевозок, у всякого производства одна-единственная цель: сделать жизнь материально более комфортабельной. Для измерения благосостояния нами придумано мерило, которое мы назвали валовым национальным продуктом. Как и всякий измерительный прибор, этот меритель вызывает стремление бить рекорды — собственные и других участников состязания. Структура ВНП (это прозвище — плод нынешней страсти к аббревиатурам) такова, что рождает приятное чувство прогресса. Если все молочные лавки Лондона, или все парикмахерские Нью-Йорка, или все чайные дома Токио собрать в одно большое предприятие в городском ядре, ВНП и с ним видимость благосостояния возрастут, ибо умножатся перевозки. Чем больше аварий на дорогах, тем выше ВНП, потому что увеличивается занятость тех, кто ремонтирует машины и людей. Чем больше случаев рака, вызванных загрязнением воздуха, чем больше неврозов из-за городских стрессов, тем больше приходится строить больниц — опять-таки растет ВНП. Зеленые леса, которые срубают, чтобы обеспечить бумагой порнографические издания, приумножают ВНП. Отбросы увеличивают ВНП, меры по их очистке — тоже. ВНП не спрашивает: что и как производится.

ВНП принимает в расчет лишь стоимость конечных товаров и услуг. Такие вещи, как чистый воздух, чистая вода, наслаждение красотами природы, лежат за пределами его шкалы ценностей. Он служит мерилом наших хлопот и нашей суеты.

Взятые вместе, перевозки и производство ярко отображают стремление людей к более комфортному существованию.

Однако эта система чрезвычайно уязвима.

Дни лишений на «Капитане» — Вам ли не помнить их, сеньор Альмиранте! Сухари с таким обилием червей, что вот-вот поползут по столу; гнилая от зноя вода… Скудные пайки, томительно влачащиеся дни, то дряблый штиль, то ревущий шторм. Дни, когда члены команды обдирали с рей кожаные накладки и жевали, размочив в воде. Свирепствующая цинга. Облегчение многих, когда кто-то умрет: меньше ртов на убывающий провиант. Каравелла была замкнутым мирком, всецело зависящим от собственных ресурсов.

Покуда корабль находился в море. Были и дни обновления, когда, пристав к чужому берегу, запасались свежим провиантом и пресной водой, кренговали источенное червем судно.

Все мы образуем команду каравеллы, имя которой — Земля. Мы плывем в океане космоса.

В космическом океане нет берегов, куда мы могли бы причалить, чтобы отремонтировать потрепанный корабль Земля, запастись провиантом и при нужде высадить излишек людей. Конечно, с помощью Солнца можно еще пополнить запас воды и провианта, но нельзя приумножить его в нужном нам количестве. Многие расходуемые нами ресурсы не поддаются пополнению.

В основе наших проблем лежит непомерное размножение команды.

В природе, как и в лабораториях, какой-то вид порой достигает стадии роения. И после того, как численность роящегося вида — будь то бактерии или саранча, пеструшки или кролики — решительно превзойдет объем наличного корма, следует массовый мор. Обычно такие стадии роения локально ограничены. С человеческим родом уникальный случай: роение грозит вот-вот стать глобальным.

Когда рождающиеся сегодня дети достигнут моего возраста, при нынешних темпах на Земле будет вчетверо больше людей, чем теперь.

И все это прибавление семейства будет участвовать в дележе ограниченных ресурсов планеты. К тому же бедные[1] ныне страны с их бурно растущим населением достигнут сегодняшнего уровня промышленных стран, а богатые многократно повысят свой уровень. Непрестанное размножение и неуклонно растущая надобность в мировых ресурсах — неразрешимое уравнение.

Возьмем хотя бы продовольствие: к концу столетия в бедных странах его потребуется втрое больше, чем теперь. Только патологические оптимисты способны убедить себя и пытаться внушать другим, что задачу можно решить технологическими трюками. Сейчас проходит испытание затея с заманчивым ярлыком «зеленая революция». Обещают добывать больше белка из истощенных почв, применяя новые высокоурожайные культуры. Эксперимент основан на двух предпосылках, и обе представляются одинаково сомнительными.

Земля не обогатится питательными веществами лишь оттого, что ее засеют более высокоурожайными гибридами риса и пшеницы. Так что первая предпосылка — внесение огромного количества искусственных удобрений в истощенные почвы голодающих стран, в двадцать пять раз больше того, чем эти страны теперь располагают. Производство искусственных удобрений требует немалых энергетических затрат; наличных запасов ископаемого топлива не хватит, чтобы в полной мере развернуть «революцию». К тому же почва — сложный живой организм, ее нельзя превращать в сильно упрощенную химическую фабрику, она от этого разрушится. В перспективе земле не прибавляют плодородия, а как раз наоборот. И ведь новые уязвимые гибриды — возможные жертвы различных болезней. Отсюда вторая предпосылка «революции» — опрыскивание полей огромным количеством биоцидов, с риском для здоровья самих людей.

Резко упрощая, можно сказать, что голодающим странам предлагают краткосрочный способ прокормить свое население, в это же время разрушая их почвы и отравляя людей. Непродолжительная, в десяток-другой лет, отсрочка всемирного голода покупается ценой неминуемой катастрофы. Пытаться временными средствами решить долгосрочную проблему — значит прибавить еще один просчет в ряд ошибок нашего воображения.

Все говорит за то, что мы приближаемся к эпохе жестокого голода.

Сухари на исходе, на горизонте не видно земли… Как Вы поступили бы в таком положении, сеньор Альмиранте? Предоставили бы всем медленно угасать на голодном пайке или принесли бы кого-то в жертву, чтобы спасти других?

Американские исследователи, заключив, что нет никакой возможности прокормить всех жителей Азии, Африки и Латинской Америки, где большинство появляющихся на свет уже теперь обречены на голод, рекомендуют такую стратегию: излишек продовольствия в богатых странах направлять в государства, которые еще способны добиться самообеспечения, а вот оказывать помощь, скажем, золотой стране Вашей мечты Индии, где каждые тринадцать лет прибавляется двести миллионов жителей, пустое дело, все равно ее не спасешь. Ход мысли логичный, вывод чудовищный: зажиточным странам белых предоставляется решать, каким темнокожим народам дать шанс продолжать борьбу за существование, а каким отказать.

И ведь продовольствие относится к числу возобновляемых природных ресурсов, тогда как многое из того, что мы перевозим туда-сюда через океаны и материки для повседневного потребления, извлекается из невосполнимых кладовых. Отмыкая замок Океана, Вы не могли предвидеть, что растущая мировая торговля станет орудием для опустошения кладовых, обеспечивающих основу нашего материального быта.

Если говорить о меди, необходимой для наших машин и электрических проводов, то дно сундука уже прощупывается. То же можно сказать о золоте и серебре, олове, свинце, платине. Потребление железа с середины века выросло в четыре раза; при таком уровне добычи руды и запросов современной техники рентабельных запасов достанет от силы на два столетия. Потребление заменителя стали — алюминия, используемого всего около ста лет, возросло в пять раз за три десятилетия. Основное сырье для получения этого металла — бокситы, запасы которых отнюдь не беспредельны; к тому же на извлечение алюминия из руды уходит в три раза больше энергии, чем на выплавку стали.