Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6470 ( № 27 2014) Страница 15

ПОЭЗИЯ

Владимир Безденежных. Верхняя часть: Стихотворения. – Нижний Новгород: Издательство "Книги", 2013. – 84 с. – 600 экз.

Стихи нижегородца Владимира Безденежных часто можно встретить в журналах, антологиях и коллективных сборниках. А вот с выпуском отдельной книжки он не спешил. «Безденежных как бы стыдился, стеснялся «играть в поэта». А ведь в юности это так соблазнительно», – замечает в предисловии к книге другой нижегородский стихотворец Игорь Чурдалев. И с этим утверждением нельзя не согласиться. Есть авторы, которых силком не затащишь на модные площадки, не заставишь заниматься агрессивным самопиаром. Таков и Безденежных, ему чужда литературщина, и он далёк от литпроцесса:

Не знаю, как пишутся книги. Не знаю, и всё.

Как текста сливаются части, куски воедино.

Едва ли незнанием этим я буду спасён…

Одной из отличительных его черт является искренность. Эта искренность во всём – в любви к родному городу («верхней части» Нижнего Новгорода), в переживаниях о близкой женщине, в жёстком разговоре с самим собой. И потому это настоящая поэзия.

БИОГРАФИИ

Владимир Муравьёв. Карамзин. – М.: Молодая гвардия, 2014. – 512 с.: ил. – (Серия «ЖЗЛ»). – 5000 экз.

Безмерно удивительная вещь получилась с карамзинской «Историей государства Российского»: эту книгу читали все – от светил государственного масштаба до бедных семинаристов. Такого в России не было никогда – вообще книг такого плана и размаха не было – а тут вышла, и сразу в трёх тысячах экземпляров. А обычно «научное» выходило тиражом в пять раз меньшим (какая современная картина, не правда ли?). И тут же все бросились её читать, тираж разошёлся меньше чем за месяц, читательский голод, нехватка популярного исторического чтения у аудитории Карамзина была огромной. Здесь снова можно сравнить: ведь и в наши дни популярный писатель Акунин берётся за историю, и книга его продаётся хорошо. Вот только сможет ли её читатель написать то, что звучало в адрес книги Карамзина: «что-то родное, любезное. Кто может усомниться в чувстве патриотизма?» (Пушкин). Что же до книги Владимира Муравьёва, то ему удалось главное: о знаменитом историке он написал внятную, информативную и интересную историю, избрав в труде, как признаётся он сам, путь, каким хаживал и Николай Михайлович Карамзин.

ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ

Дмитрий Шукуров. Русский литературный авангард и психоанализ в контексте интеллектуальной культуры Серебряного века. – М.: Языки славянской культуры, 2014. – 224 с. – 500 экз.

В России начала XX века психоанализ был в немалом почёте. Стали появляться психоаналитические школы, лечебницы, журналы, сложилась своя оригинальная трактовка фрейдистских теорий, и неудивительно, что вскоре методология психоанализа проникла в литературоведение. Дмитрий Шукуров не только рассмат­ривает, каким образом она нашла воплощение в работах Шкловского, Шершеневича или Бахтина, но и занимается изучением (хотя и довольно общим) поэтики ошибки, оговорки, «преодолением автоматизма» (необходимость чего была провозглашена авангардистами). Фигуры матери и отца, символика рождения и смерти – всё это составляющие поэтики, в которых можно усмотреть связь с теориями Фрейда. Кроме того, книга (несколько в противоречии с темой, обозначенной в заглавии) затрагивает вопросы актуальности этих символов для современной массовой культуры и потому сопровождена соответствующим терминологическим глоссарием.

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Марина Аромштам. Кот Ланселот и золотой город: старая английская история. – М.: Компас-Гид, 2014. – 160 с.: ил. – Тираж не указан.

Эта изящная стилизация под староанглийскую легенду завораживает. Минимумом стилистических средств Марине Аромштам удалось создать картину Средневековья, где люди верят в колдунов и ведьм, где чтение – удел избранных, а публичные казни – развлечение горожан. Во мраке феодальной вольницы есть только один золотой град – разумно и праведно устроенный город Лондон. Так думает крестьянский мальчик Дик, у которого все родные умерли от чумы, а сестру погубил распутный барон. В Лондоне, думает он: все едят золотыми ложками и никогда не приходится мёрзнуть по ночам. Действительность оказывается совсем другой, чем мечталось Дику и его сестре... Но мало хотеть в Лондон и мало в него попасть – нужно быть энергичным, трудолюбивым и суметь показать себя. И не стоит проводить слишком прямые аллюзии с провинциалом в Москве (хотя они и напрашиваются). Всё-таки это книга о судьбе, удаче и стремлении к луч­шему будущему.

