Георгий Гуревич - Древо тем Страница 15

– Объявим: «Передайте власть революционерам!» – предлагает решительный Селим.

– Революции не навязывают. Революция должна созреть в душах сначала.

– А война их ничему не научила?

Дмитрию все хочется решить по-доброму, по-хорошему:

– Ребята, была же какая-то причина у войны. Земли не поделили, земли им не хватает, значит. Мы же, не мы лично, – земная техника может все это уладить. Понаделаем им новые острова, архипелаги, в их большом океане место есть для целого материка. Можем даже планету сделать искусственную неподалеку. Давайте научим их строить планеты.

– Да им не территория нужна, нужен хлеб и нефть, пища, энергия. Дадим им наш энергоблок, научим копировать обеды и ужины.

Опять Устин возражает:

– Ребята, это не разрешается. Высокая техника вредна, даже опасна без высокой культуры. Ведь у здешних в голове одно: труд – труд ради сытости. От сытости, добытой без труда, бездельничать начнут, томиться, дурость показывать. В голове-то у них нет ничего, голову еще наполнить надо, культуру прививать всем поголовно.

– Вот и объявим: «Всем приступить!..»

– Культура за один день не прививается.

Мальчики распалились, руками размахивают, друг друга перекри­кивают. Женя с трудом вставляет свое слово:

– Ребята, не нам решать судьбу чужой планеты. Надо сообщить на Землю.

И снова:

– Но они же передерутся!

И все-таки принимают решение: разделиться. Народам объявляют, что помощь с неба придет через месяц. Мальчики остаются на орбите присматривать за порядком, если мир будет нарушен, выключат их солнце, покажут свою силу. Тут все нужны – и активный Селим, и Дмитрий с золотыми руками конструктора, и Устин со своими историческими справками. Женю же переправят на Землю сообщить о беде в дальнем космосе.

И через две недели по земному счету жители Земли двадцать какого-то века увидят на своих домашних экранах лицо девушки с расширенными глазами, красными пятнами на щеках, немножко даже растрепанную от волнения.

– Ужас! – закричит она с экрана. – Люди, вы поймите, какой там ужас. Тамошние сапиенсы терзают друг друга, как хищные звери. На части рвут, кромсают, протыкают насквозь, жгут, подрывают. Всюду трупы, трупы, трупы в мокрой грязи, в кровавых лужах. Валяются оторванные ноги, руки, головы, кишки, вырванные из живота. Это рассказывать страшно, а видеть невозможно, наизнанку выворачивает. Озверели, с ума сошли, гордятся, если многих убили, покалечили. Четыре убийства каждую минуту, и еще сколько-то безруких, безногих, слепых на всю жизнь.

Пожалуй, с этого абзаца я и начну, когда соберусь превращать замысел в рассказ:

Ну а потом уже последуют все подробности: туристы выбирают планету для прогулки. Женя указывает по каталогу СДУ-181818…

ВСЕЛЕНЕЦ

1. ИДЕЯ

Этот замысел из поздних. Он пришел в голову совсем недавно, когда я уже дописывал «Книгу замыслов». На замыслах было сосредоточено внимание, я сразу же ухватился за новую идею, записал первые очертания, первые соображения, первые возражения и могу, пожалуй, проследить ход собственной мысли. Ведь это же тоже интересно – проследить, как складывается мысль.

Итак, 12 февраля поутру, лежа на полу, я занимался гимнастикой. Когда я был молодым, я утренней зарядкой пренебрегал, и так был здоров. Сейчас же не пропускаю ни одного дня, но, увы, упражнения не помогают ни на диване, ни на полу. Это брат мой, истовый поклонник йоги, настаивал на том, чтобы я делал упражнения на полу, по его мнению, пол повышает эффективность оздоровления на сорок процентов, так как через пол из матушки-земли на пятый этаж проникают в мою спину отрицательные заряды. Я слушаюсь, хотя результата не чувствую.

Правда, брат мой, как истый йог, кроме того, умеет еще и не думать. Умеет не думать не только лежа на полу, но также и на прогулке, в троллейбусе, в очереди, в любой обстановке отключается, сосредоточенно дышит и глубокомысленно не думает. Вот это у меня не получается. Дышать-то я дышу, с самого детства дышу, каждую минуту раз пятнадцать, но при этом мысли у меня все-таки бродят, никак их не утихомирю. В результате зарядка растягивается на полчаса. Вдруг я обнаруживаю, что в голове что-то занятное, вскакиваю, чтобы записать, не забыть. А на чем же я остановился? Ногами махал или руками?