Фламандцы, дары приносящие

Фото: РИА "Новости"

"Рубенс, Ван Дейк, Йорданс[?]" и ещё несколько имён представителей фламандской живописи впервые показываются в Москве. Из дома князей Лихтенштейнских, одной из крупнейших частных коллекций в мире, в ГМИИ им. А.С. Пушкина прибыло 55 полотен. В «домашнем режиме» эти шедевры можно увидеть только в Вене (недавно в отремонтированный загородный дворец переехала большая часть коллекции) или в столице княжества - уютном городке Вадуц.

Этот проект осуществлён к 20-летию установления дипломатических отношений между нашими странами, и открывал выставку шедевров фламандской живописи из собраний князя Лихтенштейнского сам наследный князь. В его коллекции нидерландская живопись по количеству и качеству сопоставима с обширным итальянским разделом. Эти две страны исторически взаимодействовали на почве искусства, как сообщающиеся сосуды. Например, есть у искусствоведов версия, будто Леонардо перенял для своих картин именно фламандский метод живописи, поскольку, по легенде, первыми работать масляными красками стали братья ван Эйк, которые их и изобрели. Из Северной Европы фламандский метод был завезён в Италию, где им пользовались все величайшие художники эпохи Возрождения, включая Тициана и Джорджоне, а уже из Италии метод распространился по остальной Европе, восхищавшейся итальянским искусством. Хотя есть и обратное утверждение: дескать, этим способом итальянцы писали задолго до братьев ван Эйк… В любом случае выигрывает зритель: именно эта интрига присутствует сейчас в Пушкинском музее – ведь в соседних залах развёрнута выставка итальянских шедевров из Академии Каррара! Если сравнить баснословно многофигурную картину Питера Брейгеля Младшего «Перепись в Вифлееме» (1607) с написанной на сто лет раньше и кажущейся в таком сравнении камерной, однако тоже густонаселённой картиной Витторе Карпаччо «Рождество Богоматери» (1504), то станут очевидными их идейное родство и очарование простоватых персонажей.

К великому удовольствию зрителей в экспозиции присутствует 19 работ Питера Пауля Рубенса (1577–1640). И недавно приобретённые князем ранние эскизы художника дают представление, с чего начинался мастер, которого сейчас называют императором стиля барокко, а современник назвал его «одним из чудес света». Заметим, что стиль этот, по словам тогдашнего папы римского, через восприятие прекрасного вовлекает человека в религию. Отсюда в работах Рубенса разнообразие религиозных сюжетов («Обращение Савла», 1601; «Оплакивание Христа», 1612; «Св. Франциск перед распятием», 1625). Однако в них же присутствуют безудержная раскрепощённость, яркая динамика, жизнеутверждающая сила – он настолько энергичный художник, что его картины выводят зрителя из равновесия, вызывают в нём полнокровные чувства и желание быть деятельным. С одной стороны, это навсегда сделало Рубенса главным мастером барокко, а с другой – противоречит религиозному началу с его проповедью смирения и покорности.

Конечно, эта напористая активность – отзвук времени: страна переживала раскол, и очень многое зависело от личного выбора граждан. Сам Рубенс жил в Антверпене, где как раз проходила «линия фронта», и он принял на себя политическую инициативу, став послом между противоборствующими сторонами – Испанией и Голландией. Обе произвели художника в рыцарское достоинство, но всё-таки его благородная миссия по утверждению мира не удалась: продолжительная борьба нидерландцев за свободу завершилась распадом страны на две части – северная стала протестантской республикой, а южная осталась католической и во власти испанских королей. В требующих, казалось бы, некой отстранённости аллегорических («Победа и доблесть», 1618; «Военные трофеи», 1616–1617; «Аллегория войны», 1628) и мифололических («Нахождение младенца Эрихтония», 1616) сюжетах личное отношение автора к теме непременно присутствует и явно читается. За всей привлекательностью формы мы видим в этих больших работах прежде всего драматичное наполнение. Одновременно выставлены три фазы одной, хорошо известной картины Рубенса «Марс и Рея Сильвия»: эскиз к ней, она сама и вытканная по ней, как будто в зеркальном отражении, шпалера. Эта поэтапность позволяет увидеть развитие авторского замысла – от камерного эскиза к крупноформатной композиции.