Вот и в то утро, лежа на полу (на коврике) и поднимая ноги поочередно, я не сумел обуздать мозг и думал о коэффициенте цефализации. Термин этот обозначает отношение веса мозга к весу тела животного, человека, в частности, процент нервной ткани в организме, иначе говоря. Само собой разумеется, высокий коэффициент – признак высокого развития, правда, у дельфинов он выше, чем у человека, а также, по мнению некоторых биологов, – признак долголетия, в чем я решительно сомневаюсь, по-моему, у срока жизни другие причины, но об этом будет еще сказано в другом замысле. Итак, сомневаясь, я перебирал мысленно виды, нет ли высокой цефализации у низших живот­ных. И подумал (подтягивая коленки к подбородку), что, в сущности, самый высокий коэффициент у вирусов. Вирус на редкость экономно устроенное существо. Это гены, чистые гены, завернутые в белковую оболочку, живой шприц, набитый наследственным веществом. Вирус впрыскивает свои гены в клетку, они проникают в ядро и заставляют клетку работать на себя, плодить сонмища паразитов. Клетка питается, клетка обороняется, клетка копит энергию и тратит ее на монтаж молекул, клетка живет, но только ради вируса. Это молекулярный паразит заставляет ее работать на себя. Клетка – живое тело, а вирус – мозг без тела. Без тела! Естественно, процент цефализации у него очень велик. Больше, чем у человека, и больше, чем у дельфина.

Вообще в мире низших животных великое множество чудес, которые нам, млекопитающим, кажутся нелепыми и невозможными. Трепанги в минуту опасности выбрасывают внутренности хищнику: «На, подавись!» Морская звезда через рот выворачивает желудок, чтобы переварить устрицу, которую проглотить не в состоянии. Осьминог щупальцем преподносит подруге свои сперматозоиды в пакете, словно букет с цветами. Паучихи после свадьбы съедают на закуску молодого мужа. И вот еще один фокус: наследственность без тела, наследственность в чистом виде.

Но почему природа сработала такое только на самом низшем, на клеточном уровне? Почему не изобрела паразитов, которые, проникая в тело крупных животных, заставляли бы их действовать на пользу своего вида?

И если природа не изобрела такого на Земле, может быть, в космосе где-нибудь зародилось подобное? Ведь писали же мне йоги – не мой брат, настоящие йоги, индийские, была у меня в свое время переписка насчет долголетия с доктором трансцендентальных наук Бхактиведанта. И тот доктор прислал мне свою брошюру, где утверждалось, что умелые йоги могут летать на чужие планеты и там приобретают тело, пригодное для жизни на той планете. Никаких скафандров!

Чего же лучше? Прибыл на планету, поселился в теле местного животного.

На Земле природа не изобрела такого. Но космос безграничен.

Вот и тема.

Прибыли к нам пришельцы, этакие разумные вирусы. Никакие не нужны им «тарелки», скафандры, маски. Вселились в человека, ходят по Земле, рассматривают.

Вселились! Вселенцы – из Вселенной и вселились. Подходящее название придумалось.

Стоит написать?

В мыслях все это было короче, я же не объяснял сам себе то, что читателю непонятно. Мелькнуло: «Коэффициент цефализации. У кого всех больше? Да у вируса, пожалуй. Выходит, что он самый умный. Почему же нет разумного вируса? У нас нет, а во Вселенной? Прекраснейший способ для звездоплавания. Пожалуй, идея!»

2. ВДОХНОВЕНИЕ

«Идея!» – сказал я себе. И шлюз приоткрылся в мозгу. Хлынули картинки и сценки. Отрывочные. Пока не увязанные, друг на друга набегающие, как волна на волну, ниспадающая на стекающую.

Чужое сознание в мозгу человека! Голова с двумя сознаниями? Вспомнилось: сознание раздваивается у психически больных. Был случай: в больном жили как бы двое. Один ничего не знал о другом, о двойственности узнал от посторонних. Потом двое писали друг другу письма и даже не очень одинаковым почерком, оставляли поручения, напоминали, наставляли.

Представалось: ночью встаю, сажусь за свой письменный стол, покрытый исцарапанным плексигласом, локти кладу на теплое органическое стекло, и моими руками он – вселенец – пишет мне… научился уже писать по-русски…

Свою комнату вижу мысленно, свой стол, себя представляю за своим столом. Почему себя? Потому что в отношениях с пришельцем любой герой прежде всего человек, потом уже мужчина, женщина, старик, ребенок. Позже я подумаю о конкретном герое, вылеплю его. Но сейчас я рассуждаю об отношениях чужака с человеком… и проще всего мне думать о себе, как о рядовом представителе человечества.